Я посмотрел ей прямо в глаза.

— Мы платим ее до сих пор.

— Что? — снова не поверила она.

— Мы платим ее уже больше трехсот лет, — подтвердил я.

— Но как такое может быть? — изумилась она. — Сколько же лет живут колдуны? Быть может, его давно уже нет в живых. Неужели за столько лет никто не пробовал вновь спуститься в подвалы?

Я горько рассмеялся:

— Пробовали, и не раз. Поначалу находилось немало охотников стать герцогом и разбогатеть, — я вспомнил про кузена Шарлотты де Треви и добавил: — они, как ни странно, находятся и до сих пор, хотя про самого колдуна и порожденное им чудовище уже мало кто знает. Но все попытки заканчиваются тем же, что и раньше — хорошо, если от решивших спуститься туда безумцев остаются хотя бы тела. Чтобы избежать бессмысленных жертв, двери в подземелье заперты и охраняются стражей. Каждый раз, отправляя туда шкатулку с драгоценными камнями, мы надеемся, что что-то изменилось. Но тщетно. Наши маги нашли в книгах истории колдунов, живших даже по пятьсот лет. Не знаю, чем они питаются — быть может, воздухом. Но есть у нас он не просит.

— Значит, каждый раз, когда женится кто-то из членов королевской семьи, колдун получает подарок? — девушка была на удивление задумчива. — Но кто же относит ему эти дары? Как не боится этот человек спускаться в подвалы?

— Боится, и ещё как! Эту обязанность еще триста лет назад вменили начальнику королевской службы безопасности. Должность эта наследственная, поэтому мальчиков в семье де Паризен готовят к подобному испытанию с детства. Можете представить, как они ненавидят королевские свадьбы! Впрочем, колдун не трогает тех, кто приходит к нему с миром. Он отзывает свое чудовище и иногда передает послание королевской семье. Однажды он попросил в следующий раз прислать ему не алмазы, а рубины. Еще раз отказался от жемчуга. Но чаще он просто молча принимает то, что ему принесли.

— Вашей семье не везет с колдунами, ваше величество, — посочувствовала Маргарита.

— Да, — признал я. — Моим предкам не следовало враждовать с теми, кто много веков жил в этих местах. Но это уже вряд ли можно исправить.

— Я польщена, ваше высочество, — чуть наклонила голову ее светлость, — тем доверием, что вы мне оказали, посвятив в эту тайну. Но позвольте спросить — зачем вы сделали это?

Я вздрогнул. Кажется, моя будущая супруга была отнюдь не глупа. Признаться, после того, как она добровольно согласилась выйти за меня замуж, я совсем этого не ожидал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Я хотел предупредить вас, что, возможно, в первую брачную ночь не я лишусь супруги, а вы — супруга. Потому что в ту ночь я намерен спуститься в подвалы и положить конец этой унизительной зависимости Ангулемов!

Она посмотрела на меня чуть внимательней.

— Вот как? И что же толкает вас на этот поступок? Вы же сами сказали, что отправляемые колдуну подарки не настолько ценны для вас, чтобы так рисковать.

— Да, так было прежде. Но на сей раз этот негодяй перешел все границы! — я едва сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу. — Две недели назад он просунул в щель дверей подземелья пергамент, на котором было написано новое требование. Немыслимое требование!

— И что же он потребовал на этот раз? — девушка была явно заинтригована.

— Он потребовал меня, — тихо сказала молчавшая до той поры Вероник.

Ее светлость охнула.

— Да, он потребовал вместе со шкатулкой прислать ему Вероник, — подтвердил я. — Понятия не имею, как он узнал об ее существовании. Быть может, его магия позволяет ему слышать всё, что говорится во дворце.

— Но вы уверены, что послание написано именно колдуном? — засомневалась Маргарита.

— В этом нет никаких сомнений. Его почерк ничуть не изменился за столетие. Он пишет, будто царапает камнем. Теперь вы понимаете, что я не могу оставить всё, как есть? Я не знаю, зачем ему потребовалась Вероник, но он ее не получит.

