Черная ночь нависала над черной водой озера, над черными зарослями камыша, над болотами и лесами, окаймлявшими водную гладь, и над черной глыбой лесистого острова, окруженного ею. Безлунное и беззвездное небо, затянутое непроглядными тучами, казалось каменным. Ни единого огонька не светилось на болотистых берегах, ни звука не долетало из леса. Гробовая тишина, царившая над озером, таила в себе Великий Страх перед неведомым и жутким. Все замерло, притаилось, будто завороженное предчувствием чего-то таинственного и ужасного. Ни одна ночная птица не решалась подать голос, ни одна рыба не рисковала плеснуть хвостом, ни одно дерево не могло позволить себе скрипнуть или пошелестеть листьями. Близилась полночь.

И вот, когда незримые часы беззвучно пробили двенадцать, в непроглядной черноте ночи возникло слабое, призрачное пятно света. Нет, это не луна пробилась сквозь тучи, небо оставалось, как прежде, непроницаемо темным. Свет шел из-под воды, из неведомых глубин озера, издревле именуемого Бездонным.

Сперва это свечение было едва заметно, и не всякий глаз смог бы разглядеть его в окружающем мраке. Но с каждым мгновением свет становился ярче и ярче. Сперва он казался серым, потом белесым, затем желтовато-белым, позже голубовато-белым и, наконец, ослепительно ярким, серебристым, несмотря на то, что источник свечения все еще находился под водой. Впрочем, уже через несколько секунд из черных глубин бесшумно, без единого плеска вылетел сверкающий серебристо-белый шар и медленно поплыл над поверхностью озера в сторону острова. При этом шар продолжал плавно подниматься и вскоре оказался на одном уровне с вершинами самых высоких деревьев, росших на острове.

Перелетев через верхушки елей и сосен, шар начал снижаться и наконец мягко опустился на маленькую полянку, окруженную деревьями, в середину старого кострища. Сразу после этого шар стал медленно сплющиваться и превращаться в подобие не то улитки, не то часовой пружины. А еще через несколько мгновений эта спираль развернулась, и огромная серебристо-белая змея подняла чудовищную голову над кострищем…

Змея медленно поползла по траве, растянувшись на несколько десятков метров. Послышался шелест, а может быть, шипение. Странное, очень похожее на тихие, невнятно шепчущиеся человеческие голоса.

Наконец змея свилась в огромное кольцо, опоясывающее всю полянку. Миг — и это кольцо стало плоским, ни головы, ни хвоста змеи уже не просматривалось. А в следующее мгновение в четырех точках кольца бесшумно взметнулись вверх языки бело-зеленого пламени… Змея исчезла, и на ее месте возникли четыре белесые полупрозрачные фигуры, отдаленно напоминающие человеческие!

Но тут абсолютной тишине пришел конец. Откуда-то издалека послышалось нарастающее, назойливое жужжание лодочного мотора.

— Не в свой день он на озеро едет! — прошелестели над поляной загадочные слова. — Сам за бедой идет и другим беду везет!

Призрачные фигуры с неимоверной быстротой перелетели к кострищу, слились в сверкающий шар, затем шар вытянулся и превратился в подобие остроконечного веретена. Веретено словно бы ввинтилось в центр кострища и в мгновение ока исчезло.

Все вновь погрузилось в непроглядную тьму и тишину, слышался лишь рокот подвесного мотора. Впрочем, всего через пару минут послышался странный шорох, затем шипение, плеск, и наконец испуганный человеческий крик…

Папа вытащил из багажника чехол с надувной лодкой и насос, похожий на маленькую гармошку. Потом он вынул лодку из чехла, развернул ее и расстелил на траве. Подключив шланг насоса к лодке, он стал нажимать на педаль, и лодка начала медленно надуваться, превращаясь из подобия не то скатерти, не то клеенки в то, на чем действительно можно плавать по воде.

Мама в это время еще раз проверяла продукты, уложенные в рюкзак, а Женька, зайдя по щиколотки в речку, разглядывал через прозрачную воду многочисленные стайки глупых мальков, которые доверчиво подплывали почти к самым ногам и едва не касались больших пальцев. Наверно, их можно было бы запросто поймать если не рукой, то стеклянной банкой или марлевым сачком для ловли бабочек.

