— Нет! Это все неправда! — Взвизгнула фейри, резко вскочив. — Она не могла, я не вещь! Майя обещала мне помочь!

— Ц-ц-ц, как несправедливо, правда?! — Причмокивал, кривляясь, и наслаждаясь ее паникой. — Скажи, как это быть преданной? Как это, чувствовать себя чьей-то собственностью?

— Что?! Какой собственностью?! Да как ты смеешь?! — Взорвалась фейри, и напряглась, пытаясь видимо использовать свои силы против меня. И только дикий хохот был ответом ее попыткам, а замешательство — истинным наслаждением.

— Хахаха, что, опять не получается? — Поднимаясь, смеялся в испуганное лицо и картинно разводил руками. Как же долго я этого ждал! Как долго лелеял надежды о мести. — Лучше скажи, как тебе сегодня спалось?

Дрожь настоящего голого страха обняла тело фейри, заставляя ноги подкоситься, и вспомнить, кошмары, которыми я мучил ее трещавшее по швам сознание. Еще немного и она полностью сломается. Еще чуть-чуть…

— Кто вы?! Почему я здесь?! — Пятилась девушка, все же, не опуская головы, словно бросая немой вызов.

— Ты здесь для того, что бы скрасить мое времяпровождение. — Тихо шипел, позволяя злости наполнить душу. В голове пролетали тысячи способов причинить ей боль, тысячи возможностей получить наслаждение. И приблизившись, наклонился над ней, опираясь рукой о стену. — Теперь ты моя игрушка… Поиграем?

— Нет, нет, не надо… — Прижавшись к стене, оседала на пол фейри, хватаясь за голову, в которой вновь вспыхнули картины ее прошлого, самые жалкие, самые жестокие воспоминания, заставляя переживать их вновь и вновь, разрушая себя саму.

Герро.

Кипя от злости, с трудом сдерживая порывы гнева, я метнулся обратно в мир, где царили тишина и покой, во владения существ, отличавшихся едино общей зависимостью, жизнью, неразделимо связанной с великой стихией — водой. В мир, где оглушительные чувства смирялись и подавлялись без значительных усилий тишиной. Именно она и бескрайнее спокойствие убивало все эмоции, зарождающиеся здесь. Вот почему, испокон веков, жители подводного мира были холодными не только на ощупь. Наверное, потому, лишь тут я ощущал свободу и легкость от бремени ответственности, лежащего невидимым грузом на плечах.

Злость утихла, раздраженность уступила легкому недовольству, и медленно, жажда смерти маленькой вампирши сошла на нет. Здесь правил разум, оставаясь столь же холодным, сколь осколки айсберга, падающие в пучину океана. Спесь прошла, сменившись холодным расчетом. И медленно ясность расставила все по местам.

— Марррго… — я пробовал имя на вкус, выбирая путь, с помощью которого, собирался вытянуть из бессмертной нужную информацию, заглянуть в ее голову и порыться в мыслишках. А точнее, в воспоминаниях, пока не найду нужные сведения, которые, как говорил Аластар, девушка прячет за построенной ментальной стеной, после чего… впрочем, тогда она вряд ли будет становить угрозу даже для мухи.

Единственным вопросом оставалось лишь то, как именно подобраться к вампирше, не навредив полукровке, и не вызвав гнева Аластара. Последнее не хотелось бы испытать никому из хранителей, даже мне…

Воспоминания опять хлынули потоком, вытягивая из памяти картины пыток, которым предавал Аластар своих жертв. Последние в итоге молили о смерти, медленно теряя рассудок, пока тот срывал узорами их кожу вновь и вновь, ожидая повторить ритуал, как только она опять восстановиться, как только можно будет придумать новое наказание.

Мурашки пробежали по спине, от суровой реальности прошлого, и, стараясь запереть на замок увиденное когда-то, я молил лишь о том, чтоб подобное не повторилось, а безжалостное чудовище короля больше никогда не пробудилось, подняв голову и взревев от боли потерь.

