Раздраженный своей неспособностью сосредоточиться, я быстро пошел вперед, и к тому моменту, когда я приблизился к кромке леса, то уже бежал. Бежал все быстрее и быстрее, сначала по широкой тропе, потом по узеньким дорожкам, по которым недавно гнался за Александром. И чем быстрее я бежал, тем лучше мне думалось.

Узнать, что демоны действительно работают теперь вместе и один из них заключает сделки от имени остальных, было само по себе удивительно. Но кроме этого новшества в мировом устройстве, что, скажите мне, заставило Риса пойти на договор с ними? Он всегда был резок и скор. От этого его обучение все время стопорилось. Галадон уже отчаялся научить его думать, прежде чем делать что-либо. Конечно, время и жизнь заставили его быть сдержаннее. Работа с Исанной, сильным, уравновешенным, строгим партнером, тоже помогла. Он не пошел бына сделку, не посоветовавшись. Пока мои ноги увязали в сырой земле, перед моим взором проходили видения. Ничего волшебного. Просто воспоминания. Рис…

Я завидовал Рису из-за его роста. Когда нам было по десять лет, он уже был на голову выше меня, а его плечи в два раза шире. Если мы оба станем Смотрителями, он всегда будет на шаг впереди благодаря своей комплекции. Это было несправедливо, ведь я не виноват, что родился именно таким. Но в тот день, когда мы решили исследовать пещеры у источника Валдиса, рост и крепкие плечи оказались не так уж важны. Мы слышали об анфиладе пещер, стены которых были покрыты прозрачными разноцветными кристаллами. Анфилада шла за пещерой с горгульей, до которой могли добраться все. Но чтобы попасть в другие пещеры, нужно было проползти почти пол-лиги по низкому тоннелю, потом распластаться по стене и протиснуться в низкую и узкую щель. Я легко проскользнул в нее, потом поднял руку, освещая стены и призывая Риса поторопиться, — никогда еще не видел такой красоты, как в той сияющей и переливающейся пещере.

— Сейонн, погоди!

— Иди же сюда! — кричал я. — Там дальше еще пещеры. Они словно из алмазов.

— Я не могу пройти. Вернись.

Я не хотел возвращаться. Я уже почти протиснулся в следующую пещеру, стены, пол и потолок которой были покрыты сиреневыми кристаллами.

— Сейонн, помоги! — Паника в голосе моего друга заставила меня поспешить обратно. Он остался в темноте, напуганный вероятностью навсегда остаться застрявшим в расщелине под землей. Он даже забыл, как сделать себе свет, самое простое заклинание, которое все эззарийцы знали с малолетства. Он сумел протиснуть в щель голову, а потом плотно застрял. Одна рука осталась над головой, другая внизу, сверху его не пускал каменный выступ. Он сказал, хватая ртом воздух, что его грудь так крепко сжата, что он с трудом дышит. После десяти минут обследования, когда я все время просовывал голову в ту же щель, только под его головой, я понял, что ему мешает кожаный мешок, висящий за спиной. В мешке мы несли столь важные и прекрасные вещи, как сыр, хлеб, орехи, яблоки, а еще веревку и конфеты.

— Похоже, придется отрезать тебе яйца, чтобы ты смог пройти, — сказал я серьезно, доставая из чехла нож.

Глаза Риса, и без того расширенные от страха, едва не вылезли из орбит.

— Валдис милостивый! — завопил он.

Я освободил зацепившийся ремень мешка, потом отпустил его, и Риса вынесло из щели, словно кто-то смазал его маслом. Он перевалился через меня, мой нож отлетел куда-то вбок, наши припасы раскатились во все стороны.

— Твои яйца, — повторил я, и мы покатились от смеха. Еще час мы веселились в чудесной пещере, зажигая волшебные огни на прозрачных кристаллах и восхищаясь творением природы. В тот день он поклялся, что, когда мы вырастем и станем сражаться с демонами, он никогда не предаст меня, даже если ради моего спасения ему придется отрезать мне яйца.

Я побежал еще быстрее, подгоняемый беспокойством, смущением и болью в сердце. После шестнадцати лет в цепях, чувствуя только боль и одиночество, запрещая себе вспоминать… Даже когда в боку у меня закололо, словно Даффид вонзил в него свое копье, ноги стали подгибаться, а дыхание совсем перехватило, даже тогда я не смог остановиться.

