Накануне описываемого дня Катрина отправилась к колодцу позади деревни и встретилась там с одним из своих сотоварищей, пришедшим за новостями, в то время как остальные дожидались в соседнем местечке благоприятного случая для осуществления своего замысла. Она заверила его, что если они явятся в ту самую ночь, то смогут проникнуть в замок и утащить кучу вещей, находящихся под ее надзором, и что она сбросит им веревочную лестницу, которую один из них тайно вручил ей всего дня за два до этого. Посему все трое грабителей не преминули явиться в назначенный час и, сойдя в ров замка, заметили, как из окна подле главных ворот спустилась веревочная лестница. Один из них трижды легонько свистнул, и ему ответили тем же; они взглянули вверх и, увидав в окне женщину, приняли ее за Катрину, хотя все это происходило и не с той стороны, с которой она обещалась их впустить.
Был среди них один, по имени Оливье, который, испытав угрызения совести, раскаялся за несколько дней перед тем и дал про себя обет господу бросить дурную жизнь; но остальные товарищи, нуждаясь в его помощи и зная его к тому же за человека храброго, не захотели, несмотря ни на какие просьбы, выпустить его из своей шайки, а кроме того, пригрозили, что ежели он покинет их самовольно, не приняв участия в ограблении замка, то они не успокоятся до тех пор, пока не лишат его жизни, хотя бы им пришлось прибегнуть к предательству. В последний момент он снова заявил грабителям, что поскольку он не намерен делить с ними будущей добычи, то не хочет и участвовать в трудах и опасностях. Когда же они тем не менее упрекнули его в том, что он поступает так из страха и по душевной своей подлости, то был он вынужден первым взобраться по веревочной лестнице, боясь, как бы сотоварищи его не убили.
Вскочив через окно в горницу, испытал он чрезвычайное удивление, ибо очутился в любезных объятиях какой-то женщины, вышедшей ему навстречу и ни в какой мере не походившей на Катрину. Действительно, то была госпожа Лорета, которая, потушив перед тем свет, приняла его в густой темноте горницы за Франсиона.
Оливье, догадавшись о выпавшей на его долю удаче, решил не пускать сотоварищей, дабы они не помешали ему натешиться любовью. Того ради отстранился он поспешно от Лореты с намерением убрать лестницу, о чем и она его попросила, и, увидев, что один из воров уже взбирается по ней, он не преминул подтянуть ее к себе наполовину и привязать к оконной петле тем концом, за который ее держал. Грабитель сперва решил, что Оливье по какой-либо причине хочет подтащить его до подоконника, а потому нимало не тревожился: но, убедившись, что тот оставил его в этой позиции, возымел подозрение, не сыграл ли он с ним какой-либо предательской штуки, ибо и прежде выражал таковое намерение. Тем не менее он поднялся по лестнице до окна Лореты, но Оливье тихонько захлопнул ставни, после чего грабитель не посмел постучаться, опасаясь, как бы кто-нибудь из живущих в замке его не заметил, и почел за лучшее отправиться обратно. Он соскользнул вниз, поскольку позволяла веревка, но так как была она недостаточно длинна, то и не довела его до земли; кот да же он спускался мимо какого-то окна, огражденного железной решеткой, то повис в воздухе, зацепившись случайно штанами за толстый и острый прут, да так крепко, что не в силах был оторваться.
