– Ты, конечно, парень храбрый, но и этот план не подойдет, – вздохнул дядюшка Поскребыш. – Морти доставляет своих невольников к покупателям по подземным лабиринтам – с целью избежать нападений или нежелательных встреч со стражниками.

– Должен же быть и какой-то другой вход в подземелье. Пусть маленький, хоть самый крохотный, я все равно смогу протиснуться, – не унимался Балико.

– Ты имеешь в виду расщелину? Какое-нибудь отверстие?

– Ну да! – радостно ухватился за слово мышонок. – Давно, когда мы доставляли груз апельсинов в Долину Изморози, нам с приятелем пришла в голову мысль послушать, о чем разговаривает капитан с матросами в трюме. Мы пристроились на палубе у вентиляционного отверстия и подслушали весь разговор от слова до слова. В коридорах лабиринта наверняка существуют такие отверстия, иначе там можно было бы задохнуться.

– Молодец, сынок! Дело за малым: узнать, где находятся вентиляционные отверстия.

– Это совсем нетрудно, – вскочил на ноги Руфин. – Где-то у меня должен быть старинный составитель чертежей и карт.

– А что это такое? – с любопытством поинтересовался Балико.

Пока Руфин спешно рылся в нижнем ящике комода, изъеденного древоточцем, дядюшка Поскребыш негромко просветил мышонка:

– Это один из лучших приборов Руфина. Изготовлен в стародавние времена одним волшебником, чтобы помочь с легкостью сориентироваться, где бы ты ни находился. Видишь ли, в те поры существовало множество крепостей, дворцов и замков, где было полным-полно всяких богатств и сокровищ. Вот только сокровищницы были надежно спрятаны. Но составитель чертежей, планов и карт тем и хорош, что может в два счета начертить схему любого здания, крепостного сооружения и даже лабиринта. Более того, ежели скажешь, куда тебе желательно попасть, то он даже наметит на карте стрелочками кратчайший путь.

– Как же это у него получается? – удивился Балико.

– Никто не знает, как действует этот хитроумный прибор. Но факт остается фактом: стоит Руфину произнести парочку заклинаний и подуть в соломинку, как оттуда начинают выходить вроде как мыльные пузыри. Но на самом деле из этой трубочки-соломинки выходят вовсе не пузыри, а нечто наподобие тумана. Едва успеет появиться, и сразу рассеивается, а после этого в руке Руфина приходит в движение самопишущее перо и начинает чертить всякие линии. Ну, а под конец эти линии складываются в точнейший чертеж или же карту.

– Вот это да! – ахнул Балико.

– Нашел, – выпрямился Руфин. – Запылился малость, но в работе это ему не помешает.

Балико почувствовал, как в сердце его пробуждается надежда.

– Класс! – восхитился он. – Только бы найти вентиляционное отверстие, а там уж я спущусь по веревке.

– Конечно, если вообще протиснешься, – остудил его пыл дядюшка Поскребыш. – Наверняка отверстие забрано мелкой решеткой.

– Вполне возможно, – пробормотал Руфин и вернулся к комоду.

– Теперь-то ты что ищешь? – поинтересовался его приятель.

– Масленку с жидкостью, разъедающей железо, – пояснил Руфин.

Балико только разинул было рот, чтоб спросить, зачем это, но Поскребыш его опередил:

– Понадобится и веревка, если мальчонке придется спускаться через отверстие.

Руфин кивнул и достал из металлической коробки один из клубков, полученных от Балико.

– Пора поспешить, вот-вот займется заря. Только не хватало столкнуться в проулке с разбойниками Морти. К рассвету в округе их будет полным-полно, – дядюшка Поскребыш открыл входную дверь.

– Фонарь прихватил, Руфин? – не оборачиваясь, бросил он.

– Светлячок послужит лучше, он и места мало займет, – промурлыкал Руфин, засовывая что-то в карман.

У Балико мелькнула мысль, что даже карманы Руфина не простые, а волшебные – во всяком случае они поистине бездонные: сколько ни заталкивай туда старик всякой всячины, они ничуть не оттопыриваются.

Троица вышла в темный проулок. На базаре царила тишина, одинокие фонари отбрасывали тусклый свет.

