— Дамы и господа позвольте представить Вашему вниманию, романс на слова известного русского поэта Александра Пушкина. Совсем недавно на его стихотворение наложили музыку, и эту песню ещё не слышала широкая публика, ею с нами поделилась известная московская труппа. Хотелось бы посветить столь эксклюзивный романс самой красивой мадмуазель, — и артист изящно поклонился раскрасневшейся от удовольствия Джустин.
Та в свою очередь очень многозначительно посмотрела на Тристана. Да заметил он, заметил, как мужчины тебя взглядом поживают, вот только плевать он на это хотел, так как ты уже забыта. Маркиз не из тех, кто принимает не обдуманные решения, а значит, если он определил тебя своим прошлым, значит можно сматывать удочки и отправляться на рыбалку к другому водоёму. Такая его принципиальность и радовала и пугала, а что если однажды эта дверь захлопнется и передо мной?
Маркиза Лебрен, читая меня как открытую книгу, ободряюще похлопала меня по руке и дружелюбно улыбнувшись, сказала:
— Очень надеюсь, что это ты.
— Кто я? — я, что опять что-то пропустила?
— Доверься судьбе, — огорошила она меня ещё одним загадочным высказыванием. — А пока расскажи, о чем они поют.
Я, машинально кивнув и попытавшись выкинуть из головы пока не нужную информацию прислушалась к первым гитарным аккордам. Очень нежная мелодия потекла по музыкальной комнате, предвещая очередную любовную историю. Голос певца, обращённый к одной женщине проникновенно начал свой рассказ. Я не пытаясь даже попадать с ним в такт, вторила его словам.
«Недавно тихим вечерком
Пришёл гулять я в рощу нашу»
Почему-то первые строчки показались мне смутно знакомыми, но не стала придавать особое значение столь малозначительному факту, в конце концов, практически все стихи этого поэта любой русский человек, посещавший школу хоть раз, да читал или слышал. Да и безупречное пение, больше настраивало на восприятие чем на обдумывание.
«И там, у речки под дубком
Увидел спящую Наташу.»
Не хило «Песняры» замахнулись, сразу обращение к жене. К жене ведь? Или нет? Собственно особой разницы не было, к кому именно обращался поэт, так как певец старался лишь для мадмуазель Альман, которая светилась от удовольствия, польщённая столь пристальным вниманием.
«Вы знаете, мои друзья,
К Наташе вдруг подкравшись, я
Поцеловал два раза смело,»
Нет наврядли жене, там он обычно более уважительно и трепетно изрекался. Интересно, а вот этот соловей вообще знает, что только что пусть словами, но расцеловал светскую львицу. Даже если и знает, то никак этого не показывает.
«Спокойно девица моя
Во сне вздохнула, покраснела;»
Я все так же переводила маркизе услышанное, краем глаза наблюдая за её реакцией на текст. Она же, по-моему, поймав мою волну, тоже развлекалась несуразицей, которая получалась из-за того, что остальные не зная истинного значения слов, наслаждались песней как молитвой любви.
«Я дал и третий поцелуй,
Она проснуться не желала,»
И вот тут я вспомнила, где раньше слышала столь «романтичный» стихотворный шедевр. У нас в старших классах был урок свободной поэзии, если говорить простым языком, то нам дали задание выучить по стихотворению великого поэта на свой выбор. Преподаватель пожалела об этом очень быстро и наврядли после этого когда-либо пускала такой важный процесс на самотёк. Свободный выбор вылился в то, что наши неугомонные одноклассники-хулиганы нашли ссылки на редко упоминающиеся «шедевры» из-за нецензурного содержания. В результате разгромный педсовет и обогащение сверстников большим количеством «важных» знаний о быте и нравах авторов «золотого века».
«Тогда я ей за…нул…й -
И тут уже затрепетала.»
— Э-э-э, — замялась я.
— Что там? — шепнула мне моя слушательница.
— Эм, — покрывая багрянцем, повернулась к ней и призналась. — Я не знаю, как это перевести.
— Не знаешь этих слов?
— Скажем так, что идеи не должна их знать, — ещё больше краснее пояснила для неё.
— О, теперь я просто сгораю от любопытства. Говори, как можешь, — подмигнула она мне.
