Он спешился, бросил поводья боевого ящера ближайшему рабу и устремился в самую гущу сутолоки, проталкиваясь к отгороженной зоне. Чтобы его пропустили, ему пришлось предъявить свой знак Дома и звания. Внутри находилась группа командиров и офицеров из разных Домов, и все говорили одновременно. То, что появился повод собрать войско и выступить в военный поход, казалось, заставило их забыть об обычных интригах и кровной мести, по крайней мере, на время. Вместо того чтобы драться друг с другом на уличных дуэлях, лихие ребята рвались затмить один другого отвагой и беспощадностью на поле боя.

Нимор разглядывал командиров, замечая знаки шести-восьми великих Домов и еще с полдюжины – крупнейших и сильнейших из младших. Его взгляд упал на мужчину со знаком Дома Бэнр, поскольку тот вскинул руку и возвысил голос, привлекая внимание остальных.

– Возвращайтесь к отрядам и проинспектируйте свои обозы, – говорил Энджрел Бэнр, Мастер Оружия Дома Бэнр. – Мне надо получить от каждого из вас данные о численности вьючных животных и повозок в ваших обозах и общий перечень припасов. Возвращайтесь не позднее чем через час. Наши родственницы, без сомнения, обдумают многие вопросы высшей стратегии, но детально проработать все, что касается обозов и боевых сигналов, предстоит нам, и обсудить предстоит еще многое.

Энджрел был высоким стройным парнем в доспехе из черненых мифриловых пластин и темном плаще. На его накидке горделиво красовались эмблемы Дома Бэнр, а весь его облик свидетельствовал о железной дисциплине; прямоте и целеустремленности, необычных для высокородного дроу, будь то мужчина или женщина.

Командиры прекратили болтовню и разошлись из шатра, направляясь к своим отрядам. Нимор пропустил их и, направляясь поговорить с Мастером Оружия Бэнр, забормотал заклинание.

– Господин Бэнр, – окликнул Нимор, пряча за этим возгласом последние слова заклинания.

– Да, – отозвался Мастер Оружия, удивленно глядя на Нимора. – Я… ах…

Нимор улыбался, видя, как действует на дроу заклинание, и зная, что на некоторое время они с Энджрелом Бэнром станут весьма близкими друзьями.

– Вы кажетесь мне знакомым, но, по-моему, я вас не знаю, – обратился к нему Энджрел. – Вы носите цвета Аграч-Дирр.

– Я Зайемд Дирр, и я командую отрядом моего Дома, – ответил Нимор. – Как вы думаете, когда жрицы намерены присоединиться к нам или хотя бы позволить нам выступить?

– Мне кажется, что верховные матери все еще решают, кто из них возглавит экспедицию, – сказал Энджрел, судя по виду пришедший в себя. – Ни одна не доверяет остальным настолько, чтобы сейчас добровольно покинуть город, но всем очевидно, что лучше все-таки кому-то из них возглавить мужчин.

Нимор рассмеялся.

– У вас просто дар говорить прямо, сэр. – Нимор оглянулся на остальных командиров и офицеров, набившихся в шатер, и добавил: – Полагаю, вы уже подсчитали, какие из Домов присутствуют здесь и сколько войск – и каких – привел каждый из них? Жрицы захотят знать это, и всем нам полезно будет иметь представление о том, кому за кем выступать.

Конечно, он мог найти этой информации и другое применение, но ведь об этом не было необходимости упоминать, не так ли?

– Разумеется, – ответил Энджрел. Он указал на стол в дальнем углу палатки, где несколько офицеров Бэнр изучали карты и донесения. – Нужно, чтобы вы сообщили им численность вашего отряда, количество пехоты и кавалерии и еще сведения о вашем обозе. А после этого я хотел бы задать вам несколько вопросов насчет нашего маршрута и того места, где мы предполагаем встретить армию дергаров. Я так понимаю, что эти места вам хорошо знакомы, так же как и состав и тактика войска серых дворфов.

Нимор поправил кирасу и серьезно кивнул.

– Конечно, – сказал он. – Я хорошо их знаю.

Халисстру пробудил звук открывающейся двери. Она мельком глянула в ее сторону, решив, что, наверное, пришел ее час и наземные жители явились предать ее мечу.

– Мне больше нечего сказать вашему лорду, – сказала она, хотя у нее и мелькнула мысль, что предпочтительнее выдать товарищей, чем погибнуть мучительной смертью, особенно если бы взамен она могла обрести свободу.

– Отлично, – ответил женский голос. – Надеюсь тогда, что ты согласишься поговорить со мной.

Гибкая фигура проскользнула сквозь открытую дверь, которую закрыли и заперли за ней. Посетительница, укутанная в длинное темное одеяние, помедлила, разглядывая Халисстру, потом протянула руки, черные как уголь, и откинула с головы капюшон, открыв лицо цвета блестящего эбенового дерева и глаза, красные как кровь.

– Я Сейилл Озковин, – сказала дроу, – и я пришла, чтобы передать тебе послание моей госпожи: «Место, принадлежащее вам по праву, ждет вас в Наземных Королевствах, в Стране Великого Света. Приходите с миром и живите снова под солнцем, там, где растут деревья и цветы».

– Жрица Эйлистри, – пробормотала Халисстра. Она, разумеется, слышала об этом культе. Паучья Королева не питала ничего, кроме презрения, к слабому, идеалистическому вероучению Темной Девы, чьи приверженцы мечтали об искуплении грехов и признании в Верхнем Мире. – Что ж, я шла с миром и, похоже, нашла принадлежащее мне по праву место в этой славной маленькой камере. Я думаю, что прямо за прутьями моей решетки цветут восхитительные цветы, и я весьма благодарна, что это трижды проклятое солнце не заглядывает в мою тюрьму глубже. – Она горько рассмеялась. – Почему-то благочестивое послание твоей глупой маленькой пляшущей богини сегодня звучит несколько фальшиво. А теперь уходи и дай мне снова заняться важным делом – подготовкой к неизбежным пыткам, которые ждут меня, когда у так называемого лорда этой вонючей навозной дыры, именуемой деревней, лопнет терпение из-за моей несговорчивости.

– Я говорила точно так же, когда впервые услышала послание Эйлистри, – ответила Сейилл. Она подошла поближе и села на пол рядом с Халисстрой. – Как и ты, я была жрицей Паучьей Королевы и оказалась пленницей наземного народа. И теперь, прожив здесь уже несколько лет, я все еще нахожу солнечный свет слишком резким.