– Ах, если бы нам так повезло! – рассмеялся Тзирик. – Нет, Ллос все еще жива, насколько можно так говорить о богине. А что до того, сама ли она забралась на Дно Дьявольской Паутины или ее загнала туда какая-то сила, Вараун ничего не сказал.

– И когда это кончится? – спросила Халисстра.

– Опять-таки Вараун не знает или не хочет, чтобы я знал, – ответил Тзирик. – Возможно, лучше было бы спросить, а кончится ли это вообще? Ответ на это – да, это кончится в свой срок, но, чтобы вы не слишком радовались, должен вам напомнить, что у богов могут быть свои, очень отличные от наших представления о том, что значит приемлемый срок. Возможно, Господин В Маске говорил о том, что случится завтра, через месяц, через год, а может, через сто лет.

– Мы не можем ждать так долго, – пробормотала Квентл. Ее взгляд стал далеким, словно она вглядывалась в происходящее в родном Мензоберранзане. – Решение нужно найти быстро.

– Тогда выберите для поклонения более заботливое божество, – отозвался Тзирик. – Если это вас интересует, я был бы счастлив обстоятельно побеседовать с вами о достоинствах Господина В Маске.

Квентл ощетинилась, но сдержала язык – удивительный подвиг самообладания для жрицы Бэнр.

– Не стоит, – отказалась она. – Не посоветовал ли Господин В Маске нам еще чего-нибудь, жрец?

– Да, действительно, – ответил Тзирик. Он изменил позу, подавшись вперед, чтобы смысл его слов лучше дошел до Квентл. – Это его собственные слова, сказанные им мне, так что слушайте внимательно: «Детям Паучьей Королевы лучше было бы спросить ее саму».

– Но мы пытались! – вскричала Халисстра. – Все мы, но она не слышит нас.

– Думаю, он имел в виду не это, – произнесла Данифай. – Мне кажется, Вараун говорит о том, что мы больше не узнаем ничего, пока не отправимся на Дно Дьявольской Паутины и не вымолим ответ у самой богини.

Тзирик молча смотрел на мензоберранзанцев. Квентл расхаживала взад и вперед, обдумывая эту мысль.

– Паучья Королева требует от своих жриц определенной инициативности и уверенности в себе, – произнесла настоятельница Арак-Тинилита, – но она также требует и покорности. Явиться к ней в ее божественную обитель в ожидании ответов… Ллос не обрадуется такой наглости.

Халисстра молчала, отчаянно размышляя над тем, что предлагал Тзирик. Путешествия на другие Уровни существования, разумеется, не были чем-то необычным. В конце концов, заклинание Фарона перенесло отряд через Уровень Тени, и существовало великое множество других миров, которых могли достигать смертные, вооруженные соответствующей магией, – там были ад и небеса, чудеса и кошмары, неведомые в физическом мире, но мысль о том, чтобы попытаться совершить такое путешествие без прямого приглашения Ллос приводила Халисстру в ужас.

– Если мы не сумеем правильно понять волю богини, наказание будет воистину суровым, – сказала Халисстра.

– Разве мы не услышали уже волю богини? – спросила Данифай. – Она своим молчанием направила нас сюда и подвела к этому вопросу, так же верно, как если бы вложила прямое приказание в наши сердца. Возможно, она рассердится, если мы этого не сделаем.

Халисстра привыкла к ощущению уверенности, когда ей приходилось истолковывать желания Паучьей Королевы. Прежде чем на жриц Ллос пало божественное молчание, ей было ведомо нечастое шепчущее прикосновение богини к ее разуму. Это случалось редко, конечно, – она была только одной из жриц, а Ллос служили бессчетные тысячи, – но она знала, как это бывает, всей глубиной души понять, чего желает Паучья Королева и как можно этого достичь. Халисстра не чувствовала ничего. Очевидно, воля Ллос состояла в том, чтобы она разобралась сама.

Халисстра бросила взгляд наверх, туда, где над черным алтарем висела бронзовая маска Варауна. Чужеродность ее была почти осязаемой, будто вещественное воплощение всего, что она потеряла. Вместо того чтобы стоять перед древним алтарем в горделивом храме Дома Меларн, совершая ритуалы жертвоприношения и самоуничижения, которых требует Паучья Королева, и ощущая, как в самом сердце поет священная вера в Ллос, она была одна, потерянная, чужая в храме лицемерного бога, слепо пытающаяся на ощупь отыскать намеки намерений Ллос насчет нее.

Она представила себе, как стоит перед Паучьей Королевой, душа ее беззащитно раскрыта навстречу богине, глаза ослеплены величием темной славы Ллос, в ушах звучит шепот ее божества. Наверно, это наглость – полагать, что Ллос разрешит ее сомнения, даст ответы на все вопросы и прольет бальзам на ее израненное сердце, но Халисстра поняла, что это ее не тревожит. Если Ллос решила покинуть, наказать ее – пусть, но зачем она уничтожила Чед Насад и Дом Меларн, если не для того, чтобы заставить Халисстру предстать перед нею и услышать мольбы своей жрицы?

– Я согласна с Данифай, – вымолвила она, наконец. – Я не могу отыскать во всем этом иного смысла, нежели призвать нас к трону богини. Мы обретем ответы у нее самой.

Квентл, помедлив, кивнула:

– Я понимаю ее волю точно так же, сестры. Мы должны отправиться на Дно Дьявольской Паутины.

Рилд и Вейлас тревожно переглянулись.

– Прогулка на шестьдесят шестой уровень Абисса, – заметил Фарон. – Что ж, я видел это место в Дремлении. Было бы интересно взглянуть, соответствует ли действительность моему давнему сну, хотя должен сказать, что мне не доставляет радости мысль встретиться с Ллос наяву. В том видении она разорвала мою душу на клочки. Я не один месяц приходил в себя.

– Может, нам лучше вернуться в Мензоберранзан и доложить о том, что мы узнали, прежде чем пускаться в новый путь? – спросил Рилд, явно встревоженный перспективой отправиться во владения инфернальных сил.

– Теперь, когда я поняла волю богини, я не желаю медлить с ее выполнением, – заявила Квентл. – Фарон может с помощью связующего заклинания сообщить о наших намерениях Громфу.

– А кстати, – поинтересовался Вейлас, – как именно можно попасть на Дно Дьявольской Паутины?

– Всю жизнь служить Ллос, – отозвалась Квентл, и глаза ее затуманились, – потом умереть.

Халисстра бросила взгляд на верховную жрицу, потом посмотрела на проводника.