— Ваше высочество, прошу вас, — сестра смотрела на меня умоляюще, — позвольте мне сделать то, о чём он просит! Вы не должны из-за меня подвергать свою жизнь опасности. Вы — единственный сын короля! Вы должны думать об Асландии!

Я ожидал, что Маргарита поддержит ее в этой просьбе, хоть и не собирался в этом им уступать. Но моя невеста восприняла мое решение как должное. Впрочем, она и не должна была думать о моей безопасности и процветании Ангулемов — она не имела оснований быть нам благодарной.

Я взглянул в окно — уже светало — и поднялся. Девушки тоже поднялись.

Я коснулся губами солёной от слёз щеки Вероник. Сестра попыталась улыбнуться.

Мы с мадемуазель де Лакруа вышли из комнаты и медленно пошли по коридору.

— Вам не кажется странным такое требование колдуна? — спросила Маргарита. — Он столько лет жил в подземелье только в обществе своего чудовища и вдруг…

— Это более, чем странно, — согласился я. — Он никогда не претендовал ни на одну из принцесс из рода Ангулемов. Он понимал, что подобное желание вызовет новую войну.

— Вы не могли отдать принцессу, не признав, что чудовище не побеждено, — сказала она. — Но Вероник — другое дело. Никто не знает, что она — дочь короля. Если вы отдадите ее колдуну, никто не обратит на это внимания — всего лишь одна сбежавшая фрейлина, — и репутация Ангулемов не пострадает.

— Вы думаете, мы способны на подобную низость? — холодно осведомился я.

Она примирительно улыбнулась:

— Нет, что вы, ваше высочество! Я всего лишь предположила, что может думать колдун. В вашей храбрости я отнюдь не сомневаюсь.

— Рад слышать, что вы не считаете меня подлецом.

— Разумеется, нет, ваше высочество, — она тихонько засмеялась. — Но я прошу вас быть осторожным — и не только тогда, когда вы пойдете в подвалы. Ваши визиты в малый дворец уже не остались незамеченными, и если вы хоть немного беспокоитесь о репутации вашей сестры, перестаньте бывать в ее комнате. Я понимаю, вам с ней о многом нужно поговорить, но вы можете встречаться с Вероник в моих апартаментах. Обещаю — я не буду подслушивать. Посещать свою невесту в дневное время — куда благопристойнее, чем ее фрейлину в ночное.

Признаться, я был тронут. Меньше всего я ожидал поддержки именно от нее. И пусть мое намерение как можно меньше общаться с моей невестой теперь казалось почти неосуществимым, я был рад, что этот разговор состоялся. Как рад был и тому, что Маргарита оказалась совсем не такой расчетливой и бесчувственной, какой я ее еще недавно себе представлял.

Рассказ его высочества был столь невероятен, что я возвращалась в свои апартаменты в полной задумчивости и, признаться, совсем забыла про мадемуазель Бланш. И когда, переступив порог, услышала ее взволнованное: «О, ваша светлость! Я едва не сошла с ума от беспокойства!», то вздрогнула.

А ведь этой девице еще нужно было что-то объяснить. Она смотрела на меня с таким ожиданием, что промолчать было невозможно. И я решила, что лучшая защита — нападение.

— Мадемуазель Бланш, вы и представить себе не можете, в какое неловкое положение вы меня поставили! Я пришла в комнату мадемуазель де Камбер и потребовала у нее ответа. Я полагалась на ту информацию, что вы мне предоставили! Я рассчитывала, что застану у нее мужчину. Но она была одна! Одна, понимаете, мадемуазель?

Темные глаза Бланш испуганно распахнулись.

— О, ваша светлость, надеюсь, вы не думаете, что я могла вас обмануть? Я видела его своими глазами! Быть может, он прятался в шкафу или под кроватью?

— Я специально задержалась у мадемуазель Вероник, не отказалась от чая и от разговора. Но нет — в комнате не было слышно ни единого подозрительного звука. Да там и спрятаться-то негде. Мне пришлось приносить этой девушке извинения!

Бланш всхлипнула. Не знаю, были ли эти слёзы вызваны ожиданием наказания за ложные сведения или разочарованием от того, что другую девушку не удалось уличить в постыдной связи.