Но я остановила ее.

— Мадемуазель больна? — со всей возможной вежливостью осведомилась я, посмотрев на сидевшую на скамье девушку.

— С чего вы взяли? — вспыхнула та.

— Я подумала, что вы попросили о помощи, потому что не в состоянии наклониться сама. О, нет-нет, я не прошу вас рассказывать о вашем недуге! Когда мой дядюшка болел подагрой…

Незнакомка вскочила. Лицо ее пылало гневом.

— Да как вы смеете? Я требую немедленных извинений! Да знаете ли вы, кто я такая?

Я покачала головой:

— Нет, не знаю. Но не сомневаюсь, что вы немедленно сообщите мне об этом.

— Я — Шарлотта де Треви! — выкрикнула девушка, в раздражении отбросив книгу. — Дочь маркиза де Треви и невеста герцога де Клермона.

Она посмотрела на нас торжествующе, должно быть, ожидая, что мы тут же признаем ее величие и бросимся исполнять все ее капризы. Впрочем, Вероник наверняка и до этого знала все титулы этой бесцеремонной особы.

— Ну, что же, мадемуазель де Треви, — спокойно сказала я, — раз вы в добром здравии, то, думаю, вам не составит труда самостоятельно поднять свою перчатку. Кстати, про книгу тоже не забудьте — она может намокнуть в траве. Хотя вы можете подождать, пока мимо не пройдет кто-то из слуг. Боюсь, только ждать придется долго.

— Нахалка! — возмутилась маркиза. — Я потребую, чтобы вас обеих примерно наказали. Мой жених — член Государственного совета и друг его высочества!

Я заметила мимолетную улыбку на губах Вероник и порадовалась, что хотя бы таким скандальным способом сумела хоть немного развеселить девушку.

— Немедленно принесите мне свои извинения!

Мадемуазель была приставуча как репейник. Но всё это лишь еще больше забавляло меня.

Неизвестно, чем закончилась бы наша милая беседа, если бы к маркизе не подскочил молодой человек, показавшийся мне смутно знакомым. Должно быть, я видела его на балу.

— Робер, это просто возмутительно! — тут же пожаловалась мадемуазель. — Ты должен выяснить, кто эта наглая девица, и потребовать, чтобы ее больше не пускали в королевскую резиденцию. Если каждая провинциальная нахалка будет вести себя здесь подобным образом…

Но если она ожидала, что возлюбленный бросится на ее защиту, то, боюсь, ее постигло разочарование. Ее жених гораздо лучше сориентировался в ситуации. Он снял шляпу и отвесил мне низкий поклон:

— Ваша светлость, прошу вас простить мою невесту за недопустимое поведение. Она еще не имеет чести быть знакомой с вами…

Я милостиво кивнула — дескать, ладно, бывает, — но не стала дожидаться, когда нас с маркизой официально представят друг другу. Я посчитала, что уже состоявшегося знакомства было более чем достаточно.

Уже удаляясь, я слышала сначала возмущенное: «Да как ты мог, Робер?», а потом испуганное: «О, неужели?»

Глаза у жеребца были чуть раскосые и будто с прищуром. А уши длинные и тонкие. И морда тоже тонкая. И шея. А золотистая кожа казалась шелковой и почти прозрачной.

— Быстрый как ветер! — нахваливал купец. — Нигде быстрее не найдете, ваше высочество. Он родился в самом сердце пустыни — и шерстка его такая же золотая, как песок на солнце. Двоих только таких в этот раз привез. Одного для вас, ваше высочество, другого — для французского короля.

Уговаривать он умел. Но я и без его уговоров заплатил бы нужную цену — уж больно хорош был этот знойный красавец.

— Седлайте! — велел я.

Но старый купец покачал головой:

— Нет, ваше высочество! Не торопитесь. Конь не объезжен. Он не дикий, нет. Ест с рук. Но он должен знать одного хозяина — того, кому он позволит себя оседлать.

Но мне так хотелось сделать это прямо сейчас — проехаться на нём по манежу — что я не внял голосу разума. Подал знак конюху, и тот быстро притащил седло.

— К седлу он привык уже, — усмехнулся продавец, — к всаднику — нет.