«Хорошо, что не пришлось идти одному, – мысленно порадовался Балико. – Иначе мне бы ни за что не отыскать в потемках этот Узилищный тупик».

Старцы, судя по всему, дорогу знали. Молча, не переговариваясь, петляли они по извилистым улочкам-закоулкам.

«До чего же неприветливые места», – в страхе передернул плечами Балико, заметив, как в полутьме то тут, то там возникают, шевелятся какие-то тени и вроде бы слышится чей-то шепот. Однако никто не заступил им дорогу. Наконец они вышли на небольшую площадь, освещенную слабым светом двух фонарей, два других слепо уставились в небо.

– Опять бродяги фонари поразбивали, – недовольно пробурчал Поскребыш при виде угасших фонарей.

Площадь со всех сторон была окружена домами-развалюхами, из лавчонок на первом этаже сквозь опущенные жалюзи просачивался запах нищеты.

– Почти пришли, – шепнул Поскребыш мышонку. – Это Бродяжья площадь.

Кивнув, Балико свернул вслед за старцами в проулок, отходящий от самого темного угла площади. Чуть погодя Руфин пошарил в кармане и извлек светлячка. Это оказалось очень кстати, на улице царил непроглядный мрак. Волшебник пробормотал одно-два невнятных слова, и на ладони его вспыхнула крохотная светящаяся точка. Света хватало ровно настолько, чтоб не сломать себе шею в поворотах извилистого переулка. Через несколько минут Руфин остановился, молча указав куда-то вверх. Балико вскинул голову и заметил цеховую вывеску, которую уже видел раньше, в волшебной шкатулке.

– Вот она, – шепотом сообщил Поскребыш, что было совершенно излишне, ведь Балико и сам догадался, что перед ними лавка Одноглазого Морти.

Руфин вновь запустил руку в карман и извлек соломину. Сделал знак Поскребышу подержать волшебный инструмент, покуда сам он извлечет остальные причиндалы. В руках его появились длинное орлиное перо и лист пергамента. Он взял у приятеля соломину, пробормотал заклинание, состоящее сплошь из каких-то непонятных слов, затем с силой дунул в соломину с одного конца. Почти сразу же на другом ее конце вспыхнул желтоватый огонек и заклубилась нежная желтая дымка. Туман поплыл прямиком к двери и растворился, словно проникая внутрь через замочную скважину. К счастью, после него остался слабый отсвет, и Балико сумел разглядеть, как в следующий момент перо в руке Руфина словно бы шевельнулось. Волшебник держал его совершенно свободно, видно было, что Руфин никак не направляет перо, позволяя ему двигаться своевольно.

Время от времени перо на какую-то долю секунды замирало, словно в раздумье, после чего принималось чертить с молниеносной быстротой.

– До чего сложный чертеж, – ахнул дядюшка Поскребыш. – Кто бы мог подумать, что под этакой убогой лавчонкой таится настолько разветвленная система подземелий.

Руфин не произносил ни слова, каждой клеточкой своего существа сосредоточившись на работе пера. Когда карта вроде бы была готова, Руфин проговорил очередную цепочку заклинаний. Перо снова взметнулось над пергаментом, но на этот раз добавило лишь несколько штрихов.

– Готово! – сказал Руфин. – Ну-ка, поглядим… – он поднес светлячка поближе к чертежу. – Как видите, я велел ему наметить путь к вентиляционному отверстию.

– Ага… – пробормотал дядюшка Поскребыш. – Хотя я в этом мало что смыслю.

Но Руфин уверенно двинулся вперед.

– Помните, в конце Узилищного тупика находится кирпичная стена и колодец. Стрелки показывают, что сразу же за колодцем в стене проделано вентиляционное отверстие.

– Как же, как же, помню я тот колодец, – закивал Поскребыш. – Вода в нем грязная, застойная, в рот не возьмешь.

Узилищный тупик, сделав еще один изгиб, уперся в крохотную заброшенную площадку, огражденную сбоку гладкой кирпичной стеной с заброшенным колодцем перед нею. К счастью, уличные хулиганы не добрались до здешних фонарей, так что тут можно было сориентироваться. Все трое обогнули колодец.