Давясь словами, очень старательно выбрасывала самые нелицеприятные из них, с трудом сдержав себя, чтобы не засмеяться в голос. Очень сомневаюсь, что этот бард в курсе, какие нежности тут озвучивает. Могли ли наши артисты так жестоко подшутить над французскими соловьями? Подумала и решила, что могли. Учитывая, что война с Наполеоном закончилась относительно недавно, то ещё как могли, я бы даже сказало, что сочли своим долгом.
Жестоким испытанием для меня стал припев, повторяющий последую строфу, заунывно-нежным голосом. Джустин всем видом выказывающая восторг и певец, проникновенно смотрящий в её глаза, при этом снова и снова поющий ей, что именно сделает с ней в кустах. Закусив губу и опустив глаза, чтобы скрыть лихорадочный блеск. Рядом раздалось сдавленное кряхтение, оказывается, маркиза смогла самостоятельно восполнить по смыслу пропущенные мной слова, и сейчас с не меньшим рвением пыталась скрыть охальное веселье. На нас начали подозрительно коситься, а мадмуазель Альман даже укоризненно покачала головой. Это стало последней каплей, мы с маркизой Лебрен переглянувшись, засмеялись в голос, сползая со своих стульев, и цепляясь друг за друга, в попытке найди опору и поддержку, чтобы остановиться. Но это оказалось гораздо сложнее чем кажется, когда секундное затишье прерывается тихим всхлипом и все начинается заново. Мы смеялись до колик в животе и даже уже не пытались сдерживаться, все равно бесполезно. Вот так мы стали главным номером развлекательной программы на вечер.
— Я больше не могу, — простонала Маркиза Лебрен.
— О-о-о, — все, что ответила я.
— Это потрясающе, — раздалось от неё опять.
— О, да! — подтвердила я, хватаясь за ноющий живот.
— Прямо так и звучит? — наконец смогла спросить она.
— Вы только не думайте, что это просто шутка, это стихотворение действительно принадлежит Пушкину, самый, что не наесть оригинал. Вообще-то у него и покрепче есть, но в романс…, — засмеявшись, согнулась я пополам.
— Вы видели лицо Джустин? — спросила она меня, уже захлёбываясь новым приступом.
— О-о-о!!!
И мы снова практически рыдали.
Спустя какое-то время я получила из рук Тристана стакан воды, который приняла с благодарностью.
— Так мне кто-нибудь объяснит, что с Вами происходит? — вопрос был задан твёрдым голосом, но в глазах плясали смешинки.
— Мы тут выяснили, что эта песня ни в коем случае не имеет право носить звание романса, это скорее скабрёзная песенка для кабака в порту, — честно ответила за нас обоих маркиза.
— Что? — рассерженной кошкой зашипела мадмуазель Альман и зло глянула на побледневшего артиста.
— Но как… но как…? — все время повторял певец, то краснея, то бледнея и отводя глаза от разгневанной красавицы.
— Вас накажут, — кровожадно пообещала она.
Артисты, сбившиеся в стайку у стены, понуро опустили головы.
— Не думаю, что они виноваты, это была злая шутка, но не над Вами, а над ними, — развела я руками. — Неужели, вы станете наказывать не виновных, только за то, что Вас расстроило наше веселье?
Она задумалась, решая для себя, какой ответ будет выгодным в данной ситуации. Конечно, она была крайне уязвлена и жаждала расплаты, но и выставлять себя стервой тоже не хотела.
— Я, пожалуй, могла бы забыть о столь неприятном инциденте, — наконец приняла решение она. — Но только если хозяин дома компенсирует мои душевные травмы, подарив мне взамен другую песню.
Ох, ну нефига себе! Вот это запросы. Она бы ещё приватный танец заказала или ночь любви. Смех испарился как по взмаху волшебной палочки. Что-то мысль о том, что она может и такое затребовать, совсем меня не порадовала.
— Вы считаете это приемлемым? — голосом Тристана можно было Лед колоть.
— Ну, я же Ваша гостья, — уже не так уверенно заявила она.
— Это недолго исправить, — тяжёлый взгляд придавил зарвавшуюся девушку.
