— Вы их наказываете, своих рабынь?

— Конечно, если они провинились, почему нет? Так! Вы меня отвлекли! Верните меня домой! Быстро!!

— Достала, — шепотом произнес Бруно и тяжело вздохнул. — Пытаюсь понять, что я в ней тогда нашел…

— Я понимаю, что, — поддержал его я. Николь вперила в меня свой острый взгляд. Вряд ли она знает, что я принц. Так, просто какой — то урод.

— Почему этот вонючий потный мужлан удерживает меня? — прошипела Николь, поглядывая на здоровяка.

— Ты моя пленница, — ответил серьезным голосом купец. Девушка осунулась.

— Ты чего мелешь?!

— Теперь ты в моей власти, веди себя, как подобает! Или я…

— Или что?! — взвизгнула она. — Не вздумай тронуть меня! Моя честь под защитой всей Вестерии! Мои рыцари сотрут этот мерзкий потный городишку…

— Ну, ну, — ехидно произнес Бруно. — Ты еще девственница?

— Как ты смеешь спрашивать такое!? — от ярости девушка стала задыхаться. — Да! Я девственница! Поэтому любое посягательство будет раскрыто! Я Николь Вестерская! Дочь герцога эр Лемака, лорда великой Вестерии! А ты… ты…

— Ты рабыня! — рыкнул купец. Девушка проглотила недосказанное.

— Нет! И не мечтай! Я благородная леди! высокородная. Я рабыня? Вздор, чушь, оскорбление меня, моей семьи, всей Вестерии.

— Ты будешь просить об этом, — злорадно заявил Бруно. — Умолять, чтобы я стал твоих хозяином.

— Не будет этого! Дерзкий подонок! Ты ответишь! Я никогда не стану грязной шлюхой, как эти твои девки!

— Да? — подхватил купец, в глазах разгорался интерес. — То есть ты считаешь, что отличаешься от них?!

— И не сомневаюсь! — гордо заявила она. Нужно отдать должное этой девушке, она смелая, или не понимает, что полностью во власти Бруно.

— Так чем ты лучше?! — рыкнул Бурно. Девушку затрясло.

— А не видно?! Я первая красавица всей Вестерии, обо мне слагают песни и стихи, сердца тысяч мужчин принадлежат мне. А вы, просто мерзкие уроды, пакостные черви, тля, пыль, мерзость…

— Гарик, — командным голосом произнес Бруно, прерывая брань девушки. Здоровяк позади зашевелился. — Давай сравним.

Через мгновение с Николь стала клочками слетать одежда. Визг герцогини смешался с хохотом рабынь. Все смотрели на нее с презрением, будто стая диких животных. Девушка попыталась упасть, но Гарик одной рукой держал, другой избавлял от одежды. Вскоре Николь уже стояла голая, визг перерос в рыдания. Но очень быстро она сумела подавить в себе истерику (надо отдать должное, благородная кровь как — никак). Она прикрылась, как могла, и смотрела на Бруно с гордо поднятым подбородком. Мол, смотри и облизывайся. Тот невозмутимо отвечал своим черным взглядом.

— Кто хочет помериться с Николь? А рабыни?! — хихикает Бруно.

— Я, хозяин!

— И я!!

Бойкая брюнетка и еще одна девочка встали рядом с герцогиней, браво скинули свои легкие одежды и стали демонстрировать подтянутые фигуры. Николь вдруг опустила руки, демонстрируя большую стоячую грудь и выбритую промежность. Это был неуверенный жест. Внутри нее разгоралась борьба.

— Что скажете? — воскликнул купец. — Кто краше? Глория? Ваше мнение.

Та чуть вином не поперхнулась. Хотела безучастно сидеть, но не вышло. Впрочем, вальки отмазалась, пожав плечами. Я промолчал, Бруно и не спрашивал меня, напряг своих рабынь. А тем похоже за радость.

— Ноги кривоваты, жопа висит, — сказала насмешливо блондинка, обходя Николь вокруг. — И это в таком возрасте. Много сидит.

— Ляжки дряблые, хозяин, она не знает что такое бег, — смеется другая. — Ваши рабыни без сомнения лучше.

— Заткнитесь, твари! — заистерила Николь, снова прикрываясь. Девочки, конечно, приукрасили недостатки пленницы, но подтянуть ей фигуру не помешало бы. Рабыни на ее фоне намного привлекательнее. Пусть у Николь и красивая мордашка, но в совокупности она сдает по полной. Грудь правда у нее хороша. Тут девушки не осмелились давать характеристику. Ни у одной рабыни, что сейчас в купальне нет такой большой и красивой груди, таких великолепных сосочков с розоватыми ореолами.