Но мне и прежде доводилось объезжать лошадей. Я взялся за уздечку без тени сомнений. Мгновение — и я уже в седле.

Конь взвился на дыбы, но я сидел как влитой. Скачок, еще скачок. Я не выпускал узду из рук.

Конюх смотрел на меня с восхищением, а купец — с ироничной улыбкой. А я приосанился, представил, как буду гарцевать на этом красавце на ближайшем смотре на плацу. Это меня и подвело.

Конь воспользовался моими мечтаниями и выбросил-таки меня из седла.

— Ваше высочество! — испугался конюх. — Вы не ушиблись?

Я поднялся, отряхнул испачкавшийся в земле сюртук. Локоть правой руки тягуче ныл. Но сильнее боли был стыд.

— Ну, так как, выше высочество? — прищурился купец. — Не станете брать?

— Ну, отчего же? — возразил я. — Вам заплатят немедленно.

Тот поклонился с довольной улыбкой.

Всю дорогу до дворца я думала о новом жеребце. Лошади с детских лет были моей слабостью.

Хотя думать следовало совсем о другом. Этим утром матушка должна была встретиться с моей невестой. Я обещал навестить ее после этого. Это была ее первая встреча с Маргаритой де Лакруа, и мне было интересно мнение ее величества.

Мне доложили, что девушки поселились в малом дворце и, вроде бы, были всем довольны. Как радушный хозяин я должен был нанести им визит еще вчера, но отчего-то медлил.

На аллее то и дело встречались дамы и кавалеры, и мне приходилось кивать и расточать улыбки. Я миновал центральный фонтан, обрамленный скульптурами русалок, и свернул на дорожку, что шла у самой стены дворца.

Мыслями я опять вернулся к новому жеребцу. Интересно, как быстро он признает во мне хозяина?

И вдруг я почувствовал странную дрожь. Как будто холодный дождь пошел посреди жаркого дня. Я резко остановился, пытаясь понять, чем это было вызвано. И почему это ощущение показалось мне знакомым?

Я уже чувствовал это — однажды — там, в музыкальном салоне. Я никогда не владел способностью чувствовать чужую магию. Но эту — чувствовал!

Я огляделся. Поблизости не было никого. Я стоял перед открытым окном библиотеки.

Неужели я чувствую ее даже на расстоянии?

Я сорвался с места и побежал ко крыльцу.

Библиотека оказалась гораздо больше, чем я ее себе представляла. В тот, первый, визит во дворец, я не смогла верно оценить ее размеры. Под книги были отведены не одно, а несколько помещений. Забитые толстыми фолиантами высокие, упиравшиеся в потолки шкафы привели меня в трепет. Здесь хранилось столько тайн, что я невольно начала сомневаться — смогу ли я, разгадать ту единственную, что интересовала именно меня.

Я отпустила Вероник и принялась за дело.

Я подтащила к ближайшему шкафу деревянную лесенку и смогла добраться до самой верхней полки. Я доставала книги одну за другой.

Поначалу я неторопливо просматривала все страницы, иногда даже вникая в смысл написанного. Потом стала листать быстрее, только касаясь взглядом пустых мест ниже и выше печатных или рукописных строк — ведь именно там граф Шартран мог сделать свою запись.

Когда я одолела одну полку и посмотрела на часы, то пришла в ужас. Это заняло три часа! Со шкафом целиком мне не справиться и за двое суток. А сколько тут таких шкафов?

— Семьсот тридцать два, ваша светлость! — заявил вдруг невесть откуда появившийся невысокий худой мужчина в очках с толстыми линзами.

Должно быть, я задала свой вопрос вслух.

— Позвольте представиться, — он церемонно поклонился, — месье Селези, королевский библиотекарь, к услугам вашей светлости.

Я попыталась улыбнуться, но в голове всё еще крутилась названное им число.

— Неужели, так много?

— Именно так, ваша светлость! — в голосе мужчины звучала гордость. — На этом этаже представлены только наиболее ценные экземпляры. А основная часть книг находится в большом зале на чердаке.

— На чердаке? — я сразу представила темное пыльное помещение.

Библиотекарь будто прочитал мои мысли.