Муж Инес не соглашался на дешевые отели и недорогие машины. Год они прожили в постоянных ссорах и скандалах, а потом заключили соглашение. Он делает ей ребенка и отбывает в любом направлении, получая от жены ежегодное денежное содержание. И ситуация разрешилась к обоюдному удовольствию.
Инес часто повторяла, что сохранила здравый рассудок только благодаря матери Ариэль. Все великосветское общество Америки считало Помбертон Уэдерли снобом, каких мало, но для Инес Тредуэлл она стала понимающей и нежной подругой. Дамы нашли друг друга, ибо во многом их жизни действительно оказались схожи: одинокие женщины, сосредоточившие нерастраченную любовь на единственном ребенке, живущие так, чтобы не дать ни малейшего повода к сплетням кумушкам из смертельно скучающего Арундела.
Но там, где мисс Помми являла собой непоколебимый столп, Инес чувствовала себя совершенно беспомощной и, как плющ, цеплялась за любую опору – будь то здравый смысл подруги или мужество сына. Единственный вопрос, в котором она могла проявить твердость, касался денег. Но совершенно невозможно было посвятить посторонних в ту весьма выгодную сделку, которую она заключила с мужем, и для всего общества Инес была слезливой, слабой женщиной, готовой расплакаться в любую минуту. Как и большинство женщин такого типа, она прекрасно умела пользоваться слезами и часто применяла этот психологический прием к своему сыну.
В тот день, когда Дэвид пошел в первый класс, мама торжественно объявила ему, что теперь он единственный мужчина в доме – и с тех пор обращалась с ним именно так. Она рассказывала ему все свои секреты, плакала у него на плече, если что-то расстраивало ее, и полностью переложила на мальчика все бытовые проблемы. К девяти годам Дэвид практически вел дом. Именно перед ним отчитывались слуги, и он выяснял отношения с торговцами.
Когда мать заявила, что они с мисс Помми решили поженить своих детей, Дэвид хотел отказаться. Ему такой подход к делу показался не очень удачным. Но мать плакала и плакала. Ее истерики могли продолжаться днями и неделями: столько, сколько требовалось, чтобы добиться желаемого. Тогда Дэвид поразмыслил и решил, что в целом предложенный ему брак не так уж плох. Он знал Ариэль и ее мать всю свою жизнь, и они обе казались ему восхитительно нормальными и здравомыслящими. Он прекрасно понимал, что у мисс Помми тоже имеется своего рода пунктик: она обожает контролировать всех и вся. Но все же она хотя бы снисходила до того, чтобы высказать свои требования, а уж если люди их не выполняли – последствия могли быть ужасны. И еще Дэвид ни разу не видел ее плачущей, и такая сдержанность казалась ему чудом из чудес.
Ариэль во многом походила на мать. Она тоже никогда не плакала. Если девушка принимала какое-то решение, то шла к нему упорно, не устраивая истерик и сцен.
И все шло неплохо, и Дэвид уже с нетерпением ждал свадьбы, но тут его суженая решила, что влюбилась в этого финансового воротилу – Эр-Джея Бромптона. Молодому человеку он не понравился с первого взгляда. Дэвид видел перед собой мужчину, искушенного в бизнесе и прекрасно разбирающегося в женщинах. Человека, пользующегося успехом у дам, но ни разу не потерявшего головы. Одним словом, мистер Бромптон обладал как раз теми качествами, которых в силу возраста и воспитания не имел Дэвид. И потому, не желая завидовать, Дэвид его презирал. И самое ужасное, Эр-Джей напоминал Дэвиду его собственного отца, которого мальчик и видел-то всего раз шесть за всю жизнь. Безжалостный и бессовестный, вечно в погоне за острыми ощущениями, отец активно не нравился Дэвиду. Он решил, что ни в коем случае не станет походить на него.
Другой движущей силой в жизни Дэвида была его любовь к Ариэль. Он всегда был прирожденным лидером. Начиная с пятого класса бессменный староста. Капитан школьной футбольной команды. На выпускном балу его номинировали на титул «Самый красивый молодой человек» и «Мистер Блестящее будущее». Дэвид всегда был уверен в себе и точно знал, что и когда следует делать и говорить. «Настоящий мужчина», – с умилением приговаривала его мать, и так оно и было. Так было, пока он не оказывался рядом с Ариэль. Рядом с этой девочкой он чувствовал себя простолюдином и чуть ли не идиотом. Ариэль жила словно маленькая принцесса в заколдованном замке. Замок сам по себе был произведением искусства и безупречен по стилю. Так же как и мисс Помми, всегда элегантная и красивая. Ариэль никогда не ходила в школу, не бегала и не играла с другими детьми. Вся ее одежда было сшита известными дизайнерами именно для нее – Ариэль Уэдерли. И никогда в ее шкафу не появлялось такой вещи, как джинсы.
