Мой самолет приземлился в Хитроу рано утром. Я остановилась у Ширли и проспала весь день. Вечером позвонила Джулиану. Из всех друзей Оливера мы были особенно близки с Джулианом и Джейни. Я застала некогда самого смешного комика Великобритании в глубокой депрессии. Он только что расстался с Джейни и с радостью согласился встретиться со мной. Он и пригласил меня на эту премьеру. Мне представилась прекрасная возможность осуществить задуманный план.

Зал наполнился звуками волн, криками чаек и китов. Билл Бонэм распластался на краю сцены.

– Дух Лошади! – провозгласил он. – Где, где Дух Лошади?

Его лицо приняло озадаченное выражение. Мокрые пряди волос прилипли к блестящей лысине.

– Ищи, ищи, ищи. – Из колонок раздалось пение ацтекского хора.

Наступила тишина. Потом прозвучал гонг, а рядом со мной что-то пронзительно запищало.

– Вот черт, – прошептал Джулиан, – мой мобильник. Черт! – Он порылся в карманах пальто и вытащил телефон, на котором сигналили зеленые огоньки. – Алло! Джулиан Алман слушает.

– Шшш, – зашипела на него Кейт Форчун, не отрывая глаз от сцены.

– Выключи телефон, – прошептала я.

– Шшш, – послышалось с заднего ряда.

– Послушай, Джейни, мы не можем дальше... – шептал Джулиан в мини-микрофон.

– Дух Лошади с нами.

Кейт Форчун взглянула на Джулиана, раздраженно подняв брови, и сразу же обернулась к сцене, взбив волосы.

– Я же говорил тебе, мне нужно прийти к согласию со своим внутренним “я”, прежде чем...

Я отняла у него телефон.

– Джейни, это Рози. Джулиан сейчас в театре. Он перезвонит через полчаса. – Я выключила телефон и положила к себе в сумку. Джулиан с тоской взглянул на меня.

Где же Оливер? Интересно, он здесь?

Билл Бонэм вышел на сцену. Теперь на нем были джинсы и кожаный пиджак. Он сидел на груде костей у края сцены, освещенный единственным прожектором.

– Вы смеетесь, конечно, – чакры, бла-бла-бла, какое дерьмо. Но потом думаете – боже, кто это смеется? Я смеюсь? Или обиженный ребенок внутри?

Через проход Динсдейл затрясся от смеха. Свет погас.

– Откройте чакры.

Сцена озарилась розовым светом.

Пирамида и платформа начали вибрировать, и внезапно на платформе появился Билл Бонэм. Он распростер руки ладонями кверху.

– Каналы открыты.

Вокруг плавучего контейнера клубился дым от сухого льда. В первом ряду зрители начали кашлять.

– Оплодотворение Звездного Семени! Платформа начала подниматься, а с ней и Билл. Вспыхнул красный свет, и на секунду прожектор осветил лицо Билла, который широко улыбался через весь зал. Голова его была подвешена на самом верху в какой-то коробке. Потом весь зал погрузился в темноту. Когда снова вспыхнул свет, коробка была пуста.

Зрители волной хлынули на улицу, навстречу оглушительному шуму, беготне, огням и прохладе Пиккадилли-серкус. Динсдейл и Барри – возможно, самые знаменитые актеры британской сцены – стояли посреди тротуара и спорили, не заметая собравшуюся вокруг толпу.

– Куча свиного дерьма! – орал Барри. – Бессмысленная, gридурочная, невнятная постановка! Полное безумие.

– Не надо, мой дорогой, не надо, – успокаивал его Динсдейл. – Я не выно-о-ошу, когда ты так ругаешься. Мальчик выглядел чудесно, ты знаешь. Как только подумаю о его крепеньких бедрах, просвечивающих сквозь намокшие божественные одеяния... О, смотри, вот этот чудесный индус, юное поэтическое дарование! – Динсдейл заметил Раджива Ша-стри, который, ссутулившись, нетвердой походкой направлялся к ним. На нем был плащ с эмблемой “Оксфам”.

– Как поживаешь, дорогой? – кокетливо пропел Динсдейл.

– Зол как собака, – ответил Раджив. – Сраный ублюдок послал мне билеты на свое сраное шоу и не подумал пригласить на сраную афтапати. Дискриминация...

– Но-но, дорогой, не злись! Я тебя проведу. Будет чудесно!

Динсдейл изобразил удивление, когда две старушки попросили у него автограф.

