Объехал Шовшур слева направо ханскую ставку и помчал­ся в страну Замбал-хана. Мало ли, долго ли скакал богатырь, а прибыл он к высокой горе, на которой покоилось небо. Взо­брался Шовшур на вершину горы, спешился, окинул долину взором сокола, увидел огненно-красный дворец Замбал-хана, а рядом — стеклянную девичью башенку, подобную орлиному гнезду.

«Здесь живет Зандан-Зула,—решил Шовшур. — Посмот­рим, какова девушка, которую сватает мне Хонгор!»

Вперил Шовшур в стеклянную башню взор кречета и уви­дел великой красоты девушку. Беседовала она с богатырем, у которого насчитал Шовшур семьдесят голов и семьдесят рук. Присмотрелся Шовшур к нему — узнал в нем отпрыска своего старого врага. Это был Тегя Бюс, младший сын свирепого ха­на шулмусов Шара Гюргю. В тридцати пяти правых исполин­ских руках Тегя Бюса и в прекрасной левой руке Зандан-Зу­лы лежала берцовая кость барана. Это означало, что Тегя Бюс и Зандан-Зула жених и невеста. Вдруг протянула Зандан-Зула свою правую руку в сторону Шовшура, посмотрел в эту сторо­ну и Тегя Бюс и покинул башню.

Поник Шовшур молодой головой, стал прохаживаться взад и вперед, погруженный в сокровенные думы. Тогда сивый ска­кун Оцол Кеке сорвал в ярости железные путы и проржал:

— Почему ты задумался, почему загрустил? Испугался Тегя Бюса? Люди скажут: «В восемнадцать отважных лет вы­ехал он из дому, чтобы стать мужем, но струсил перед одним только видом противника!» Опомнись! Разве не страшнее веч­ный позор? Или ты, может быть, думаешь так: «Погибну я на поле битвы — не появится в стране Бумбы сын, мне равный!» Не беспокойся: погибнешь ты на поле битвы — родится в стра­не Бумбе другой богатырь, тебе равный!

Шовшур отвечал мудрому коню:

— Драгоценный мой Оцол Кеке!  Не потому я задумался, не потому загрустил, что струсил перед видом противника. А загрустил я потому, что придется мне жить опять в одиноче­стве. А задумался я потому, что не послушались мы совета мудрого Алтана Цеджи: оказалась бесовкой Зандан-Зула, если дружит она с этим шулмусским отродьем Тегя Бюсом!

Вдруг поднялась пыль до самого неба. То был не вихрь, не смерч, не снег — то скакал вороной богатырский конь. Воз­вышался на нем семидесятиголовый, семидесятирукий Тегя Бюс. Подъехал шулмус к Шовшуру, и огласилась вселенная громом его голоса, выходящего сразу из семидесяти глоток. Так вопросил Тегя Бюс:

Эй ты, без роду, без племени, без языка,

С огненными глазами тупого быка,

Ветром  носимым  подобно свистун стреле ,

Изгнанный всеми владыками навсегда,

Нищий  бродяга,  отверженец на земле,

Эй, говори, откуда бредешь и куда?

Отвечал Шовшур дерзкому шулмусу:

Джангар мой властелин, предводитель дружин,

Ханство мое — одна из алтайских   вершин.

Сила моя — несметный великий народ:

Он забывает в сражениях слово "назад"

И повторяет в сражениях слово "вперед!"

Бумба — моя отчизна, где каждый богат,

Все родовиты, нет бедняков и сирот.

Этой страною враг никогда не  владел:

Стал я бронею всех  человеческих  дел!

Тогда попросил Тегя Бюс еще раз:

Эй, простолюдин, бахвал, говорящий со мной!

Если ты — пуп небес и тверди земной,

Если твой меч купался в шулмусской крови,

Чей же ты сын? Имя отца назови!

Рассмеялся Шовшур: 

Знай же, что Джангар — отец мой! Я свет увидал,

Первым  ребенком  родившись  у  мудрой  Шавдал.

Воином стал я, сорок побед одержав!

Кто же ты сам, отверженец всех держав?

Где твоя родина, кто над тобой властелин?

Настал черед отвечать Тегя Бюсу. Так он молвил:

Перед тобою — Гюргю свирепого сын!

Еду я, чтобы детей превратить в сирот,

Еду  я,  чтобы  в  раба  превратить  народ,

Еду я, чтобы нетленных жизни лишить,

Еду я, чтобы людей отчизны лишить,

Еду  я,  чтобы   разбить  богатырскую  рать,

Еду я, чтобы Шовшура в полон забрать!

