Тревена позволил себе усмехнуться.

— Это вряд ли. Насколько я помню, мы, по существу, спасались бегством, а вы вели себя очень хладнокровно — прекратили атаки на Нортлендс и развернули ваш «Дельта»-полк на северо-запад, где и принялись молотить клановцев. Если бы не вы. Соколы вполне могли ударить бронированным кулаком и пробить во фронте такую брешь, что с одного удара выкинули бы нас из Лейтнертона. Они никак не ожидали, что вы решитесь связать боем их ударные части. Что бы вы ни говорили, а это именно ваш полк заставил их потерять время.

Шелли улыбнулась и передала ему бинокль.

— А вы, оказывается, опытный льстец, капитан Тревена.

— Это совсем не лесть, а чистая правда, полковник Брубейкер!

Док даже оторопел на мгновение — он не мог узнать себя и потому, наверное, покраснел. Вот, оказывается, каким бойким он может быть. Он опомнился и сразу начал просить прощения:

— Извините, я хотел сказать совсем о другом… Я имел в виду…

Шелли пожала плечами, в ее голубых глазах сверкнули игривые огоньки.

— Отчего же, капитан. Мне нравится, когда мне говорят подобные вещи.

— Ну, понимаете… Уф!.. — Капитан невольно отер лоб. Он места себе не мог найти. Щеки полыхали жаром. Он крепко выругал себя, справился с чувствами и уже более спокойно объяснил:— Такое ощущение, словно сам себя закопал в яму.

— Я с удовольствием помогу тебе выбраться из нее. — На лице Шелли не дрогнула ни одна жилочка. Она смотрела серьезно. — Ты умный человек. Док. У тебя, конечно, маловато боевого опыта — его ничто не заменит, но на поле боя ты вел себя достойно. Не струсил, не потерял голову, сумел принять очень трудное решение… Ты отождествляешь себя со своей ротой и проверяешь людей по той же самой мерке, которую прикладываешь к себе. Умеете обучать других, реально смотрите на вещи, всегда просчитываете допустимость риска. Грамотно мыслишь в тактическом и оперативном отношении, не боишься смерти… Я нахожу привлекательными эти качества, тем более в таком соотношении, как это сложилось у тебя.

Док теперь совершенно свободно усмехнулся.

— Вы бы сказали все это моей жене!

— Жене?

— Ну, бывшей…— Он пожал плечами, повернулся спиной к фронту и оперся локтями о парапет. — По всей видимости, документы о разводе сейчас лежат в Сент-Уильяме. Дожидаются, когда у меня найдется свободная минутка забрать их.

Женщина в черной форме с некоторым презрением глянула на капитана и спросила:

— Из-за чего твоя жена развелась с тобой?

— Вот вы назвали меня умным человеком, но для нее я был недостаточно разумен. Она нашла себе дружка. Перевод на Ковентри должен был покончить с этой связью, и она выбрала его, тем самым позволив мне проявить все те качества, которые вы тут с такой горячностью расписывали.

— Какая глупость!

— Согласен, только вот с умом вышла небольшая неувязка. Точнее, нехватка…

Шелли несильно шлепнула его по затылку.

— Это не у тебя. У нее…

— Это самый верный путь к сердцу мужчины — сказать ему, что его экс-жена — дура и не знает, что потеряла. Обычно в таких случаях все тают…

— Ну и тай себе на здоровье, — предложила Шелли. — К чему мне кривить душой. Если она дура, то пусть ею и остается, а я не беру своих слов назад. Ты вполне представительный и обаятельный мужчина и сам знаешь об этом.

— Душка, — подсказал Док и добавил: — Теперь я верю, что наемники не признают никаких правил, когда чуют добычу. Сразу устанавливают братские отношения и хватают без спроса…

Шелли Брубейкер выпрямилась и отрицательно, очень серьезно покачала головой.

— Ты правильно информирован, мы действительно идем от победы к победе. Кроме того, ты — офицер… С тобой я бы не хотела налаживать братские отношения. Меня больше привлекают любовные…

— Это звучит куда приятнее. — Он вновь повернулся в сторону линии фронта, потом добавил: — В таком случае было бы неплохо отпраздновать очередную победу.

— Я — за! — откликнулась Шелли. — Только вряд ли это возможно.

