— Разумеется, месье Дюран, я понимаю, — кивнула я. — Я рада, что с Анабель всё в порядке. Но вы не сказали ничего про бабушку. Она тоже чувствует себя хорошо?

Эскулап, казалось, был в замешательстве:

— Мне ничего не известно об ее светлости. Насколько я понял, ваша сестра приехала из Лакруа одна.

— Не может быть! — засомневалась я. — Бабушка ни за что не осталась бы в замке — особенно сейчас.

— Не могу этого знать, ваша светлость, — развел руками месье Дюран.

— Могу ли я навестить Анабель? — спросила я, уже приняв решение непременно сделать это, каким бы ни был его ответ.

Он покачал головой:

— Я не рекомендовал бы вам делать этого. Но если вы всё-таки поедете в Шерритон, то вынужден вас предупредить, что вы должны будете провести там ту же неделю, что и ваша сестра.

— Да-да, конечно! — сказала я нетерпеливо.

Как только он откланялся, я велела заложить карету.

Анабель я нашла в беседке в роскошном шерритонском саду. Пейзажи в загородной резиденции Ангулемов были еще более восхитительными, чем в резиденции столичной.

Мы обнялись, и еще до того, как я успела произнести хоть слово, Ана сказала:

— Я знаю, что ты хочешь спросить, Марго! И прошу тебя, не вздумай меня ругать! Если бы ты видела, что там творится, ты бы вполне меня поняла.

Я смотрела на нее со страхом:

— Где творится? В Лакруа?

— Да, — подтвердила она. — И в замке, и в Лакруане. Сама я не видела чумных, но няня Луиза ходила в городок и рассказала, что там только за сутки умерли не меньше десятка человек. И там нет ни одного врача — месье Тьери умер одним из первых. Там началась паника, люди обезумели! И в городе, и в замке были случаи мародерства. Народ бежит в другие провинции, прихватывая с собой всё, что плохо лежит. У нас украли даже старую карету.

— Подожди! — остановила я ее. — А бабушка? Где бабушка?

Ана покраснела:

— Она осталась в замке. Да не смотри ты на меня так, Марго! Это было ее решение! Она почувствовала себя плохо, у нее был жар. Что мы могли подумать? Она сама велела мне немедленно уезжать! Что мне оставалось делать?

— Ты должна была привезти ее в Мериду! — закричала я. — Здесь хотя бы есть врачи.

— У нас оставалась только одна карета, — оправдывалась Ана. — Мы не могли ехать в ней вместе — я тоже могла заразиться.

— Ты должна была отдать карету бабушке, — у меня не было ни малейшего желания посочувствовать сестре. — Сама ты могла поехать верхом!

— Верхом? — возмутилась Ана. — Мне кажется, ты до сих пор не понимаешь нашего статуса! То, что допустимо для твоей разлюбезной Элоизы, неприемлемо для нас с тобой!

Я, не дослушав, бросилась вон из комнаты — что-то делать нужно было немедленно.

Я любил Шерритон, пожалуй, больше, чем столицу. Здесь даже воздух был другим — чистым, свежим.

— Ваше высочество! — вытянулся передо мной управляющий загородной резиденцией. — Не ожидали вас увидеть здесь сегодня.

Да, я приехал без предупреждения. По сути, сам не ожидал.

Выразила удивление моим появлением и Анабель де Лакруа.

— Какая приятная неожиданность, ваше высочество! — ее большие голубые глаза сияли. — Вы говорили, что уезжаете надолго.

— Я приехал в Мериду всего на один день. Завтра отбываю снова — на сей раз на восток.

Она улыбнулась:

— Тогда мне тем более приятно, что из того малого времени, что вы здесь пробудете, вы нашли пару часов, чтобы меня навестить. Я скучаю тут уже почти неделю.

Я поклонился.

— Рад, что мой визит вас приободрил. Впрочем, я надеюсь, что вам удобно в Шерритоне?

Она с готовностью подтвердила:

— Разумеется, ваше высочество! Разве в королевской резиденции могло быть иначе?

Мы расположились в плетеных креслах на балконе. Отсюда открывался замечательный вид на пруд с лебедями.

— А ваша сестра? Ей тоже здесь нравится?

Девушка отчего-то смутилась.