Тем временем Франсион, не желая пропускать свидания, назначенного ему возлюбленной, подошел к замку с другой стороны и, заметив у окна Катрину, а под окном лестницу, решил, что то была Лорета. Он поспешил взобраться наверх и принялся целовать служанку. — Кто это? — удивилась Катрина. — Ты ли это, Оливье, или кто-либо другой? Спятил ты, что ли? Заниматься такими глупостями, когда у нас дело горит! Пусти! Я помогу твоим товарищам. Не воображаешь ли ты, что, нацепив юбку, я и в самом деле стал девкой? Франсион, уже догадавшийся о своей ошибке, окончательно в ней убедился, услыхав эти слова, исходившие не из милых уст Лореты. Он, однако, не стал ломать себе голову над их значением, полагая, что они относятся к кому-нибудь другому, и только сказал Катрине, в которой признал служанку, что ее госпожа обещала ему провести с ним ночь и что он явился, дабы воспользоваться этим сладостным обещанием. Служанка, одаренная хитростью в той мере, в какой это свойственно особам ее профессии, искала в уме своем способа отделаться от Франсиона, намереваясь помешать его предприятию. Отвести его прямо в покои своей госпожи, как он того желал, почла она неподходящим, предполагая, что ей, быть может, придется стоять на страже или отправлять какую-либо другую обязанность, когда ее сотоварищи явятся для выполнения своего замысла. А потому она заверила его, что Лорета больна и не может с ним в этот раз повидаться, о Чем поручила его уведомить. Весьма раздосадованный такой неудачей, Франсион был вынужден пуститься по лестнице в обратный путь. Он находился уже на середине, когда Катрина, отличавшаяся злобным и коварным нравом, желая отомстить ему за помеху ее намерениям, напрягла руки со всей силой, еще возросшей от ярости, и принялась трясти лестницу, чтоб его сбросить. Увидав такое с собой обращение, Франсион спустился на несколько узлов и понял, что должен спрыгнуть вниз, дабы ему не переломали все кости об стену. А поэтому выпускает он из рук лестницу и с размаху кидается на землю. Но тут ему так не посчастливилось, что упал он прямо в бадью, в которой перед тем купался Валентин, и, ударившись о края, пробил в голове большую дыру. Удивление и оцепенение, испытанные им после прыжка, привели его в такое состояние, что он лишился чувств и принужден был проглотить немало воды, от которой чуть было не задохся. Катрина, услыхав шум, произведенный им при падении, порадовалась про себя его беде и по прошествии некоторого времени втянула лестницу, полагая, что ее сотоварищи уже не явятся этой ночью.
Грабитель, оставшийся на земле, увидав, что Оливье забрался в замок и вовсе о нем не думает, а что другой его приятель повис в воздухе в безвыходном положении, потерял всякую надежду на благоприятный исход предприятия. Он рассудил, что подвешенного застанут поутру на том же месте и что, оставаясь поблизости, он рискует быть подвешенным в его обществе, но уже другим способом.
Некое слепое и бесцельное любопытство побудило его прогуляться перед уходом вдоль всего рва. Подойдя к бадье, где лежал Франсион, он захотел посмотреть, что в ней находится. Увидав там человека, он схватил его за руку и вытащил его голову из воды; затем, охваченный надеждой поживиться, каковая никогда его не покидала, он обшарил карманы утопленника, где нашел кошелек, до половины наполненный ефимками и другими монетами, а также перстень с камнем, каковой так ярко сверкал, что даже несмотря на темноту можно было различить его высокое качество. Эта приятная находка принесла ему утешение от испытанной досады, и, не заботясь о том, жив или мертв человек, которого он ограбил, и кто бросил его в этом месте, он пошел туда, куда судьбе угодно было его направить.
Оливье, державший в руках гораздо более ценную добычу, нежели тот грабитель, поспешил отменно попользоваться ею, затворив предварительно все окна горницы, дабы не проник туда свет, который мог его выдать. Лорета, притворно жеманясь, снова улеглась на постель в небрежной позе и стала поджидать своего поединщика, который повел атаку, ограничившись одним только языком поцелуев. После этого первого приступа красотка, у которой избыток наслаждения отнял перед тем дар речи, вновь внезапно обрела его и сказала Оливье, обнимая его за шею и целуя в щеку, в глаза и все прочие части лица:
— О любезный Франсион, насколько мне сладостнее беседовать с тобой, нежели с этим старым бестолковым болтуном, за которого я вынуждена была выйти замуж! Как велики чары твоих достоинств! Как благословляю я свою прозорливость за то, что увлеклась ими! Никогда не сброшу я этих драгоценных цепей. Но ты молчишь, душа моя, — продолжала она после поцелуя, еще более жгучего, чем предыдущие. — Неужели ты менее дорожишь моим обществом, нежели я твоим? Увы, если бы это было так, я понесла бы заслуженное наказание за свои несовершенства.
