Елена спустилась вниз в ночной сорочке, понимая, что солнце косо светит в окна и что она, должно быть, проснулась очень поздно.

Тетя Джудит и Маргарет сидели в гостиной.

– Доброе утро, тетя Джудит. – Елена крепко обняла удивленную тетю. – Доброе утро, тыква. – Подхватив Маргарет, она провальсировала с ней по комнате. – И… ах! Доброе утро, Роберт. – Слегка смущенная избыточностью проявленных чувств и скудностью наряда, Елена посадила Маргарет на стул и поспешила на кухню.

Тетя Джудит последовала за племянницей. Хотя под глазами у нее были темные круги, она улыбалась:

– Вижу, ты сегодня в хорошем настроении.

– О да. – Елена еще раз обняла любимую тетю, стараясь загладить свою вину за вызванную накануне тревогу.

– Ты знаешь, что мы должны заехать к шерифу, чтобы объясниться насчет Тайлера?

– Да. – Елена достала из холодильника апельсиновый сок и налила его в стакан. – Но я могу сначала навестить Викки Беннетт? Я знаю, как она расстроена, особенно когда ей далеко не все верят.

– А ты ей веришь, Елена?

– Да, – медленно кивнула Елена. – Да, я ей верю. И знаешь, тетя Джудит, – добавила она, внезапно принимая решение, – со мной в церкви тоже кое-что случилось. Мне показалось, что…

– Елена! – послышался из коридора голос Роберта. – Здесь Бонни и Мередит. Они хотят тебя видеть.

Доверительная атмосфера развеялась без следа.

– Охх… впустите их, – крикнула Елена и глотнула апельсинового сока. – Я потом вам обо всем расскажу, – пообещала она тете Джудит, слыша шаги в коридоре.

Бонни и Мередит нерешительно остановились в дверях.

Чувствуя себя довольно неловко, Елена подождала, пока тетушка выйдет из комнаты.

Она откашлялась, сосредоточив взгляд на истертом квадратике паркета. Затем быстро подняла глаза и обнаружила, что Бонни и Мередит смотрят на тот же самый квадратик.

Тогда Елена закатилась смехом, и подруги удивленно подняли на нее глаза.

– Я слишком счастлива, чтобы держать оборону, – начала Елена, протягивая к ним руки. – Знаю, мне должно быть совестно после случившегося, но, к сожалению, я просто не могу раскаиваться. Я вела себя ужасно и заслужила самую жестокую казнь, но… можем мы сделать вид, будто ничего не произошло?

– Тебе действительно должно быть совестно после того, как ты так беспардонно от нас сбежала, – укорила подругу Бонни, когда девушки радостно обнялись.

– И с кем! С Тайлером Смоллвудом! – поддержала ее Мередит.

– Что ж, я извлекла из случившегося серьезный урок, – сказала Елена, и на мгновение ее хорошее настроение испортилось.

Однако тут Бонни залилась звонким смехом:

– Зато ты подцепила самого крутого парня – Стефана Сальваторе. Это к вопросу о театральных выходах. Когда ты появилась вместе с ним в дверях, я подумала, что галлюцинирую. Как тебе это удалось?

– Никак. Он просто в нужное время появился – как кавалерия в тех старых фильмах.

– И защитил твою честь, – заметила Бонни. – Что может быть более волнующим?

– Вообще-то мне в голову приходит еще несколько вещей, – вмешалась Мередит. – Но с другой стороны – может, у Елены и они схвачены?

– Я вам непременно все расскажу, – пообещала Елена, отпуская подруг и отступая на пару шагов. – Но давайте сначала зайдем домой к Викки. Я хочу с ней поговорить.

– Раз уж на то пошло, то нам ты можешь все рассказать, пока одеваешься, а мы тебе все расскажем, пока ты чистишь зубы, – уперлась Бонни. – И если ты упустишь хоть одну маленькую детальку, тебе придется предстать перед испанской инквизицией!

– Ну вот, – лукаво заметила Мередит, – работа мистера Таннера не пропала даром. Бонни теперь знает, что испанская инквизиция – это не название рок-группы.

Елена смеялась от души, пока они вместе поднимались по лестнице.

У миссис Беннетт был бледный и усталый вид, однако она любезно пригласила их войти.

– Вообще-то Викки лучше отдохнуть; доктор велел ей оставаться в постели, – со странно тревожной улыбкой объяснила хрупкая женщина, провожая Елену, Бонни и Мередит по узкому коридору.

