Для меня не было трудностью поесть где-нибудь в другом месте, кроме переполненной столовой. Слышимый шум был оглушающим; умственный шум был хуже. Это была яма тревоги и завуалированной паники, которая начиналась в пятидесяти футах по коридору от входной двери, особенно в начале школьного года, когда формировались или разбивались — дружеские отношения и альянсы обеденных столиков. Я прошла мимо комнат SAT 7тестирования, где было спокойнее.
Но я была обеспокоена, тем что, скрываясь от всех, возможно, посылаю неправильный сигнал. Если Дженна хотела, чтобы все вернулось к норме, она только откладывала неизбежный период неловкости. Чем дольше она откладывает, тем хуже это будет, тем больше людей будут спекулировать и предвидеть ее возвращение. Лучший способ восстановить "нормальный" статус было вернуть его как можно скорее. Я была чем-то вроде эксперта по этой теме.
Но, я знала Дженну, и она не захочет услышать этого.
Я боролась с решением, когда мы подошли к дверям столовой, пока Дженна оставалась необычно тихой, без сомнения, готовя себя к выходу. Было ли моей обязанностью предупредить ее об изъяне в ее плане? Или это будет ненормально иметь такого рода подозрения, и поделиться ими?
Из-за проблемы с преувеличением всего, чтобы выглядеть нормальной и земной, ты как бы теряешь способность понимать, что обычный человек сделал бы или не сделал. Следовательно, выяснить, как правильно поступить, (средне, по-человечески, нормально) было то, с чем я боролась ежедневно. Иногда это было нелегко. Если это была информация, которую я узнавала только от подслушивания чьих-то мыслей, не проблема — притвориться, что я никогда не слышала этого и вести себя соответственно.
Но если это было что-то более уточненное, чем, вывод, которого я должна достичь, путем наблюдения или благодаря годам опыта, вывод или мысль, которой чистокровный человек может поделиться… тогда я должна была решить, что делать. Какова была вероятность того, что Ариана Такер, версия меня, которую я представила другим, будет знать что-то как это или будет склонна говорить об этом?
Боже, это было так сложно, так много переменных.
Как только мы завернули в последний коридор, шум увеличился, и я моргнула от взрыва эмоций и мыслей. Все было на пике. Так, как я и представляла Колизей, который должен звучать в дни, когда религиозное преследование и развлечение, были одним и тем же.
Мой желудок сжался, зная, что Дженна не будет единственной, на кого будут смотреть. Вместе мы — двойное зрелище. Я хотела идти туда не больше, чем Дженна, но я привыкла смотреть мимо мгновенных эмоций, чтобы находить логику.
— Я пойду прямо к салатному прилавку, и мы встретимся на этом же месте, — сказала она, углубившись в сумку в поисках кошелька. Она вытащила деньги и засунула купюры в карман, чтобы поскорей уйти из столовой.
Кроме, более стратегического шага, который заключался в том, чтобы остаться и страдать сегодня, в надеждах, что завтра или на следующей неделе будет лучше.
В итоге, мои инстинкты кричали на меня, чтобы я высказалась.
Я помедлила, затем сказала:
— Дженна, может, мы должны…
Человек в форме «GTX» вышел из столовой в коридор, и мои слова застряли в горле.
Не обращая на меня внимания, он приставил лестницу к стене и поднялся, чтобы настроить видеокамеру на стене, ту, которой прежде здесь не было.
Холод захлестнул меня, и я не могла пошевелиться. Это было, как в одном из моих кошмаров, где безликий человек появляется в моей спальне, чтобы забрать меня назад в «GTX» и я не могу убежать или спрятаться. Я позволила им вытащить себя за дверь, где версия доктора Джейкобса, еще выше, всех вокруг, в том числе выше моего дома, ожидал с тем ложным выражение отцовской нежности.
Дженна остановилась возле столовой, когда заметила, что меня с ней нет, и обернулась.
— Что случилось? — нахмурившись, спросила она.
Техник на лестнице взглянул на нас и затем быстро вернулся к своей работе.
— Ничего, — смогла сказать я, через онемевшие губы, едва способная дышать. — Мне нужно позвонить.
Яркие голубые глаза Дженны расширились.
— Что? Сейчас? Ты шутишь?