Уэсли, друг Дэвида, заметил как-то, что Ариэль можно любить как нечто недостижимо прекрасное, причем ударение делается на слове «недостижимое».
– Именно поэтому ты за ней и бегаешь, – утверждал приятель. – Другие девчонки пишут тебе номера своих телефонов, а она поднимает бровь и спрашивает: «Это опять ты?» Должно быть, тебе это нравится.
Дэвид давно бросил раздумывать, почему именно так получилось. Просто еще с детских лет он стал ее рабом. И надменная девочка обращалась с ним соответственно. Она вручала ему список – идеальным почерком на веленевой бумаге – всяких странных вещей: там могли оказаться колесики диаметром дюйм и полдюйма, прозрачная ткань, суперклей и так далее. Он добывал все, что она требовала, иногда краснея от смущения в галантерейном магазине. И потом она позволяла ему посидеть – молча – и посмотреть, как она будет мастерить домики для фей. Ариэль никогда не снисходила до того, чтобы поиграть с ним. Но иногда в качестве поощрения позволяла мальчику наблюдать, как она играет.
Когда Дэвид стал старше, он узнал, что мисс Помми называют королевой Арундела, а Ариэль – принцессой. «Просто ждем, когда старая королева умрет, и у нас уже есть наготове новая», – говорил кто-нибудь, и все окружающие смеялись доброй шутке. Арундел был городом богатых людей, и семья Уэдерли владела не самым большим состоянием, но она имела самую впечатляющую генеалогию, а потому пользовалась величайшим уважением.
Когда они стали подростками, Дэвиду иногда позволялось сводить Ариэль в кино. Все девчонки наряжались в майки, демонстрируя голые плечи и животы. Ариэль всегда приходила в строгом платье или костюме. Для нее одеждой на каждый день были тысячедолларовые брючки и белая блузка натурального шелка. Само собой приятели подшучивали над Дэвидом, но он быстро научился улыбаться им снисходительно и говорить: «Я люблю все самое лучшее».
Выбор политической карьеры оказался для Дэвида совершенно естественным. С самого раннего возраста он привык брать на себя ответственность за жизнь и благополучие другого человека. Кроме того, он обладал даром убеждения и до сих пор трогательно верил в то, что все люди изначально добры и неиспорченны. Он знал, что может приносить пользу людям. А если с ним рядом будет Ариэль – с ее вкусом, безупречностью и шармом, – то даже дорога в Белый дом представлялась не такой уж длинной и трудной.
В какой-то момент их отношения застыли на одной точке: Ариэль, лишенная даже иллюзорного права выбора, никак не желала подчиниться воле матери и дать согласие на брак с Дэвидом. У молодого человека хватило ума ни на чем не настаивать. Он ждал, уверенный, что ему нужно лишь преодолеть барьер в виде свадебной церемонии. Все встанет на свои места, как только Ариэль окажется в его объятиях. Дэвид почему-то всегда был уверен, что она любит его. Сама не знает, но любит. И он поможет ей понять, поможет почувствовать. Он так давно желал ее, но берег покой девушки, уважая ее мать и чистоту самой Ариэль. Та в двадцать четыре года все еще оставалась девственницей.
А потом она увидела этого типа – Бромптона, чуть ли не в два раза старше ее, и заявила, что влюблена и собирается во что бы то ни стало выйти за него замуж. Дэвид был в шоке: влюбиться в человека, с которым даже ни разу не разговаривала! Каких трудов ему стоило сохранить самообладание, не знал никто. Дэвид навел справки об избраннике своей Ариэль и сразу понял, что именно так привлекло девушку: именно такой финансово независимый человек с твердым характером мог бы противостоять мисс Помми. Ариэль желала сбежать из своего заколдованного замка. Но ведь мисс Помми сделала бы все, что пожелал Дэвид. Он всегда прекрасно с ней ладил, однако это не производило на девушку ни малейшего впечатления.