Тут начался богатырский бой. Чтобы взглянуть на него, пришли дикие звери из неведомых пустынь, слетелись пестрые птицы из неведомых лесов, приплыли чудовищные рыбы из не­ведомых морей. Даже бездушные камни катились обвалом с высоких гор, чтобы не пропустить такой битвы!

КАК ШОВШУР ПОБЕДИЛ

ТЕГЯ БЮСА

Наскочил Шовшур на Тегя Бюса, размахнулся и ударил врага своим восьмидесятисаженным мечом. От удара меча по­сыпались во все стороны искры, но шулмус остался невреди­мым. Размахнулся Тегя Бюс, ударил Шовшура мечом; посы­пались искры, но Шовшур остался невредимым.

Решили они рассечь друг друга надвое.

Вот рассекает один другого от макушки до пояса пополам, но стоит им отнять мечи — обе части срастаются опять, как будто это вода рассекается и соединяется снова.

Бросили мечи, взяли в руки сандаловые копья. Вонзает Тегя Бюс в Шовшура острие копья и, упираясь древком о зем­лю, хочет поднять Шовшура на копье. Не гнется древко бога­тырского копья, но силы не хватает у Тегя Бюса, чтобы Шов­шура поднять, и  вырывает он острие назад.Тогда вонзает Шовшур острие копья в Тегя Бюса. Хватает у него силы, что­бы поднять противника, но ломается древко богатырского копья!

Бросили копья, стали натягивать ясеневые луки. Говорит Шовшур противнику:

— Обнажи свою грудь величиною с белую щуку, выставь серое сердце величиною с воробья!

Послушно обнажает свою грудь Тегя Бюс. Целится Шов­шур с утра до полудня, выпускает стрелу. Заклубился дым, вспыхнуло пламя, и раздался такой стук, будто стрела удари­лась о каменную скалу. Полетели на Шовшура осколки, подоб­ные граду, а Тегя Бюс остался невредимым.

—  Моя очередь стрелять пришла? — спрашивает Тегя Бюс.

Да,  твоя, отвечает Шовшур и обнажает свою белую грудь, выставляет свое серое сердце.

Прицелился Тегя Бюс, выпустил стрелу, посыпались на не­го осколки, а Шовшур остался невредимым.

Сказал Шовшур:

— Так мы никогда не кончим боя. Сойдем лучше с коней, не будем травоядных наших товарищей мучить, а испытаем силу мужских плеч и лопаток, которые достались нам от мате­рей  и отцов.

Противники спешились, поставили своих коней на приколе. Засучили штаны из бычьих кож повыше своих колен, засучили штаны из конских шкур повыше своих голеней, вступили в ру­копашную битву. Бились они до того, что море превратилось в пустыню, а сухая пустыня стала глубоким морем. Бились они до того, что густые леса и рощи превратились в мелкие щеп­ки, а по могли противники одолеть друг друга!

Крикнул тогда скакун Оцол Кеке:

— Ты же Шовшур, прозванный Лотосом! Ты же богатырь Бумбы, сын Джангара! Если ты будешь побежден, я не дам себя врагу на растерзание, помчусь в Бумбу, и богатыри ска­жут: «Посмотрите, конь жениха, поехавшего к своей невесте, прискакал назад с пустым седлом». Ужели твое лицо — ступ­ня, не знающая срама, ужели ты снесешь такой позор? А пу­ка, ухватись за красный пояс, а ну-ка, нажми на позвоночный хребет врага стальным локтем!

 Забилось сердце у Шовшура в грудной клетке, будто лев заметался в лесной чаще. Ухватился он за красный пояс, на­жал стальным локтем на позвоночный хребет врага, поднял Тегя Бюса, перебросил через себя на гранитную скалу, да так, что отпечаток туловища Тегя Бюса остался на граните скалы, а сам он скатился с нее и ушел в землю на семь локтей глу­биною.

Подбежал Шовшур к нему и сказал:

—  У врага, побежденного в бою, спрашивают последнее желание. Говори: чего желаешь?

—  Желаю вырвать жизнь у тебя, а не могу! Делай со мной что хочешь! — отвечал Тегя Бюс.

Отсек Шовшур своим восьмидесятисаженным мечом семь­десят голов Тегя Бюса, отпустил его коня на волю, сел на сво­его драгоценного скакуна, Оцола Кеке, и помчался к стеклянной башне  Зандан-Зулы.