Стражники быстро освободили немного места в углу, положили первого из провинившихся на стол спиной кверху, сняв с него одежду, и принялись охаживать с двух сторон плетями. Человечек только охал.
Р'Энкор, не забывая считать в уме удары, взялся за кубок с вином, перед этим надев на палец перстень с секретным глифом и, незаметно коснувшись им металла сосуда, шепотом произнес заклинание. Глиф не отреагировал, пить можно. Он, конечно, и не ожидал, что его попытаются отравить, но осторожность давно стала второй натурой. Отхлебнул немного, поболтал вино во рту. Неплохое. Конечно, во дворце даже слуги пьют напитки получше, но Р'Энкор слишком хорошо помнит те относительно счастливые времена, когда им с отцом и дрянное вино было роскошью, потому как многие люди вообще отказывались продавать им что-либо.
Сейчас... сейчас ему по карману вина, что некоторые короли себе только по праздникам могут позволить... Вот только отца, увы, уже нет.
- Не отлынивать, собаки! - с неожиданной даже для себя злобой прикрикнул он на стражников, - пятьдесят ударов плетью, а не поглаживаний! Или мне показать вам, как надо бить?!
От этого вскрика младшая из служанок мелко вздрогнула. Все трое - хозяин, его жена и дочь - стоят сбоку у своего прилавка, одновременно боясь и лишний попасть на глаза страшному гостю, и, не приведи Ариант, или кому там они поклоняются, не услышать своевременно очередное повеление.
Р'Энкор отправил в рот маленький, на один раз укусить, пирожок со сладкой начинкой внутри, прожевал, проглотил и адресовал слугам подчеркнуто наигранную улыбку.
- Хорошие пирожки.
Тем временем стражники отсчитали пятьдесят плетей первому и положили на стол второго. Капитан стоит у стены, багровый. Должно быть, испытывает то непонятное чувство, что люди зовут стыдом и которое, если верить им, вроде бы причиняет нетелесные страдания. Такова мрачная ирония судьбы, небес, богов или кто там этим распоряжается: он, Р'Энкор, был готов учиться у людей жить, как они, и согласись людишки - сейчас он знал бы, что такое этот самый стыд. Но из-за ненависти людской он лишился отца и при этом не обременен ни стыдом, ни совестью, которые могли бы хоть как-то защитить людишек от его мести.
Второй оказался менее стоек к боли, и если бы стражники били более размеренно - из криков и стонов получился бы неплохой аккомпанемент к ужину. Невольные палачи, тяготясь своей обязанностью, старались закончить все побыстрее, отчего сила ударов их непроизвольно росла.
Р'Энкор успел доесть мясо и салат и вплотную занялся закусками, прихлебывая из бокала, когда очередь дошла и до старшего.
- Ваша светлость, пощадите, - снова заскулил он, когда стражники принялись стаскивать с него сюртук, - я не переживу двести плетей! Старый я, сердце не выдержит!
Эльф повернул к нему лицо и чуть наклонился вперед.
- А где ты тут светлость заприметил? Я - поганый, проклятый дроу, гнусная подземная тварь. Видишь на щеке отметку от камня? Человек, который оставил мне это, совершенно не заботился о том, переживу ли я избиение камнями, так что и твоя жизнь меня не заботит. Всего этого могло бы и не быть, если б ты, увидев меня, продолжал молча есть свою еду, глядя в свою тарелку, ну а теперь будет тебе урок. Ну или всем, кроме тебя, если сам околеешь.
Старик, видимо, потерял сознание где-то на сорока ударах, потому что перестал вскрикивать. Палачи продолжают свою работу, стараясь не глядеть ни на истязаемого, ни друг на друга, капитан в немом отчаянии смотрит в пол, на носки своих сапог, остальные стражники тоже явно не в своей тарелке.
Когда Р'Энкор досчитал до ста восьми, снаружи послышался неразборчивый шум, состоящий в основном из голосов многих людей.
- А ну тихо! - велел эльф, прислушался и спросил у капитана: - что там происходит?
Тот, радуясь прекращению экзекуции, немедленно толкнул ближайшего подчиненного:
- Проверь, что снаружи творится!
Тот открыл дверь, выглянул - и сразу же обернулся:
- Пожар, господин капитан!
