— О! — одобрительно произнесла кудрявая. — Какой прелестный цветок.

— О Великие! Что ты делаешь? Не смотрите, не надо, прошу, — отчаянно заскулила герцогиня, закрывая глаза и демонстрируя мокрую россыпь ресниц.

— Стыдливая маленькая сучка, — проронила одна из рабынь — зрительниц. Раздались игривые хихиканья.

— Грязная сука, — отчаянно проблеяла Николь, когда рабыня опустилась языком к киске. Лилит приподнялась.

— Это я — то грязная? — усмехнулась она. — Мы рабыни для утех, мы готовы к любым неожиданностям. А ты? — С этими словами она опустила ладонь к анусу и демонстративно постучала по нему указательным пальчиком. Брови Николь взвинтились ко лбу. — Может, проверим, кто из нас грязнее?!

— Нет! Стой! — взвизгнула оживленно герцогиня. Ее синие глаза вытаращились и стали просто огромны. — Я грязнее, я! Не надо, пожалуйста!

— Только из женской солидарности, — усмехнулась Лилит, уводя от ануса палец, чуть надавив. Тем временем Сара уже вовсю разминает грудь бедняге. Поставила ее соски, теперь треплет их своими пальчиками. Герцогиня приоткрыла рот и беспомощно хнычет.

— Не надо, прошу, прекратите, — бубнит она сквозь слезы и сопли.

— Если ты не расслабишься, будет больнее, — участливо говорит Лилит и двумя быстрыми движениями разматывает тряпку, что служила трусами у здоровяка. Из — под нее вываливается вялая «сосиска», огромная такая. Теперь я закрываю руками лицо. А Глория впивается в действо. Сквозь пальцы я вижу, как Лилит на четвереньках, выпятив задницу, старательно насасывает член, что с огромной скоростью увеличивается до невероятных размеров.

Вскоре Николь впадает в очередной стресс, завидев, как перед ее попой вырастает здоровый член, будто скала. Он уже не помещается в рот Лилит, поэтому та просто его облизывает, треплет языком уздечку, изредка надрачивая член и массируя яйца. Кудрявая делает это ловко и изящно, выгибаясь как кошка. При этом она старается не закрывать нам зрелище, постоянно перемещается, демонстрируя сексуальный контакт во всей красе.

— Как видишь, — говорит Лилит, переходя к ласкам на киску. — У Гарика огромный фаллос. И он все равно войдет в тебя, как бы ты не хныкала и не умоляла… смирись. Но у нас есть возможность немного помочь тебе. Чтобы не было так больно, нужно расслабиться. Ты поняла, рабыня?

— Да, — пискнула Николь. — Пожалуйста, не делайте мне больно, прошу… Он, он очень больной, он не поместится в меня…

— Поместится, уж поверь, — подала голос Сара, опустившись к уху Николь. — Но ты вещь хозяина, он рассердится, если твоя шкурка попортится, поэтому мы хотим тебя возбудить, чтобы ничего не разорвалось в твоей нежной писе.

— Это безумие, — прошептала Николь. Сара стала целовать набухшие соски. А Лилит уже с энтузиазмом наяривала языком клитор девочки, иногда возвращаясь к члену здоровяка, чтобы тот случайно не упал.

Николь немного расслабилась, закрыла глаза, изображая отвращение и не замечая, видимо, что ее рот раскрытый в четкую букву «О» говорил об удовольствии. Кудрявая стала вылизывать больше и настойчивее. Язык уже играл повсюду, даже цеплял и второе отверстие, его Лилит тоже немного обработала. Лицо Николь при этом едва заметно сверкнуло блаженством. Хотя девушка гримасой яростно показывала зрителям, что ей все это не нравится.

— Хватит прелюдий, — выдохнул Бруно. Николь распахнула глаза, полные ужаса. Будто проснулась ото сна и оказалась в жестокой реальности. Лилит направила член Гарика прямо во влагалище герцогини. Раздвинув половые губы как можно шире. Но даже это не помогло, огромная головка со скрипом продавливалась в Николь. Та взвизгнула, начала трепыхаться. Но Сара оказалась тут как тут и придержала ее за задницу.

— Мне больно! Нет!

— Рабыне запрещено произносить слово «нет»! — взревела Лилит и со всего размаху заехала ладонью герцогине по заднице. На белой ляжке остался отчетливый красный отпечаток. Затем с особым остервенением она снова взяла член здоровяка и стала вгонять его в Николь. Та с широко раскрытыми глазами и ртом смотрела, как огромная агрессивная скала погружается в нее… Член вошел на половину, но опытная рабыня поняла, что дальше действительно нельзя.

