Конечно, рано или поздно форт все равно пал бы, но Мкопане кинулся на более легкую добычу. Он узнал, что британцы выслали команду из тридцати солдат из приграничных фортов для организации эвакуации английских колонистов с ближайших ферм. Утром он атаковал ночную стоянку солдат и перебил там всех, как военных, так и эвакуированных гражданских. Зулусы потом долго плясали, празднуя свою победу и потрясая своими окровавленными ассегаями.
Последние события пробудили от долгого сна и буров. Внезапно возникшие как из под земли отряды и банды местных мятежных буров, вдохновленные жаждой мести, убивали англичан и жгли их дома и фермы. Тоже не щадили не старых не малых, щедро посеянное зло возвращалось к британцам. Теперь буры освобождали свою страну от британского присутствия. Гроза войны бушевала все сильнее.
Натальские Кафры были пока еще заняты — или, по крайней мере, делали вид, что заняты — работой, как и всегда. Но опытный наблюдатель мог бы заметить, что иногда они бросали работу и обращали беспокойные взоры по направлению к Дурбану, а затем начинали шептать о том, что за удивительные дела творятся на белом свете и как это буры ухитряются бить великий белый народ, пришедший из-за моря и покоривший их землю. Опытный наблюдатель обратил бы внимание также и на то, что время от времени кафры усаживались в кружок, нюхали табак и рассказывали друг другу, где и в каких норах они провели ночь вместе с женами и детьми — ибо когда в этой стране властвуют буры, кафры не осмеливаются ночами спать в своих хижинах из боязни быть захваченными и убитыми. Они поверяли друг другу свои мысли о том, какова будет их судьба, как скоро буры изгонят англичан и завладеют страной, и приходили к заключению, что единственный выход для них — это бежать на юг.
Я же отправив в тыл последних пленных и приобретенное нелегкими ратными трудами имущество, готовился войти в Питермарицбург чтобы предаться там отдохновению. Бывайте здоровы, бурская хунта Ледисмита, скоро Вы превратитесь в провинциальный комитет, а мы выходим на новый уровень. Собрав все свои силы воедино, у меня под началом находилось опять грозная армия из двух сотен человек, из них чернокожих всего три десятка. И скоро много повидавший за последние дни Питермарицбург уже встречал моих доблестных воинов.
Передо мной открылась картина самого прелестного города в Южной Африке, с его красными и белыми домиками, с его группами высоких деревьев и длинными заборами из цветущих роз. Весь город утопал в зелени и был ярко освещен лучами полуденного солнца. На улицах города я замечал лишь буров: молчаливых, бородатых, в темных костюмах, мало пьющих и непроницаемыми взглядами следящих за пришельцами в их землях. Часто я видел, как жители в широкополых шляпах боязливо жались к стенам, при нашем приближении. Но городские девушки, были менее озабочены, чем мужчины они даже улыбались и отвечали довольно смело на грубые шутки, которыми их приветствовали наши солдаты. Нигде не цветет так любовь, как на войне.
В крикет в городском парке мне играть было некогда (также как и восхищаться садами, выпивать кофеек в уютных трактирах, короче, убивать время как подобает настоящим туристам) и выслав дозоры по дороге в Дурбан мы стали наведываться на окрестные фермы, так как в спешке британцы не успели известить всех о своем отходе. Улов был похуже, чем в начале нашего похода, но все же было грех жаловаться. Много путников на дороге в Дурбан угодили прямо в руки моего бурского патруля.
Я же, приняв во внимание свои прежние ошибки, снова пытался сколотить бурское правительство Наталя. Теперь, когда власть британского правительства ограничивалась Дурбаном и побережьем, тремя фортами на границе с Зулулендом, а также полоской земли рядом с Транскеем, от желающих порулить отбоя не было. Туман войны опустился на остальную территорию провинции, так как я старался контролировать Питермарицбург и дорогу на север, остальное меня волновало мало. Скоро некий комитет Бурской лиги уже издавал какие-то указы и главное, успешно сотрудничал с моими солдатами. Вот так всегда. Когда страна была республикой, все были республиканцами, что в некоторых отношениях тогда было удобно. Во-первых, меньше приходилось платить налогов, а во-вторых, буры управлялись по-своему с чернокожими; потом с переменой формы правления все вдруг сделались англичанами.
