========== Природа зова ==========
— Ты слышал? Норны пропели песнь, — саркастично произносит Ангрбода. — Тебе Судьбой уготована прелестная спутница.
— Да? И кто же она? — без энтузиазма осведомляется Локи, спускаясь поцелуями по стройному телу.
— Асинья.
— Асинья?
— Дня от роду.
Локи заходится басистым шуршащим смехом. Какая нелепица.
«Какая нелепица», — думает он. Стоя у детской кроватки, скрытый темнотой ночи, приросший к земле, точно кто-то вбил гвозди в ступни. Понимая, что совершенно не может отвести взгляда от только проснувшегося личика. Такая крохотная… Взять бы и раздавить. Сдавить шею, раздробить кости. Пролить алую кровь, багряную, невинную да горячую, сладкую.
Локи сглатывает. Ну почему она не кричит?.. Почему не разорется, как все младенцы, чтобы сбежались мамушки?! И он таки смог разорвать эту порочную, оплетающую по рукам и ногам красную нить! Стягивающую горло силком до алых порезов.
Родственная душа. Соулмейт. Вторая половина, посланная Судьбой. Половина, от которой, если и захочешь, никуда не денешься, не избавишься. Так и будешь вечно прозябать с тугим ошейником на шее словно собака. Явление настолько редкое, что даже Норны о нем слагают песни. Не каждому в жизни дается такой «подарок».
Локи впервые в жизни обдает с ног до головы холодный, точно пустоши Нифльхейма, животный страх. Да чтобы он стал жертвой такого… Невозможно!
Локи, сын Лаувейи, побратим Одина, властитель Коварства, Лжи и Обмана, огненной стихии, что унаследовала его мерзкий характер. Он не имеет ничего общего с тем, что рассказывают. Локи куда хитрее, куда коварнее, куда кровожаднее, куда злее. Он не веселый шут, каким его принято считать, не изворотливый умелец, не охотник до юбок, не спутник всеми любимого Тора. Локи это знает. Локи уверен в этом.
Когда он впивается суженными ненавистными глазами в не сводящие с его лица голубые, он ни в чем не уверен. В левой руке судорожно стиснут кинжал: кисть дрожит, костяшки под плотно натянутой кожей даже в ночной тьме побелели. Губы сжаты в тонкую линию.
Локи тут, едва луна ложится серпом на небе, уже целую седмицу. Дежурит у новорожденной княжны аки дворовый пес. И никак не найдет в себе силы убить ее.
Когда он с ней, ему кажется, что он стоит на краю, а внизу черная беспроглядная бездна Гиннунгагап. Земля под ногами дрожит, он вот-вот упадет, и Ничто, жадно разинув пасть, поглотит его в Неизвестность.
Что ж, Локи падает. Дыхание частое и прерывистое, как у загнанной лошади. В его левой руке еще сильнее стиснут кинжал. В ее — его большой палец.
Локи это не нравится.
Ему хочется что-то уничтожить.
Ему хочется уничтожить ее.
Вместо этого — он бежит.
Ее нарекают «Сигюн». Ее пытаются от него спрятать. Локи скалится, посылая Огонь следить за наивными асами, коим в голову ударили эль, брага и природное чванство. Как будто можно что-то от него спрятать… От Огня, что исправно сидит вечерами да ночами в каждом доме. Лазутчик, приглашенный добровольно да полюбовно.
Как кто-то вообще посмел что-то от него спрятать?! И не просто «что-то» — то, что принадлежит Локи по праву, Судьбой наделенному. Его соулмейт!
Но пусть потешатся. Локи не прельщает идея возиться с младенцем. Он оставляет Сигюн на несколько неожиданно долгих и внезапно тоскливых зим, что не удается согреть ни одной искусительнице.
В одну из таких зим Пламя взрывается — внутри своего властителя ль, в камине чертога Йотунхейма ль, — снося весь холод на своем пути от одной лишь маленькой новости.
Сигюн звала его.
Локи ступает за порог детской следующей ночью, подчиняясь Силе. А после он рождается заново.
Сигюн разглядывает его с — ни дать, ни взять — чистым детским любопытством, сверкая бликами в круглых аки блюдца глазах от поднявшейся на небосвод луны. И Локи завороженно замирает, не смея отвести взгляда. Не умея. Как взгляд отвести, когда на тебя смотрят так?! Когда тебе улыбаются так?! Как будто всю свою жизнь мучались, не находя себе места, какой-то недостающей части, а теперь наконец-то ее нашли.