Посмотрев вверх, я в который раз подумал, что утрата Хитоми оказалась слишком суровым испытанием для всех нас. Никто не был готов к смерти брата, к его наглой трусости, к тому, как жалко и ничтожно он сбежал, заставив хранителей расплачиваться за его слабости. Столетия подряд злость нетленным огнем горела в моей груди, лелея мечты о мести. Я следил за каждым шагом Аластара, надеясь, что вскоре в мои руки попадет та, кто сделал из сильнейшего хранителя беспозвоночную тряпку. Та, кто отобрала у меня верного друга, та, что уничтожила не только его тело, но и душу, ибо тысячелетие подряд он все так же молчит. Он все так же спит, не желая возрождаться. И все мои попытки вернуть его не увенчались успехом. Хитоми… он стал единственным хранителем, кто не хотел жить, единственным, кто предал свой долг, своих братьев, свой народ, тем, чья душа не переродилась вновь. Жалкий предатель!

Я закрыл глаза, объединившись с подводным миром, ощущая малейшее движение в нем, каждое трепыхание самой мелкой рыбешки, каждого существа скрытого мира, оставшегося в этих темных глубинах.

Именно в этот момент я почувствовал постороннее существо, что неслось, словно вихрь, сквозь соленую глыбу воды. Бессмертный сгусток энергии, ворвавшийся в глубины океана, отличался от водной глади лишь потому, что изначально подобным созданиям было присуще обитание в пресных водах… Нимфа… прекрасное, необычайно очаровательное творение природы нарушило покой бездонного мира.

Улыбнувшись хоть каким-то переменам, я устремился за ней, растворяясь в воде, стремясь сквозь сотни миль… любопытство снедало меня, и безумно хотелось узнать, как столь дивное создание попало во владения, охраняемые мною, ибо ее долгое нахождение здесь было сродни смерти.

Катерина.

— Теперь я полностью оценила достоинства этого подвальчика. — Томно улыбнулась Дамилю, вальяжно развалившемуся рядом.

Казалось, впервые, с тех пор, как я стала бессмертной, ощущала себя столь довольной и удовлетворенной. Впервые чувство защищенности полностью охватывало тело, а вопрос: Что же дальше? я послала ко всем чертям. Ведь рядом со мной лежал прекраснейший мужчина, о котором только можно было мечтать, не говоря уже о том, что он оказался просто богом секса.

— Да, но если ты постоянно собираешься так стонать, нам стоит установить звукоизоляцию стен… Вампирский слух слишком чувствителен… — Задумчиво протянул Дамиль, оглядывая комнату, будто прикидывая, что и как нужно будет сделать.

— Прости, не смогла сдержаться. Впредь обещаю быть тише. — Хохотнула в подушку, не в силах сдержать смех.

Он странно взглянул в мои глаза, притягивая ближе к сильной груди, и коснулся опухших от поцелуев губ.

— Только посмей! Иначе как я узнаю, смог ли тебя удовлетворить.

— Тогда, если ты не против, я хотела бы кроме звукоизоляции, сделать тут ремонтик, навести такой маааленький марафетик? Как думаешь?

Он тепло улыбнулся и чмокнул меня в нос:

— Вьешь гнездо? Это хорошо! Это будет просто замечательно.

Последние слова утонули в поцелуе, когда рука хранителя забыла о морали и пустилась в дальнейшее изучение неровностей моего тела.

— Как же хорошо быть бессмертной! — Воскликнула спустя час любовных игр, свернувшись клубочком в его руках.

— И почему же? — Улыбнулся Дамиль.

— Вампиры не выбиваются из сил. — Подмигнула, водя пальчиком по коже его живота и заставляя смеяться.

— Как считаешь, Майя не выгонит нас? — Протянула, стараясь не выдать волнения.

— Вряд ли. Я предложу ей сделку, от которой она не сможет отказаться.

— Да, Майя любит сделки… И что же это, позволь спросить? — Уставилась в черные глаза, не скрывая любопытства.

— Я займу место Маришки… до ее возвращения. Майя будет нуждаться в помощи. Она не сможет отказаться.

Я закрыла глаза, вспоминая гибель Игоря и ужасный крик подруги…

— Как думаешь, что с ней?

— К сожалению, я не чувствую ее. — Нахмурился Дамиль, поглаживая мои волосы.

— Что значит, не чувствуешь? Разве ты ее создал?

— Нет, не я. Но это сложно объяснить…

— Наверное, так же сложно, как и то, что ты двигаешься сквозь стены и под землей? Вампиры ведь так не могут, точно знаю. Я годами изучала все записи о них, все знания, собранные отцом. — Уставилась, сев на маленьком неудобном диванчике. — Я никогда не спрашивала, почему у Майи так много странных способностей, потому что боялась. Но ведь тебя я могу спросить?