— Давай, пошел- тихо подбадривал своего слугу Ахмед, — А если не получится, то я тебе яйца отрежу, слышишь меня? Я тебя кастрирую, грязный негр!
Быстроногий Омар тихо скользнул в тишину ночи, авторитет араба погнал его вперед. Неслышно он приблизился к часовому. Вдруг ловким и стремительным движением он обвил свой длинный кнут вокруг шеи несчастного и сдавил изо всех сил, и пока душил, не отрывал взгляда от своего хозяина. Моряк какое то мгновение боролся, дергал ногами, хрипел и пытался оцарапать Омара, но все усилия были напрасны, рука его опустилась без сил, сам он обмяк и умер.
Бывшие работорговцы припрятали тело часового, и поспешили к складу. Принесенным с собой металлическим штырем они сорвали замок, и старик араб скользнул внутрь. Там он достал огарок свечи, которую он ловко подпалил при помощи огнива, потом своим кинжалом он вспорол пару мешков с хлопковой ватой и примостил свечку среди рассыпанного хлопка. Полюбовавшись на дело своих рук он заспешил наружу. Там они наскоро приладили обратно замок и тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, удалились. Затем, найдя себе удобное местечко для наблюдения, они стали ждать результатов трудов своих. Омар какое-то время стоял неподвижно, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к ночным звукам, пока не удостоверился, что они остались одни. Первым раздался взрыв корабля в бухте. При свете всходящей луны было мало что видно, но, похоже, что корабль взорвался и теперь тонул.
— Проклятые английские свиньи! Теперь не будете рушить мои загоны для рабов!…- тихо рассмеялся Ахмед ибн Сулейман и в его глазах мелькнул хищный блеск убийцы. — Все Вы умрете. Клянусь Аллахом, это говорит Ахмед ибн Сулейман, он же Ахмед Бен-Куфра — торговец рабами, убийца англичан! Вы, твари паршивые, я всех Вас убью! Убью… А когда Вы уйдете, мы мигом покончим с наглыми неграми! Мерзкие, животные, я доберусь до Вас… Доберусь и буду душить понемногу, потихоньку…
Стоящий рядом негр почтительно слушал хозяина. Все это ужасная магия, ей владеют лишь хозяева…Арабы для чернокожих восточного побережья были почти богами. Легендарный Синдбад-мореход, в лице культурного героя говорящих на суахили чернокожих — молодого араба Фаро, на заре времен прибыл на африканский берег и привнес для местных жителей много видов полезных растений, заморской пищи. Ежегодно арабы привозили из своих краев молодых людей, которые женились на местных девушках. А что они вывозят тысячи рабов, так у каждого своя судьба. Он, Омар, всем доволен. Походы за рабами были лучшим временем в его жизни. Он был не просто разведчик и проводник, выискивавший новых жертв и предупреждавший об опасности, шедший всегда впереди, на полчаса раньше, чем сам караван, но также он всегда брался за самую тяжелую работу, каждый раз выходил в ночной дозор, при помощи длинного лука и прочных стрел добывал дичь, и еще у него оставались силы и время, чтобы под утро удовлетворить свои сексуальные аппетиты среди рабов.
Вдруг он потянул араба за рукав и указал на порт — хлопковый склад горел и пламя уже высоко вздымалось в ночное небо. При свете пожара и восходящей луны работорговцы заметили, что от тонущего корабля отходит переполненная спасающими людьми шлюпка.
— Твари, спасаются словно крысы- зло прошипел Ахмед- Ничего, смотри, черный, соседний склад тоже занимается, англичанам предстоит тяжелая ночка. Пойдем, домой!
И они пошли по темным улочкам, освещаемым только светом луны и отблесками пожара из порта. И хотя это была не полная Луна, а всего лишь четвертинка, всего лишь нарождающийся месяц, но и того призрачного света хватило бы Омару, чтобы находить дорогу. Ведь он и задолго до этого демонстрировал необыкновенную способность видеть в темноте, подобно леопарду, когда ходил проводником, во главе каравана работорговцев в глубины Черного континента…
ГЛАВА 19.