Он на нее так же смотрит?.. Сколько зим с ее рождения прошло? Пять? Шесть?
Локи улыбается ей. Хищно, нагло, лукаво. Хорош уже в гляделки играть.
— Чужак у тебя в спальне. Мужчина взрослый. А ты даже не пискнешь? — с каждой фразой делает он шаг вперед.
Сигюн склоняет голову набок, искренне изумляясь:
— А зачем?
Голосок тонкий, переливчатый словно трель. Локи усмехается.
— Могу чего недоброго тебе сделать. Неужто не боишься? — справляется он с интересом, нависая над хрупким телом в кровати.
Боялись его от мала до велика — все. Даже Один с Тором. Опасались, право, больше и держались настороже, но то все одно… Перерезать сейчас малой глотку (нигде бы не екнуло!) Локи мог бы в два счета. Мог бы…
— Не боюсь. Ты же не сделаешь! — она вновь улыбается.
Локи тоже улыбается. Криво. Обозленно. Нет в ее преисполненных уверенностью словах лжи. К сожалению.
— Локи!
Он крупно вздрагивает, едва мелодичный голос дает о себе знать прямо под ухом. А следом хлипкие тонкие ручонки надевают венец из фиолетовых цветов прямо Локи на голову.
Он хмурится. Ему это не нравится.
Он вновь слишком уходит в себя рядом с ней.
Он теряет бдительность.
Он снова здесь. В самом дальнем углу сада княжьей усадьбы, под деревом. Фривольно развалился прямо у корней, раскинув ноги, на кои без тени смущения взобралась маленькая княжна, лисицей ускользнувшая от вездесущих мамушек. К нему.
Пышет тут своей чистой радостью да добротой с теплотой средь его тьмы, что аж тошно. Сама голову в пасть голодному зверю кладет и лишь веселится. О, Локи бы тоже не прочь повеселиться… Только его веселье кровью врагов до локтей оборачивается, да так, что купаться в ней можно.
Локи скалится мыслям своим. Плотоядно.
Большие голубые глаза, меж тем, смотрят в ожидании: похвалы, какой-то реакции. Чего-то. Локи прикрывает веки, мелко играя желваками от ходящего ходуном поганого чувства под кожей. Кинжал прямо под рукой, и в кончиках пальцев свербит. Перерезать бы горло!.. да… Локи открывает глаза, сводя вместе брови. В ядовитую зелень продолжает бесстрашно и безрассудно упираться восторженный взгляд. Сигюн почему-то всегда смотрит на него так — с восторгом.
Локи невольно дергает кистью, оглаживая клинок, и тут же запускает пальцы в рыжие волосы. Сигюн в ответ льнет к большой ладони послушной ласковой кошкой и обнимает его за широкие плечи. Нутро змеиное в секунду разражается теплой волной — ради этого он здесь, чего лгать? — а следом холодеет в мгновение.
— Приворожить меня решила? — с усмешкой спрашивает Локи, пряча во взлетевшем уголке губ потаенную злобу.
Как не злиться? Он чувствует, как Сигюн, словно паук, с каждым днем оплетает по рукам и ногам, заставляя ощущать себя крайне беспомощным. Петля, раньше он думал… Нет!.. Поводок! Локи даже не может ее убить, раз и навсегда прекратив внутреннее стенание посаженного на цепь зверя. Еще и венок из приворотной травы{?}[Friggjargras/ Трава Фригг. Произрастающее в Исландии растение — гренландская ночная фиалка — получила имя одной из самых известных богинь скандинавского пантеона. По свидетельству Афанасьева, из травы Фригг варят любовный напиток и используют ее в качестве сильного приворотного средства.] этой… К чему только?
Локи помнит, как Сигюн выглядит. Наизусть. Каждую веснушку на коже. Закрыть глаза — повторит, воспроизведет, выжжет Пламенем на пепелище. Знает, пробовал. Локи зациклен на каждой ее черте, и это неподвластно объяснению. Оно как болезнь, как сглаз, как холера!
И Локи ненавидит это.
Локи ненавидит женские слезы. Ее слезы он ненавидит вдвойне.
Кулачки остервенело трут раскрасневшиеся глаза на не менее красном лице. С виду кажется — еще чуть-чуть и задохнется. Локи безразлично поглаживает растрепанные от бега длинные волосы, прижимая к своему животу, успокаивая. Успокаивая? Шутка ли! Подросшая за три зимы княжна только пуще заходится ревом, сыря длинный камзол из кожи.