— Ну, если мы не можем отпраздновать вашу победу, давайте отпразднуем нашу. Общую… Тогда и ваш маленький успех как бы вплетется в общее ликование.

А я не смогу устоять. Мне, собственно, хочется сдаться прямо сейчас…

— К сожалению…— развела руками Шелли и улыбнулась. — Что там ты говорил насчет нашей общей победы? У нас острейшая нехватка боеприпасов и недостаточно сил, чтобы прорвать линию фронта. Даже на фланговый отвлекающий маневр нас не хватит…

— Я не считаю, что любая попытка прорыва обречена на провал. — Док прищурился и указал в ту сторону, где линия фронта упиралась в Горы Смерти. — Вон там расположена целая сеть подземных туннелей и переходов. Под всем горным массивом… По ним мы могли бы обойти части Соколов с фланга.

— О чем Соколы прекрасно знают. Вот почему они взорвали все входы в подземелье.

— Они взорвали только те, которые им известны. Мы вполне можем миновать их боевой порядок и выйти к ним в тыл.

Тревена замолчал и долго изучал в бинокль открывавшиеся по правую руку синеющие вдали предгорья. Шелли не мешала ему, стояла рядом и терпеливо ждала. Она умела ждать… Наконец капитан отнял бинокль от глаз и тихо, почему-то полушепотом, сказал:

— Однажды мы уже сидели там, и горы не подвели. Можно попытаться еще раз. Только очень осторожно, не спеша, шажок за шажком…

Шелли взяла у него бинокль и тоже навела его на предгорья.

— Значит, вот о чем ты думал все это время? — так же тихо спросила она.

— Точно, пора нам посчитаться за рейнджеров Вако. Вот тогда я окончательно успокоюсь. Тогда я смогу сказать своим людям — вот видите, кто был прав?

— Ты все о том же?

— Да. — Они почему-то теперь разговаривали полушепотом. Может, опасались, что Соколы сумеют подслушать их? — В твоих словах, Шелли, много правды, но словами сердце не успокоишь. Только делами! Такой уж я человек…

— Что ж, мы поможем тебе в этом.

— Знаете, полковник Шелли, сколько времени я потратил на изучение тактических приемов, которые используют кланы. И не вообще, а что предпочитает каждый клан в отдельности, каждая гроздь, каждая галактическая звезда. Это было интереснейшее время, особенно когда я взялся за их философию. Тебе, конечно, известно, что для них сражение, да и сама война похожи на состязание в доблести и искусстве сражаться. В этом смысле они иной раз во главу угла ставят храбрость в ущерб благоразумию, ради красоты маневра иной раз жертвуют простотой. Здесь за все время боевых действий я все более и более убеждаюсь, что мы как-то неправильно понимаем их побудительные мотивы, их цели, ради достижения которых они высадились на Ковентри. Другие миры я не беру, я там не был. У меня складывается впечатление, что они не столько воюют, сколько пытаются кому-то что-то доказать. Самое интересное, что не нам доказать, а самим себе. Или другим родам… Они бьют нас, но не добивают. Честно говоря, после гибели рейнджеров Вако я решил, что наша песенка на Ковентри спета. Я не испугался, я просто приготовился к такому исходу. И на тебе — они ввязались в бой с твоим полком. Это в такой момент, когда у них хватало сил, чтобы связать тебя боем и ринуться на Лейтнертон. Нет, они поставили целью, если уж вы встали у них на пути, напрочь разгромить Драгун. То есть я хочу сказать, что они бьют нас, но бьют вполсилы, словно играют, как кошка с мышкой. Или…

Наступила тишина. Шелли поиграла бровями, потом лицо ее замерло, она совсем уже шепотом выговорила:

— Или ждут кого-то… Тех, кто придет нам на помощь, чтобы сразиться с ними. Как ты сказал, посоревноваться… Показать: вот они какие храбрые, никто не может их одолеть.

— Точно. — Док положил ей обе руки на плечи. — Я тоже пришел к такому же выводу. Скажу больше — они смели с лица земли рейнджеров Вако, чтобы мы усилили сопротивление. Вот, мол, вам пример, так что, ребята, засучивайте рукава. Их тайная мысль, что нам все равно ничего не поможет, но для них будет больше чести, если они победят более достойного соперника, чем Роджерс, который сам сунул голову в петлю. Даже маленькая победа над Драгунами значит для них куда больше, чем полный разгром этих горлохватов.