Неторопливые поступательные движения, кряхтения и стоны… мольбы о пощаде все тише и тише. Постепенно разрабатывая влагалище, здоровяк ускорился. Теперь раскрытый рот Николь не мог скрыть удовольствия, прорывающегося через боль. Ее полузакрытые глаза явно смотрели на действо.

— Грязная маленькая сучка, — пропела Сара, массируя яйца здоровяка. — Посмотри хозяин, ей нравится.

Обе рабыни расположились поближе к члену Гарика. Я смотрю на остальных девушек. Те смотрят на громилу с неподдельным восхищением и желанием. Вот же ненасытные.

Рабыни продолжили комментировать выражение лица Николь. А той, судя по всему, уже было плевать. Она громко застонала. Я заметил, что ее носки вытянулись по струнке, напряглись. Здоровяк задвигался быстрее. В какой — то момент она резко дернулась и взвизгнула. Рабыни разразились аплодисментами. Громила даже вытащил свой член, а Лилит поспешила раздвинуть пошире половые губы, чтобы показать нам сладкие конвульсии герцогини, что продолжала стонать. Сара не удержалась и засунула в дергающееся влагалище Николь свои пальчики. Затем ловко продемонстрировала результат оргазма и лишения девственности. Герцогиня тоже увидела испачканные пальцы и, отчаянно заскулив, увела взгляд. Такого унижения она еще не испытывала.

Гарик снова вошел в нее почти с тем же тугим скрипом. Не понимаю, как в такую маленькую тугую дырку вошел такой здоровый… Лилит продолжила стимулировать здоровяка, а Сара вернулась к любимому занятию с грудью девушки (эта музыкантша точно лесбиянка). Стоны Николь разразились с новой силой. Я посмотрел на Бруно, впервые за все это время. Он сосредоточенно смотрел куда — то вдаль.

Вскоре подал голос и сам здоровяк. Лилит ловко вытащила член из Николь, понимая в чем дело, и стала яростно надрачивать. Потоки спермы ударили точно в лицо герцогини, заливая глаза и волосы, попадая в рот.

— Нравится тебе, рабыня? — усмехнулась Лилит. Та стала отплевываться, рабыни рассмеялись. Здоровяк расцепил хват и столкнул Николь в сторону, будто мешок с навозом. Та повалилась на траву, зажалась и затихла. Громила поднялся.

— Хозяин? — произнес он, тяжело дыша.

— Она твоя на неделю, — сказал ровным голосом Бруно. — Лилит.

— Да, хозяин? — отозвалась кудрявая с заметным возбуждением в голосе.

— Обучай ее утехам. А работу определи в рабские туалеты и на конюшни. Нечего ей без дела слоняться…

— Да, хозяин.

— Все, идите.

— Да, хозяин, — буркнул Гарик. Подцепил Николь за волосы и, взвалив стонущую девку на плечо, потопал прочь…

Снова мы в окружении рабынь. Вокруг больше нет ни пленниц, ни здоровых громил, ни жаровни с клеймом. Но неловкая пауза затянулась, ибо все уже не то.

— Ты жестокий извращенец, Бруно, — выпалила Глория, поднялась, накидывая рубаху.

— Почему я? — усмехнулся тот. — Это рабы сами… они так развлекаются.

— Ты это серьезно? — ехидно произнесла вальки.

— Ну да, — пожал плечами тот. — Если бы я пустил к Николь скажем… Вику, та не упустила бы возможности засунуть палец в задницу той жалкой, а то и весь инструмент Гарика, он то не видел, куда они совали его… кх, ну ты поняла.

— Вот значит как, — усмехнулась Глория.

— А как проходила церемония у тебя, валькийка? — насел Бруно, поднимаясь с кресла.

— Мне засунули рукоять плети в задницу и заставили бегать на четвереньках, изображать кошку, — ответила невозмутимо та. — Догоняли и дергали за «хвост». Потом трахали в задницу постоянно, не трогая девственное плево. Так потом можно было дороже перепродать… типа девственницей.

— А, хорошая мысль кстати. — Подхватил купец, его откровения Глории никак не шокировали. А вот я немного растерялся.

— Бруно, пришли мне в покои Лилит и Сару, ну и Гарика, — проговорила она, натягивая сапоги.

— А его то зачем? Он отстрелялся… может я?!