Что мне делать с Александром? Исанна сказала, что разрушение зашло слишком далеко, чтобы спасать его. То же самое сказал и Галадон. Но вдруг на них повлияла личность принца, как он и предполагал? Сказали бы они то же самое, если бы он не был дерзийцем? Если за эти шестнадцать лет все так изменилось, могу ли я верить, что они остались по-прежнему великодушны?

Не осознавая своих действий, я начал контролировать дыхание и биение сердца, успокаивая их, уговаривая мышцы расслабиться, работать ровно. Мои мысли вернулись к Рису. Что он наделал?

Я открыл глаза и увидел облака. Или туман. Или что-то, такое же серое. Роса покрывала мой лоб, каплями стекая по голой груди… по всей обнаженной коже. Где моя одежда? Смущенный и растерянный, я немог понять, в каком положении я нахожусь. Я не ощущал под ногами землю и пытался нашарить ее руками.

Где я? Где ябыл в последний раз, когда осознавал происходящее?

Упражнялся, разумеется. Когда я был где-нибудь еще?

— Айф? — Я не посмел произнести имя Исанны. Галадон отстранит меня на неделю, если заметит такое неслыханное нарушение дисциплины. На неделю… Это не упражнение, это испытание. Это было последнее испытание из тех, что яуже прошел за последние пять дней. Я сделал шаг сквозь завесу огня и оказался… Вердон, спаси! Я уже умер?

— Айф! Учитель! — Я шарил руками и вертелся, чувствуя, что мои руки удерживает что-то мягкое. Демоны? Духи загробного мира? Я снова попытался пошевелить руками, но их по-прежнему удерживало что-то… Смех. Сначала негромкий, потом все ближе и яснее, и все жизнерадостнее. — Святой Вердон! — произнес я невнятно. — Покажи мне свет, если я должен остаться здесь!

— Покажите ему свет!

— Он хочет света!

— Прекрасно. Помни, ты сам этого захотел.

— Покажем ему!

Прямо передо мной чья-то рука зажгла факел, очень крепкая рука, с толстыми пальцами, сжимающими кубок, наполненный золотистым вином. Кроме руки, факел осветил пару густых бровей, а под ними сияющие глаза, в которых было что-то рыбье.

— Может, хочешь этого? — поинтересовался обладатель глаз, протягивая мне бокал. — Вердон прислал тебе это и сказал, что заберет тебя позже. А сегодня тебе придется остаться здесь.

Разумеется, туман их заклятия-шутки рассеялся. Я оказался рядом с ярко пылающим костром, одетый только в облако дыма. Все они весело смеялись: Рис, Хоффид, моя сестра Элен, Гарен… и Исанна, которая сидела на камне чуть в стороне и внимательно разглядывала меня. Она подняла свой бокал, пока я стоял замерев и глядел на нее:

— Я всегда считала, что Смотритель выглядел бы куда внушительнее голый. Но Галадон утверждает, что он прошел испытание, так что придется отдать ему то, что полагается.

Пока я безуспешно пытался чем-нибудь прикрыться, Рис, Гарен и Элен покатывались со смеху. Наконец Рис бросил мне темно-синий плащ Смотрителя:

— Мы пытались надеть его на тебя, пока ты был скромненько прикрыт туманом, но ты так брыкался, что мы побоялись. — Он поднял свой бокал. — Поздравляю, мой друг. Ты самый юный из всех Смотрителей, когда-либо проходивших испытание. Не знай ничего, кроме побед, и пусть оружие врага не оставляет на тебе ран!

— Ура, ура! — подхватили остальные, поднимая бокалы. На губах Исанны заиграла редкая для нее улыбка. Она так много лет провела под неусыпным оком королевы Тарьи, которая контролировала каждый ее шаг. Она никогда не общалась с другими детьми, не ходила в школу. Она совсем недавно начала осваиваться в компании моих друзей. Все были страшно изумлены, когда обнаружили в ней удивительное чувство юмора. Я был почти уверен, что это «снятие покровов» — ее идея.