— И ты думаешь, Дон...
— Ну, может, конечно, я не прав. Но пока там ничего нет. Наш криминальный репортер поговорил с окружным прокурором, и тот сказал, что не видит...
— Дон, надо бы помочь ему изменить точку зрения. Подпали его. Подлей масла в огонь, если улавливаешь мою мысль.
— Ну, я...
— А что там с этим малым, которого они задержали? Тэлберт, что ли?
— Они его отпустили, пока во всяком случае. Он признался в сношениях с ней, но изнасилование, судя по всему, не на его совести. Все в округе, даже ее родители, говорят — она сама искала приключений. Она тащилась за всяким, кто носил штаны, а мальчик, напротив, всячески от нее бегал...
— Но он-таки ее поимел.
— Один раз, да. Но когда ее задушили, он был совсем в другом месте. Честно говоря, Капитан, я...
— Он может это доказать?
— Скорее всего, нет. Железного алиби у него нет. Но он несколько раз в неделю ходил на поле для гольфа, это известно точно. И понятно, что парень достаточно благоразумный, а девица была тот еще фрукт. При данных обстоятельствах прокурор резонно полагает, что малый говорит правду. Он ходил на гольф. Она отсиживалась в каньоне, выжидая момент, чтобы проскочить домой и переодеться. Кто-то напал на нее там — установлено, что смерть наступила около полудня и...
— И кто бы мог быть этот таинственный «кто-то», а, Дон? Есть у прокурора другой подозреваемый?
— Пока нет. Они подумывают о каком-нибудь бродяге, соскочившем с товарняка. Для таких субъектов это удобное место, потому как и вода есть, и лес...
— Но у прокурора больше никого нет? Кроме Тэлберта, других не предвидится?
— Ну...
— Дон, надо хорошенько это раздуть. Кроме того, мы в долгу перед общественностью. Мы не знаем факты. И не представили их публике. Кстати, что нам известно об этом мальчишке? О его окружении, характере, поступках? Насколько тщательно работает прокурор? Может, он некомпетентный недотепа? Откуда мы знаем? Мы полагаемся только на его слова. До наших читателей мы правды не доносим.
Я помотал головой. Черт, но тут речь идет почти о ребенке. Как же можно без твердых оснований копаться...
— Дон, речь идет об убийстве. Убийстве и насилии. Такие преступления слишком часто замалчивают, особенно когда их совершают подростки. Пора это прекратить, и вот случай просто идеальный.
Он говорит — идеальный случай. Да, тут есть все. Юношеская влюбленность, и секс, и убийство, и загадка. И пока конкуренты носятся с этическими проблемами...
— Дон, мы должны опередить всех. Когда они опомнятся, будет уже поздно. И мы завоюем читателей нашей историей.
— Да, сэр, но...
Ну вот, флаг мне в руки.
— Дон, пойми меня правильно. Нам нужны только факты, без искажений и мыслей по поводу. Надо разузнать все об этом мальчике. Мы не сомневаемся, что полиция и прокурор работают профессионально. И не собираемся раздувать из этого дела сенсацию.
Ах вот как? Почему бы не сказать прямо? Собрать все факты, всю грязь, которую только можно раскопать, и ничего взамен. «Факты» и прокурор, делающий свое дело. Делающий так, чтобы оно осталось его делом.
— Хорошо, сэр, — сказал я. — Я понял.
— Я прочел твой квартальный отчет, Дон. Нормально.
— Благодарю вас, сэр. Надеюсь, вы будете довольны.
— Да. На двадцать две пятьсот. Мои лучшие пожелания Тедди, Дон, и, пожалуйста, делай для нее все.
Он отключился.
Я повесил трубку. Посмотрел на часы и обхватил голову руками. О Господи, это уж слишком; поистине, человек многое может вынести, и он это выносит.
Я опять схватился за телефон, переговорил со всеми, раздал задания, разослал почту и все прочее. Потом велел Маку Дадли, редактору по отделу городской информации, приподнять зад — да, именно в таких выражениях.
Войдя, тот аккуратно прикрыл за собой дверь. Я подождал, пока он сядет, и грохнул кулаком по столу. Он аж подпрыгнул.
— Что за чертовщина! — взвился я. — Какой ты, на хрен, редактор? На тебя сваливается шикарный материал, а ты не чешешься. Мне что, писать за тебя? Учти, я с тобой разберусь! По-твоему, ты будешь дрыхнуть, а я — получать за тебя головомойки...
— Постой, Дон — мистер Скайсмит. Я не...
Зазвонил телефон.
— Извини, Мак. Да? Скайсмит слушает.
— Дон, — это опять был Капитан, — мне не хотелось бы давать тебе указания по поводу твоих сотрудников, но...
— Да, сэр? Я всегда с удовольствием принимаю ваши соображения.
— Эта телефонистка, которая меня соединяла последний раз, производит очень хорошее впечатление. Очень интеллигентная молодая женщина. Надеюсь, ты не переведешь ее в ночную смену.
— Нет, сэр.
Уж я бы ее так перевел! Чтобы она вытаскивала свою задницу из постели часа в три утра. Сволочь!
— Мне бы хотелось, чтобы она оставалась в этой смене. Да, и, может, дашь ей прибавку в пять долларов... если, конечно, это для тебя приемлемо.
— Хорошо, сэр, я сейчас же распоряжусь.
Я бы ей и ломаного гроша не дал, а, наоборот, снял бы с нее пять баксов и свалил бы все на бухгалтерию. Сказал бы, что попросил их прибавить, а они ошиблись.
— Дон, она может постесняться выразить благодарность. Ты ей скажи, что я буду рад получить от нее записку — и жду!
— Да, сэр.
Ублюдок, сукин...