Миссис Беннетт легко постучала в дверь.

– Викки, деточка, к тебе тут девочки из школы пришли. Пожалуйста, не задерживайтесь, – попросила она, открывая дверь.

– Не задержимся, – пообещала Елена, входя в прелестную бело-голубую спальню.

Бонни и Мередит последовали за ней.

Викки лежала на кровати, приподнявшись на подушках. К самому ее подбородку было подтянуто голубое ватное одеяло. На его фоне лицо девочки казалось бледным как бумага, а взгляд ее глаз с опухшими веками был устремлен куда-то вдаль.

– Точно так же она выглядела вчера ночью, – прошептала Бонни.

Елена подошла к кровати.

– Послушай, Викки, – начала она. Викки продолжала глазеть прямо перед собой, но Елене показалось, что задышала она как-то по-другому. – Викки, ты меня слышишь? Я Елена Гилберт. – Она неуверенно взглянула на Бонни и Мередит.

– Может, ей дали транквилизаторы? – предположила Мередит.

Но миссис Беннетт ни о каких лекарствах не упоминала. Хмурясь, Елена снова повернулась к никак не реагирующей на все ее обращения девочке:

– Викки, это я, Елена. Я просто хотела поговорить с тобой про то, что случилось ночью. Я хочу, чтобы ты знала: я тебе верю. – Елена проигнорировала острый взгляд, которым наградила ее Мередит, и продолжила: – Я только хотела тебя спросить…

– Нет!

Резкий и пронзительный вопль вдруг вырвался из горла Викки. Тело, неподвижное как у восковой куклы, лихорадочно задвигалось. Светло-каштановые волосы Викки хлестали ей по щекам, пока она отчаянно мотала толовой, молотя руками по воздуху.

– Нет! Нет! – визжала девочка.

– Сделайте же что-нибудь! – выдохнула Бонни. – Миссис Беннетт! Миссис Беннетт!

Елена и Мередит пытались удерживать Викки в постели, а она изо всех сил от них отбивалась. Дикие вопли не затихали ни на секунду, пока рядом с ними вдруг не оказалась мама Викки. Отталкивая девочек, она попыталась обнять дочь.

– Что вы с ней сделали? – воскликнула она.

Викки вцепилась в свою маму, понемногу успокаиваясь, но затем ее припухшие глаза вдруг обратились на Елену.

– Это ты во всем виновата! Ты злая! – истерически завопила она на Елену. – Держись от меня подальше!

Елена была просто ошарашена:

– Викки! Я только пришла спросить…

– Думаю, вам лучше уйти. Оставьте нас в покое, – резко произнесла миссис Беннетт, сжимая дочь в объятиях, – Разве вы не видите, что вы с ней сделали?

Ошарашенная, Елена молча вышла из комнаты. Бонни и Мередит последовали за ней.

– Должно быть, это лекарства, – предположила Бонни, пока они покидали дом. – Она была решительно не в себе.

– А ты обратила внимание на ее руки? – спросила у Елены Мередит. – Пока мы пытались ее удержать, я ухватила ее за руку. Она была холодна как лед.

Елена озадаченно качала головой. Все это, казалось, лишено всякого смысла, но она не собиралась позволять произошедшему инциденту испортить ей весь день. Нет, ни за что. Елена отчаянно поискала у себя в голове что-то, способное компенсировать неприятные ощущения, что-то, способное вернуть ее в состояние счастья.

– Точно, – вдруг вымолвила она. – Пансионат.

– Что?

– Я попросила Стефана сегодня мне позвонить, но почему бы нам вместо этого не зайти в пансионат? Это совсем недалеко отсюда.

– Всего лишь двадцатиминутная прогулка, – уточнила Бонни, и лицо ее прояснилось. – По крайней мере, мы наконец-то сможем увидеть его комнату.

– Вообще-то, – поспешила заметить Елена, – я думаю, что вы двое могли бы подождать внизу. Я всего на несколько минут поднимусь к нему, – добавила она в порядке оправдания, когда две девочки недовольно на нее посмотрели.

Странно, однако, на данный момент Елена была совершенно не расположена делить Стефана с подругами. В нем все еще оставалась какая-то тайна.

На стук в дубовую дверь откликнулась миссис Флауэрс. У этого сморщенного гномика в женском обличье были на удивление ясные черные глаза.