Р'Энкор, оставив на столе недоеденный ужин, вышел из харчевни и увидел, что в соседнем квартале ярко пылает дом, в густых сумерках отбрасывая вокруг оранжевые блики. По улице бежали люди, кто с лопатой, кто с ведром, слышался типичный шум и гам, непременно возникающий там, где большая толпа людей пытается сообща делать важное и срочное дело, но не может нормально организоваться из-за отсутствия иерархии, лидеров, да и просто из-за своей тупости.
За Р'Энкором следом выглянули капитан, пара стражников и хозяин.
- Это 'Три кружки' горят, - сказал владелец харчевни, - боги, помогите толстому Линцу...
Эльф, притворно сокрушаясь, покачал головой:
- Ай-ай-ай, какое горе! Толстый Линц - такой, с черными усами и приплюснутым носом?
- Да, ваша светлость, это он...
- А я его запомнил, потому что две недели назад я туда зашел, спросил приличной еды - так этот Линц на меня с руганью и проклятиями набросился, - ухмыльнулся Р'Энкор. - Как там в 'Наставлениях Арианта' говорится? Не сделай зла другому, ибо к тебе же оно и вернется. А я просто покушать хотел... И вот 'Три кружки' горят тепло и ярко. Ах, какое, хе-хе-хе, несчастье!
Эльф повернулся к капитану. Тот, переминаясь с ноги на ногу, смотрел то в землю, то на пожар, то на него.
- Чего стоишь и мнешься, капитан? Беги, помогай тушить. И тех троих доходяг забери. - Он повернулся к хозяину харчевни и помахал рукой: - а мясо очень даже ничего. Я еще зайду как-нибудь.
Сдобрив слова нарочитой улыбкой, Р'Энкор двинулся по улице прочь от пожара. Свернул в темную улицу, прошел парой переулков и вышел на берег речушки, где не так давно устроил людишкам купание.
Знакомый силуэт он заметил на условленном месте сразу. Давешний грабитель сейчас наверняка занят лишь двумя мыслями: подсчетами, как потратить двадцать ойранов, и страхом того, что наниматель не придет. О тех, которые, может быть, заживо сгорели в 'Трех кружках', скорей всего, и не вспоминает: чувствительность к гибели себе подобных свойственна не всем людям, и это очень сильно упрощает Р'Энкору жизнь.
- Ты хорошо справился с работой, - сказал он, подходя ближе, - красиво горело.
- Да, господин, я большой мастер таких работ, говорил же, что не подведу! - заявил грабитель вроде бы с апломбом, но Р'Энкор легко разобрал в его голосе страх и нервозность.
- Твое счастье, что это действительно так. - Он достал из кармана мешочек с золотом и бросил поджигателю: - как и договаривались.
Дрянной человечек, ощутив в руках вес мешочка и чувствуя характерный шорох, с которым золотые монетки трутся друг о дружку, принялся кланяться и благодарить, но Р'Энкор его прервал на полуслове.
- Заткнись и исчезни. И навсегда забудь, что встречался со мной. Пошел вон!
Грабитель повернулся и, прижимая к груди свое сокровище, поспешно направился прочь.
Метательные ножи летают без свиста, характерного для стрел и болтов, потому он так и не успел ничего понять, когда стальное лезвие, брошенное рукой дроу, вошло ему в затылок.
***
Праведные труды во благо Талсидонии Кархад начал с поиска доверенных людей. Предстоит ему борьба со всяческим нечистоплотным, нечестным сбродом, и в таком деле на первом месте стоят помощники, которым можно доверять. Где их взять, он знал заранее: по-настоящему можно положиться на того, кто стоял с тобой в одном строю в безнадежной битве. Как говаривал не раз отец, люди, готовые отдать свою жизнь, зачастую не согласятся продать свою честь.
Однако тут возникли определенные трудности, потому как из всех бойцов третьего эскадрона, выживших в сражении у Ваарды, в столице осталось только четверо. Остальные пока что разъехались по домам, кто на побывку, некоторые, оставив службу из-за ранений, навсегда. А из тех четверых для дела, которое король поручил Кархаду, кое-как подходят только двое. Двое других парни, безусловно, порядочные и достойные, но умом не блещут и неграмотные в придачу. На роль стражников и охранников сгодятся, однако же кому-то надо нечистоплотных чиновников на чистую воду выводить. А для этого нужны люди умные, проницательные.