Теперь мне предстоит совершить опасный рейд в окрестности Дурбана. Вдохновляться мы будем недавним походом трусливого американского генерала Шермана, старающегося воевать исключительно с безоружными женщинами и детьми, в Южные штаты. Это была настоящая Хиросима, только без атомной бомбы. Американская тактика тотальной войны, выжженной земли. Насилие и террор в абсолюте, то, что потом будет называться военными преступлениями. Как говорят американцы "будем сдирать кожу со зверя", иначе, наносить максимально возможный ущерб ресурсам противника.
Все встречные строения поджигать и уничтожать с ожесточением, население и животных угонять в плен (по возможности), плодовые деревья срубать, все материальные ценности, что не сможем вывезти, сжигать или портить. Мелкую живность уничтожать поголовно. Крушить все, что можно развалить, сломать, выбросить и покорежить. Все, что может гореть, должно гореть. "Кто косо кинет взгляд, тот ренегат и гад".
У меня конечно сил чтобы подобное провернуть маловато, я собирал всего 160 человек, из них 40 черных зулусов, да еще союзники Натальские буры выделили для грабежа полсотни своих партизан, так что кончится все только несколькими эксцессами, но ужасу нагоню знатного. "Не ходите дети в Африку гулять! В Африке разбойник, в Африке злодей, в Африке ужасный страшный Бармалей". А то как-то несправедливо получается: они так делают, а мы нет. Мы за полную демократию и равноправие, война должна быть адом для всех.
Питермарицбург в то утро походил на гигантский улей с крошечной дверцей сбоку. Постоянный гул и хаотичное движение. Для похода были реквизированы все лошади дистрикта, командиры проинспектировали воинов на предмет наличия у каждого исправного оружия, патронов и припасов. Я, прогуливаясь по улице, подслушал приказы, раздаваемые Фридрихом фон Весселем командирам подразделений. Причем тон его был чертовски раздраженным:
— Говорю вам, Ван Дейк, мне лучше знать, сколько поклажи может нести конь, а я хочу иметь рационы на семь дней и по тридцать запасных патронов на карабин. Да, это в дополнение к ста патронам на каждый и по двадцать пять на пистолет… Да, комендант Вандербург, это вы отвечаете за свою роту — про дополнительный фураж это только предложение. Но помните, что нам, может статься, придется идти по тропе войны неделю или две, и не важно, как далеко она нас заведет, так что захватите побольше соли. Не исключено, что нам предстоит жить на лошадином мясе! — его немецкая натура, как обычно, стремилась к порядку и власти в обществе свирепых воинов, современных тевтонских рыцарей, твердых и безжалостных в своей борьбе за Бога и отчизну.
Все же мы выступили: длинная коричневая колонна медленно скользила, уходя из Питермарицбурга в рассветную дымку. За городом мы разделились пятью отрядами (один из отрядов мои зулусы под руководством Хаму), теперь нам надо отдельными шайками прочесать все местность и собраться воедино у главной цели. Сейчас все представление о грядущей войне заключалось в том, что надо убивать все, что шевелится, а что не шевелится — сжигать. Только так и не иначе. Чистая самооборона. Вот такой у меня простодушный и застенчивый нрав.
В лучах утреннего солнца, казавшегося ярким светящимся диском, мы бодрой рысью двинулись на юг.
К полудню мы вышли на территорию противника, позади оставалась очередная гряда небольших холмов, и перед нами открылись знакомые ряды акаций, сквозь которые тут и там поблескивало зеркало небольшой речки, а над водой расползался дым очагов крупного селения, выглядевшего таким мирным в ярких солнечных лучах. Тут индусы выращивают сахарный тростник. Зря. Чему нас учит классическая философия? "Делать хорошее дурным людям — то же самое, что поступать дурно с хорошими людьми"-так сказал Бабур (Лев), основатель государства Великих Моголов. То есть в переводе на простой язык — делать англичанам всякое зло, есть высшая помошь всем добрым людям земли. То-то и оно.
Теперь нам предстояло вброд перебраться через реку, напасть на деревню, ограбить и поджечь ее, угнать всех лошадей и мулов, а затем вернуться на дорогу. Взятие пленных в расчет теперь не входило, так как далее нам предстояло двинуться на юг, на соединение с нашими отрядами, по пути разоряя все поселения вдоль реки. Пока Де ла Рей, проводил инструктаж по тактике, его командиры прохаживались среди нас, проверяя готовность
