Он оглядел комнату.

– Картина на стене, – указал он на копию какого-то импрессиониста. Она висела на расстоянии приблизительно шести метров от того места, где он сидел. – Юноша слева… его правый глаз. Видите?

Бреди и Мегги одновременно повернулись и посмотрели на стену. Они впервые увидели, что там висит картина.

Майк поднял пистолет. Его движения были быстрыми и уверенными. Раздался легкий щелчок, когда он нажал на спуск.

– Теперь посмотрите, – предложил он.

Бреди слез с каталки, прошел через комнату и стал внимательно рассматривать картину. В правом глазу юноши торчала анестезирующая стрела.

Было около полудня. Кельнеры в отеле «Спэниш Бэй» носились вокруг огромного бассейна с подносами, уставленными разнообразными коктейлями, едва успевая разносить напитки богатым клиентам, развалившимся в шезлонгах. За кельнерами следовали хорошо обученные бои, тащившие подносы с изысканными канапе.

Уилбур Уорентон закончил свой утренний сеанс плавания. Рядом с ним его жена в бикини читала роман. Она не могла себе позволить плавать утром, оберегая искусный макияж и тщательно уложенные волосы. Плавала она только вечером, а потом тратила час или более, восстанавливая все, что было испорчено водой, и готовясь к выходу на ужин.

Уилбур выпил вторую порцию сухого мартини и сейчас чувствовал себя расслабленным. До сего времени медовый месяц этой пары проходил вполне успешно. Отель был именно таким, как было обещано. Сервис был во всех отношениях безупречен, а кухня отеля могла соперничать с парижскими ресторанами. Единственным облачком на сияющем небе становились все чаще жалобы Марии. В высшей степени избалованная, она относилась к тому типу женщин, которые постоянно находили во всем какие-нибудь недостатки, даже если предполагалось самое лучшее. Сейчас она жаловалась на то, что в отеле слишком много стариков.

Уилбур объяснил ей, что «Спэниш Бэй» – самый лучший и дорогой отель в мире. В основном только люди в годах могут позволить себе проживать в таком отеле.

– Нам повезло, дорогая, что все счета оплачивает мой отец, иначе мы едва ли смогли бы находиться здесь.

Мария фыркнула:

– Такое впечатление, будто живешь на кладбище.

– Мы в любое время можем перебраться в другое место. Тебе что, очень этого хочется? Мы могли бы переехать в «Риваж» – там много молодежи.

– «Риваж»? Ты что, с ума сошел? Это же трущоба!

Уилбур посмотрел на часы и поднялся:

– Мне нужно позвонить отцу.

Мария нахмурилась:

– О Господи! Опять! Или ты обязан звонить ему каждый день?

– Он любит поболтать, – сказал Уилбур. – Я недолго.

Когда Уилбур ушел, Мария, пожав плечами, снова уткнулась в роман.

На самом деле Уилбур и сам любил поболтать с отцом. Он знал, что старик всегда предвкушает, как будет рассказывать сыну о текущих делах фирмы. Он понимал, что отец очень одинок и мечтает о том, чтобы сын снова вернулся в Даллас, подарил ему внуков. Испытывая неловкость, Уилбур сообщил Марии, что отец купил для них полностью обставленный дом с прислугой, двумя машинами, плавательным бассейном и небольшим парком для прогулок – короче говоря, со всем, что можно купить за деньги.

– Кого, интересно, потянет жить в такую дыру, как Даллас? – спросила она сварливо. – После окончания медового месяца я хочу поехать в Париж и Венецию.

– Я же буду работать в Далласе, Мария, – терпеливо объяснил ей Уилбур. – Тебе там понравится. Я видел особняк. Он действительно чудесный. А позднее мы сможем поехать и в Париж.

Она холодно посмотрела на него, но ничего не ответила.

Поднявшись в лифте в свои апартаменты, Уилбур прошел в гостиную и попросил соединить его с Далласом. Через несколько минут он уже разговаривал с отцом.

– Здравствуй, сынок, – гремел в трубке бас Сайлиса Уорентона. – Как дела?

– Отлично, папа. А у тебя?

– Куча дел. Индекс Доу-Джонса[1] колеблется. Я только что продал пакет акций – довольно выгодно для себя. Обедаю с двумя арабами: крупные шишки там, у себя, но мелочь для таких, как я. Хотят заключить контракт. Если они согласятся на мои условия, будет неплохое дельце.