– Автограф? У меня? Какая честь, какая прелесть, какая неожиданность! Благослови вас бог, дорогие мои. Но разве вы не хотите попросить автограф у моего замечательного друга и коллеги Барри Раиса?

– Ради бога прекрати, идиот! – в ярости прогремел Барри. – Ты уже сорок лет так делаешь. Это и раньше было не смешно, а теперь тем более. Я пошел на вечеринку.

– Здравствуйте, Динсдейл! – сказала я, когда старушки ушли.

– Здравствуй, дорогая, чем могу помочь? – Он повернулся, видно ожидая, что я попрошу автограф.

– Рози Ричардсон, – представилась я. Он в недоумении уставился на меня.

– Рози Ричардсон? А, хмм...

– Я была вашим рекламным агентом в “Гинс-берг и Финк”, помните?

Он раскинул руки и демонстративно заключил меня в объятия.

– Дорогая, как я ра-а-а-ад тебя видеть! Выглядишь чудесно. – Он так не узнал меня. – Ты знакома с самым замечательным, самым талантливым мальчиком во вселенной? – Он махнул рукой в сторону Раджива.

– Как дела, Раджив? – сказала я.

– Отлично. Да. Всё прекрасно. Первая читка в четверг.

– Как тебе это замеча-а-а-тельное шоу? Не правда ли, божественное, удивительно смелое представление? Ты когда-нибудь видела что-нибудь па-а-а-добное? Разумеется, мои дорогие. Благослови вас бог. Для кого?

К нему опять подошла какая-то старушка за автографом.

– Рад был тебя видеть, драгоценная моя. – Он тактично давал мне понять, что разговор окончен. – Благослови тебя Бог.

– До свидания, – покорно ответила я.

Как обидно – больше всего я рассчитывала именно на Динсдейла. Я вернулась к Джулиану, который стоял у входа в театр, нервно зажав мобильник между плечом и подбородком. К нему приближалась девушка в леггинсах и дутой куртке. В руке у нее был блокнот.

– Вы такой забавный, понимаете? – тараторила она. – Когда мы смотрим ваше шоу, нам, типа, очень смешно, понимаете? Типа, нет проблем, понимаете?

Он увидел меня за ее спиной.

– Джейни не понимает, что я должен прийти к согласию с внутренним “я”, прежде чем формировать отношения, – хныкал он. – Но подожди. – Он снова начал набирать ее номер.

Я отняла у него телефон.

– Пойдем на вечеринку.

– Эй, спасибо! – в недоумении крикнула девушка.

– Восхитительно. Он не боится духовно обнажаться. Я в шоке, реально.

– Полный провал... Конец его карьере... Я так люблю этого парня.

– Редко можно увидеть такое смелое исполнение.

– Подтирка для задницы.

– Что скажем Биллу?

Вдоль стен банкетного зала “Кафе Ройал” выстроились ларьки, торгующие оккультными товарами: кристаллами, рунами, какими-то штучками из перышек. Под самым потолком на проволоке была подвешена люцитовая пирамидка, отбрасывавшая свет на самое впечатляющее сборище Клуба Знаменитых, какое я только видела.

– Не знаю, с чего начать, – обратилась я к Джулиану. – Как ты думаешь, кого лучше попросить?

– Понимаешь, мне так спокойно, когда мы вместе, – твердил Джулиан. – Так спокойно. Но зачем, думаю я, мне нужна поддержка?

Он говорил о Джейни, не замолкая ни на минуту с тех пор, как позвонил мне в дверь, прервавшись лишь на время “Освобождения энергии чакр”. У Джейни родился ребенок. Она обнаружила, что беременна, сразу после развода. Джулиан настоял, чтобы ребенка назвали Иронией. Все мои попытки заговорить о кризисе в Восточной Намбуле он встречал отсутствующим взглядом.

– О, мой ангел!

Кейт Форчун набросилась на юную девушку, которая держала на руках младенца, взбила волосы, схватила младенца и прижала его к груди. Сверкнули вспышки, защелкали фотоаппараты, папарацци сбежались, отпихивая друг друга.

– Младенец из Румынии, – сказал Джулиан. Зазвонил телефон. – Извини, я на минутку. Я тебя догоню. – И он убежал в угол.

Я заметила Коринну Боргезе. Презрительно скривив рот и поглаживая бритую голову, она разглядывала спину Глории Ханнифорд. Что ж, посмотрим, что она скажет сейчас. Я больше не безмолвная вторая половина Оливера, я многого добилась. Она не посмеет смотреть на меня свысока.