Все отлично понимали, что английское правительство — это хорошая государственная монета и безопасность, а если теперь нет народного собрания, то что из того? Но опять ветер переменился, и все снова изо всех сил радеют за республику! У всех на языке "ненавистное британское правительство". "Будь оно проклято, английское правительство! К чему оно нам?" "Англичан мы отбросим за море, очистим страну от туземцев, оставив лишь необходимое количество для домашних услуг, и затем создадим единое южноафриканское государство, от Мыса до Лимпопо, о так котором мечтал Бюргерс". Дерзайте!
В общем, программу моего Натальского похода можно было считать выполненной, можно было собираться обратно домой. От долгой заточки и железо стачивается. Но сильно хотелось потрепать Дурбан. Конечно, сам город нам не взять, штурмовать Дурбанский форт сил уже нет. Видит собака молоко, да в кувшине глубоко. К тому же, этот город мало взять, надо было его еще потом удержать, что являлось очень сложной задачей.
Но как всякий современный город, не имеющий стен, город был открыт для вторжения со всех сторон. В конце концов, Батька Махно своей конницей брал Мариуполь семь раз, чем я хуже? Зашел, пограбил и ушел. Конечно, форт, порт, банк и прочие стратегические объекты нам не обломятся, но все равно молва о моем рейде пойдет знатная. А если еще перед уходом еще и спалить часть города, то британцы долго будут восстанавливать инфраструктуру там, и только потом займутся остальным Наталем. Нечего разному островному сброду там спокойно накачиваться пивом. Они меня совсем не уважают! Тоска-печаль. Будем им досаждать. Земля должна гореть под ногами британских оккупантов!
Но без разведки можно и нарваться на большие неприятности. Так что нужно послать в город пару разведчиков прекрасно говорящих по-английски, выглядящих как урожденные британцы, чтобы они узнали, что к чему. В случае успеха они могут провести и диверсию в порту, так что получат остаток нашего динамита. Ломай-круши. Решено, так мы и поступим.
ГЛАВА 17.
Большой портовый город Дурбан, раскинулся на окружающих океанскую бухту холмах. Мягкий климат, много плодородной почвы, удобная гавань. И до этого времени его население всех цветов кожи приближалось к отметке в 10 тысяч человек, а сейчас, во время войны, многочисленные английские беженцы пребывающие в город со всех сторон переполнили уже все дома города и даже разбили большой палаточный лагерь к югу от него. Теперь можно смело полагать, что в городе все пятнадцать тысяч, не ошибешься. Кроме англичан, составляющих теперь почти 35 % жителей, также много в Дурбане проживало и индийцев. Вокруг города было разбито множество плантаций сахарного тростника, где трудились бесчисленные будущие Махатмы Ганди, законтрактованные в Индии на 25 лет. Так что индусов тут было процентов 15. Работайте, будущие патриоты независимой Индии, солнце еще высоко.
Индусы, вместе с малайцами и мулатами составляли так называемую группу цветных. Вместе взятые, это были довольно полезные, деятельные члены сложного южноафриканского общества. Среди них встречались искусные ремесленники и мелкие торговцы, которые иногда достигали уровня жизни, превосходившего уровень жизни многих белых соседей. Впрочем, большинство из их числа составляла прислуга или городские рабочие, едва державшиеся на уровне прожиточного минимума. Они обычно отличались хрупким телосложением, светлой кожей и миндалевидными глазами на лице слегка азиатского типа. Добродушные, умные и сообразительные, они любили пышные процессии, карнавалы и музыку и были старательными трудолюбивыми работниками, хорошими христианами или набожными мусульманами. На протяжении десятилетий они подвергались цивилизационному влиянию по образцу Западной Европы и с самых дней рабства жили в близком и добром соседстве с белыми англичанами.