Я проигнорировала ее, ища в кармане свой телефон.
Дженна поспешила ко мне.
— Подожди, пока мы не возьмем обед, пожалуйста. Мы уже почти там, и скоро все разойдутся, — в ее голосе чувствовалась паника. Она хотела успеть в эти 5-10 минут между обедами, пока все либо заканчивали есть, либо были у шкафчиков.
Я покачала головой, чувствуя напряжение в шее, как будто она могла треснуть.
— Я должна созвониться со своим отцом. Прости.
Это было протоколом для чего-либо неожиданного, как это. Почему он не предупредил меня?
Я нажала быстрый набор номера отца, не обращая внимания на громкий звук недовольства Дженны, и повернулась спиной к ней и технику из «GTX».
Пока на другом конце звонил телефон, я заставила себя сфокусироваться и сложить части вместе. Камеры означали наблюдение. Мой отец сказал, что они активизировали мои поиски. Тот факт, что они установили камеры тут, в моей школе… это означает, что они взяли это место за точку отсчета. Это плохо. Несказанно плохо. Я почти могла почувствовать, как доктор Джейкобс смотрит на меня. Но они не знали, кого они ищут; они не могли знать, или иначе бы, они не возились с камерами. Они бы просто прислали команду, чтобы забрать меня.
Я опустила свою защиту и сфокусировалась на мыслях техника, в пятнадцати футах позади себя. Он не казался заинтересованным во мне….и не был.
Боже, эта еда воняет.
Интересно, что Мариелла выбрала.
Вспышка — улыбающаяся темноволосая женщина, с коричневым пакетом для обеда в ее руке.
Не думаю, что мне удастся поесть в ближайшее время.
Следующая вспышка, на этот раз кусок бумаги со словами СРОЧНО, ПОРЯДОК ОЧЕРЕДНОСТИ напечатано поперек нее.
Еще десять камер после нее.
Им не следовало записывать всех на один и тот же день.
Мне все равно, кто подписал приказ.
— Ариана? — голос моего отца в телефоне, вытянул меня из мыслей техника.
— Привет, пап. — Слова прозвучали натянуто и неестественно. — Звоню, как ты и просил. — Это было выдумкой, но лучше чем позволить кому-то, кто мог, наблюдая подумать, что у меня есть другая причина для звонка.
За собой, я услышала раздраженный фыркающий звук Дженны, и когда я посмотрела на нее, она уже исчезла через двойные двери столовой. Очевидно, для нее уйти в одиночку было лучше, чем опоздать.
— Все в порядке? — Он звучал встревоженно, но осторожно.
— Конечно, все в порядке. Ох, кажется, мы получили новую систему безопасности здесь, камеры повсюду. Ты знал об этом?
Молчание повисло на другом конце телефона, и мой живот резко наполнился тяжестью. Он не знал.
— У меня сегодня назначена встреча с зубным врачом? — настояла я. Поход к зубному было кодом для того, чтобы немедленно уходить. Телефонные разговоры было слишком легко отследить.
— Нет, — наконец говорит он. — Я так не думаю. Если только… твой зуб беспокоит тебя.
У меня ушла секунда, чтобы понять, что он имеет в виду. Беги — если чувствуешь угрозу. Ну что ж, легче сказать, чем сделать. Я всегда чувствовала, на некотором уровне угрозу, и присутствие «GTX» в моем ближайшем окружении абсолютно не помогло.
— Не сейчас, — сказала я.
— Позволь мне проверить запись у зубного, и подожди, пока я снова не свяжусь с тобой. Если я не перезвоню, продолжай все как задумала.
Я поморщилась. Даже я знала, что это не похоже на то, как «обычно» разговаривал отец.
Он помолчал.
— Я имею в виду, приходи домой и делай уроки.
— Понятно, хорошо.
Он повесил трубку прежде, чем я успела сказать «пока», и хоть, обычно разговор с ним успокаивал меня, на этот раз тут было слишком много пробелов, слишком много пауз.
Он должен был знать, что здесь происходит. У него были источники в «GTX» для такого рода ситуаций. Если только «GTX» не скрывали вещи больше обычного. Это могло означать, что они думали, что были близки ко мне. Или, может быть кто-то, наконец, догадался, что у нас был там свой человек. Мой отец мог быть под подозрением.