– Я рад, папа.

– А как же! Старый хрыч не так уж плох, есть еще порох в пороховнице. – Сайлис немного помолчал и спросил: – Как твоя жена? – Он редко называл Марию по имени.

– Отлично, папа.

– Уже беременна?

Уилбур натянуто рассмеялся:

– Дай нам время, папа. Ей хотелось бы немного посмотреть мир. Дети никуда не уйдут.

Уилбур слышал, как отец неодобрительно проворчал:

– Не откладывай в долгий ящик, сынок. Я не становлюсь моложе. Когда вы вернетесь?

– О, через пару недель.

– Я подыскал для тебя исключительно интересные дела. Мне очень хотелось бы переложить часть работы на твои плечи, сын. Ты говорил жене о доме? Я его осмотрел: это сказочно красивый дом!

– Конечно, папа, я сказал ей об этом. – Уилбур постарался, чтобы в его голосе прозвучал энтузиазм. – Она в восторге.

Снова ворчание:

– Она и должна быть в восторге. Этот дом обошелся в три миллиона.

Последовала долгая пауза.

– Ну, всего хорошего, сын. У меня сейчас начинается заседание правления. Ты скоро тоже будешь работать в нем вместе со мной. До встречи, сынок. Береги себя. – С этими словами Сайлис повесил трубку.

Анита Сертис заканчивала убирать в ванной комнате Марии, когда вошел Уилбур. Услышав, что он разговаривает с отцом, Анита торопливо приоткрыла дверь и стала слушать. Та часть разговора, которую она слышала, не дала никакой существенной информации, кроме той, которая и так была хорошо известна персоналу отеля: сердечный тон Уилбура говорил об отличных отношениях с отцом. Трудно было поверить, но это оставалось фактом, что неслыханно богатый Сайлис Уорентон и его сын очень любят друг друга. Один из кубинцев-кельнеров рассказал Аните, что старик очень хочет иметь внука, а эта избалованная стерва – жена его сына – не желает и слышать об этом. Он слышал, как они спорили об этом в спальне. Она слишком эгоистична, чтобы иметь детей. Сыну достанется нефтяное королевство. Он будет стоить миллиарды, когда умрет отец.

Анита потеряла сон. Она провела несколько часов в душной каюте рыбацкого бота Мануэля Торреса. Сначала Анита умоляла Фуентеса помочь Педро. Он только пожимал плечами.

– Ну что я могу сделать? Ты что, не понимаешь, что меня разыскивает полиция? – Его визгливый голос сорвался на крик. – Если бы я мог добыть деньги, я бы вернулся в Гавану, а теперь я прочно увяз здесь.

– Здесь ты в безопасности, – вмешался Мануэль. – Я не привык бросать друзей в беде.

– Разве мой муж не ваш друг? – настаивала Анита.

– Это его друг, – кивнул он в сторону Фуентеса. – Но не мой.

Фуентес в отчаянии замахал руками:

– Я вообще ничего не смогу сделать! Разве вы не понимаете? Он в руках полиции и ранен! Ну чем я могу помочь?

С горящими глазами Анита наклонилась вперед к мужчинам и выложила свой план. Они слушали внимательно, потом Фуентес неожиданно прервал ее.

– Это бред собачий! – взорвался он. – Ты совсем рехнулась! Убирайся и не смей больше здесь показываться! Ты просто сумасшедшая!

Мануэль успокаивающе положил руку на плечо Фуентеса.

– Я вижу здесь кое-какие возможности, – сказал Мануэль. – Давайте обсудим эту идею. Успокойся!

– Это просто чушь!

– Когда речь идет о пяти миллионах долларов, для меня это не может быть чушью. Успокойся.

Анита внимательно следила за ним и была готова к сопротивлению. Фуентес был слишком глуп, но она видела, что Мануэль уже клюнул. Женщина оглядела его: высокий, сильный, с клочковатой черной бородой. Абсолютно лысая голова и маленькие жестокие глазки… Анита была уверена: если бы только ей удалось убедить Мануэля, он смог бы осуществить ее план.

Мануэль посмотрел на нее.

– Насколько я понял, – проговорил он, – ваша идея заключается в том, чтобы проникнуть в апартаменты, захватить Уорентона и его жену и держать их до выплаты выкупа, так?