— О, ваше высочество, Маргарита ненадолго уехала в Лакруа. Я жду ее со дня на день.

Я почувствовал ярость и одновременно — страх:

— В Лакруа? Сейчас? Зачем? Она же знала, насколько это опасно. Я лично ей об этом говорил!

Ее светлость тоже испугалась — кажется, моего гнева.

— Простите, ваше высочество, я ей говорила, — залепетала она. — Я пыталась ее остановить. Но вы не знаете Маргариту — она ужасно упряма.

Но поверить в то, что разумная девушка без причины решилась бы на такой странный поступок, было невозможно.

— Что послужило причиной ее отъезда? — мой голос дрожал от возмущения. — Не на прогулку же она отправилась? И если не ошибаюсь, чуть раньше в Лакруа ездили вы?

Девушка торопливо закивала:

— Да, я ездила туда! Это было ужасно! Там всё смешалось. Там уже не было разницы между аристократами и чернью. Болезнь не делает различий. Бабушка тоже заболела!

Теперь она смотрела на меня с ужасом.

— Ваша бабушка? Где она?

— Она осталась в замке, — еще тише сказала Анабель. — Она велела мне уезжать. У нас осталась только одна карета, и в ней могла уехать только одна из нас. А бабушка уже была больна. Мы не могли рисковать.

Я начал понимать.

— Так ваша сестра отправилась за ее светлостью? Одна?

— Ее сопровождает наш слуга — тот самый, с которым прежде ездила я.

Я поднялся.

— Ваше высочество, вы уже уходите? Я надеюсь, вы не считаете, что я в чём-то виновата? — она правильно определила мое неудовольствие. — Я не могла поступить по-другому! Я думала не только о себе, но и о вас, и об Асландии!

Я обернулся с порога:

— Мне кажется, мадемуазель, вам еще рано думать об Асландии.

Я вызвал к себе месье Дюрана, как только вернулся в столицу.

— Я не могу требовать, чтобы за моей невестой отправились именно вы — вы сейчас нужны во дворце. Но я прошу вас отправить в Лакруа самого лучшего из ваших учеников.

— Не беспокойтесь, ваше высочество! — быстро понял меня врач. — Я отправлю туда флорентийца Антонио. Способный малый. Не сомневаюсь, если я решу отойти от дел, именно он сможет занять мое место.

Я взглядом поблагодарил его, но моя тревога не уменьшилась ни на грамм.

— Задерните занавеси на окнах, — посоветовал мне возница, когда мы приблизились к городку Лакруан. — Не нужно вам смотреть на это, ваша светлость.

Но я подавила малодушное желание поступить именно так и, напротив, прильнула к стеклу.

Я знала этот город как свои пять пальцев, но сейчас не узнавала его. Некогда шумные вымощенные брусчаткой улочки опустели. Витрины лавочек покрылись пылью и уже неспособны были никого к себе приманить. А когда я увидела лежавшие на тротуаре останки человека, то в ужасе отпрянула от окна.

Кучер подстегнул лошадей, и мы пролетели по городу так быстро, как только смогли. Я жаждала и страшилась увидеть замок Лакруа.

Нас не встречали слуги у ворот за разводным мостом. Никто не бросился к карете с возгласами приветствия. И парадные двери, и двери в подсобные помещения были заперты. А вот двери конюшни были распахнуты настежь. Мне стало страшно.

Я выпрыгнула из кареты раньше, чем кучер протянул мне руку. Взбежала по ступенькам крыльца, открыла тяжелую кованую дверь, пожаловавшуюся мне печальным скрипом.

— Ваша светлость! — моя старая нянька появилась в холле со свечой в руках. — Зачем вы здесь?

Во взгляде ее радость от встречи была смешана с глубоким укором.

— Не надо было вам приезжать.

— Где бабушка? — я не стала слушать упреки. — Она здорова?

Нянька горестно покачала головой:

— Она в малой гостиной, у камина. Там, по крайней мере, тепло.

На второй мой вопрос она не ответила.

Я бросилась в малую гостиную. И в холле, и в коридорах было темно и холодно. Было почти невозможно поверить в то, что за столь короткое время цветущий замок превратился в свое жалкое подобие. И где, в конце концов, слуги?