Николь подавлена.

— Вы ответите все…

— Видишь, ты ничем не лучше их, и я докажу тебе, что ты тоже рабыня! — гогочет Бруно.

— Никогда я не буду рабыней!

— Ты будешь молить меня, чтобы я стал твоим хозяином! — повторил Бруно и дал знак Гарику. Тот толкнул девушку, от неожиданности она хорошо шмякнулась. Благо, под ногами была стриженная лужайка. У Вики в руках оказалась плеть. Простая треххвостка, я такие знаю. Для рабынь, такой шкуру не попортишь.

От звука первого хлесткого удара я вздрогнул сам. Нервы помнят. Кожаные полоски опустились на нежную, никогда не знавшую дискомфорта спинку. Визг сорвался на хрип и перерос в стоны боли.

— У меня нежная кожа! — в первые секунды выпалила Николь и стала задыхаться от жжения. — Нель… нельзя!!

Вика не спешила со следующим ударом, подождала немного, пока герцогиня опомнится, прочувствует боль до конца, все ее отголоски, до самой последней иголочки. Рабыня опытная, сразу видно, не раз плеть в руках держала. Может старшая у Бруно, хотя я думал, что кудрявая главнее.

Снова свист. На этот раз удар по спине был точный и нещадный. Николь извивается, как змея, рыдая и прося пощады.

— Пожалуйста… пожалуйста, хватит! Я больше не вынесу, прошу! Остановитесь! О Великие, как больно, больно. Не надо больше…

От третьего удара она визжала не своим голосом, пыталась уползти, но громила удержал ее за ногу.

— Не бейте, я сделаю все, только прекратите, — сквозь истерику лепетала она.

— К кому ты обращаешься? — подхватил Бруно.

— Не бейте хозяин! — взвизгнула Николь и разрыдалась сильнее прежнего.

— Не слышу! Что ты сказала?! — не оставлял ее Бруно.

— Вы мой хозяин!

— А ты кто?

— Я рабыня!

— Ты хочешь стать моей рабыней?!

— Да, хозяин! — прохрипела она. Бруно радостно хлопнул в ладоши.

— Клеймо! — взревел он.

— Что?! — закричала Николь, резко вскинув голову. Здоровяк Гарик поднял ее за волосы и поставил на ноги. Стража в бежевых одеждах прикатила стальную скрипучую тележку с ярко красными углями, из которых торчал стальной прут. Девушку охватил ужас. Тем временем другие ребята принесли деревянное кресло и ремни. Когда ее усаживали, она брыкалась до первой смачной пощечины. Талию и левое бедро зафиксировали широкими ремнями. Сдавили так, что бедро покраснело, а щеки Николь налились краской от давления.

Бруно поднялся и подошел к жаровне. Мы с Глорией переглянулись. Театр удался, мы впечатлены. Вальки выглядит озадаченно.

— Пожалуйста, — простонала Николь, заливаясь слезами. — Бруно…

— Надо же, ты вспомнила мое имя, — усмехнулся тот, поднимая прут, на конце которого сияло раскаленное добела клеймо. — Запомни этот день, Николь.

— Я дам тысячу золотых рин, мой отец богат, он одарит тебя, — ее слова оборвались, сменяясь отчаянным визгом. Шипение и запах горелого мяса ударил по моему сознанию. Бруно убрал клеймо от бедра не сразу, немного подержал, чтобы был четче и качественнее отпечаток. Опытный работорговец сам клеймит рабынь.

— Теперь ты рабыня на всю оставшуюся жизнь, и клеймо будет напоминать об этом, — проговорил купец, кинул прут обратно в жаровню и вернулся в свое кресло.

— Спасите меня, мне плохо, мои рыцари, папа, папочка, спаси, — заблеяла Николь, пребывая в неком беспамятстве. Мне почему — то не было ее жалко. Вообще никакой жалости. Я понимаю, что все это плохо, не правильно… Но чувства противоречивы. Бруно имеет право поступить так с ней, я не знаю почему мое подсознание говорит мне это. Просто чувствую, передалось его торжество, удовлетворение. Это их культура, на Биларозе каждый день обращают в рабство похищенных женщин. Это их жизнь. А я всего лишь гость.

Ее освободили, быстро приведя в чувства. Долго ломать комедию и страдать тоже не дали. Гарик держит нещадно, чуть что — хватает за волосы и поднимает как пушинку.

— Рабыня, — усмехнулся Бруно. — Простая, дешевая рабыня с обычным рабским клеймом. Нравится тебе быть рабыней, а?