Но Женька эту мелочь ловить не собирался. Сегодня они с папой поедут настоящую рыбу добывать! На заветное папино озеро под таинственным, даже чуточку страшноватым названием Бездонное. Папа на это озеро ездил уже не первый год, и зимой, и летом, и никогда без рыбы не возвращался. Причем не маленьких окуньков или ершиков приносил, а большущих настоящих лещей размером с обеденную тарелку и судаков чуть ли не в полметра длиной. Причем ни сетками, ни электроудочками, ни иными браконьерскими приспособлениями не пользовался — это для него было дело принципа.

Обычно папа ездил на рыбалку со своим старым школьным приятелем, дядей Васей. У дяди Васи здесь, поблизости, был дом в деревне, где жили его родители. Там они оставляли машину, а потом отправлялись на озеро. Вот по этой самой речке, в которой сейчас бродил Женька. Зимой — на лыжах, а летом — на резиновой лодке.

Дело в том, что доехать до озера ни на машине, ни даже на мотоцикле или велосипеде было невозможно. Потому что никакой дороги или даже сносной тропы туда не вело. Вокруг всего озера расстилались густые леса и топкие болота, через которые весной, летом и осенью даже пешком не пробраться, а зимой все заносило снегом. Конечно, зимой болота замерзали, и на лыжах, попетляв между стволами деревьев, можно было, в принципе, добраться с любой стороны, но все-таки речка являлась самым удобным путем — на ней не заблудишься. Ну а летом, как сейчас, никак иначе на озеро не попадешь — только по речке. Наверно, какой-нибудь «новый русский» мог бы туда на вертолете прилететь, но, видно, пока про это озеро «новые русские» еще не знали.

Женька, конечно, не жалел, что у него вертолета нет. Проплыть пять километров по извилистой речке, где по берегам растет густой ивняк, а наверху сплошным сводом нависают кроны деревьев, почти как где-нибудь на Амазонке — это ведь интересно. Да еще с папой, который много всяких забавных или страшных историй знает! Как они соберутся вдвоем с дядей Васей, как начнут вспоминать и рассказывать — заслушаешься. Жаль, конечно, что дядя Вася заболел и не смог поехать. Но с другой стороны, если б дядя Вася не заболел, то Женьку папа на озеро взять не сумел бы. В лодке места не хватило бы.

Мама поехала просто так, воздухом подышать. На озеро она не собиралась, у нее тут, в деревне, свои дела были. Дяди Васина мать, Антонина Петровна, знала много всяких хитростей по части варений и солений. Она даже из помидоров умела варенье варить, да что там — из одуванчиков. А уж огурцы соленые у нее такие вкусные получались, что Женька с этими огурцами по две тарелки картошки съедал. Вот мама и решила с бабушкой Тоней насчет этих солений-варений проконсультироваться. А мужики пусть едут рыбу ловить и комаров кормить.

Но мама, конечно, не могла полностью Отстраниться от подготовки к поездке на рыбалку. Во-первых, она не сомневалась, что без нее «мужики» обязательно что-нибудь забудут, а во-вторых, была убеждена, что Женьке не под силу тащить ту часть груза, которую для него приготовил папа. Поэтому мама решила, что до берега речки они доедут на машине, а потом она, мама то есть, вернется на ней в деревню. Папа, конечно, проворчал, что парню уже двенадцатый год идет, а ростом он вообще с тринадцатилетнего, и что Женька не надорвется, если пройдет полтора километра с десятикилограммовым грузом за плечами. Но мама сказала, что в этом случае она Женьку не отпустит, и папа, дабы не заводить скандала из-за пустяка, уступил. Не стал спорить он и насчет того, когда возвращаться. Вначале папа планировал, что они с Женькой вернутся в воскресенье к обеду, то есть порыбачат две вечерних зорьки и две утренних. Но мама, которая опасалась, что Женька простудится, потребовала, чтоб они уже завтра, в субботу, к обеду вернулись. Она строго заявила, что ровно в два подгонит к речке машину. И если папа с Женькой к этому сроку не приедут — у них будут неприятности. А кому охота неприятности иметь?! Никому.