Медведев пишет, что в 1956 г. якобы генетики начали открытую борьбу с Лысенко, написали против него около 300 писем и т.д. То есть мы должны поверить, что люди, которые до сих пор занимались только доносами друг на друга и охотно свидетельствовали в суде против коллег, вдруг напали на «любимца» ЦК КПСС. В книге Медведева даже упоминаний нет, что это Лысенко выступил против хрущевской авантюры подъема целины и что именно это и предопределило «храбрость» генетиков.

Лысенко предлагал деньги для Целины вложить в традиционные хлебные российские районы, в улучшение их земель, в подъем их урожаев, а Целину оставить скотоводству и не трогать до тех пор, пока не будут найдены и разработаны конкретные агротехнические приемы земледелия именно для этих районов. Он предупреждал, что хрущевская авантюра даст несколько урожаев, а затем приведет к эрозии почв и пыльным бурям. Именно за это его и убрали с поста президента ВАСХНИЛ. А с Целиной именно это и случилось.

С 1947-го по 1955 г. валовая продукция сельского хозяйства (с Лысенко, но без Целины) возросла на 65%, а с 1958-го по 1965-й (с Целиной) лишь на 10%. Хрущев вынужден был вернуть в 1961 г. Лысенко в президенты, но ненадолго. Этот одержимый опять выступил, теперь уже против кукурузного идиотизма генсека, и был убран навсегда.

Таковы взлеты и падения неважного ученого, но выдающегося Гражданина.

Лысенко никогда не подстраивался под власть имущих. Против генетиков он публично начал выступать в 1936 году, когда любимцем партии был Вавилов. Ведь даже в 1937 г. ВКП(б) устами заведующего своего сельскохозяйственного отдела ЦК сообщила:

«Речь идет о том, чтобы обеспечить дальнейшее развитие генетики с точки зрения теории развития, обеспечить развитие генетики как науки, вместо превращения генетики в служанку ведомства Геббельса. Только это даст возможность перевести эту науку, находящуюся пока на самых первых этапах своего развития, на высшую ступень. Только это даст возможность нашим генетикам заслужить уважение всех прогрессивных ученых во всем мире...

Для ясности повторяем:

дарвинисты не против генетики, дарвинисты — за генетику;

дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против фашистского извращения генетики и фашистского использования генетики в политических целях, враждебных прогрессу человечества» («Яровизация». 1937. № 2. С. 15).

А в 1947 году Лысенко фактически выступил и против дарвинизма — составной части марксизма. Глупо. Но из песни слова не выбросишь. В любом случае это характеризует его как человека, которого мало волновала его собственная должность.

Думаю, что причина неприятия им генетики в том, что он личные моральные и деловые качества тогдашних генетиков, конкретных людей, перекладывал на безвинную науку.

Он требовал от ученых ВАСХНИЛ участвовать в создании советского хлеба, а они давали ему отчеты о размножении мухи дрозофилы. (Эта муха является основным материалом для генетических экспериментов.) В 1939 г. Лысенко этот конфликт выразил так:

«Если в указанный срок не будут получены эти сорта, будет сорвано хозяйственное мероприятие. Кто будет нести ответственность за этот срыв? Думаю, что не менделизм и не дарвинизм вообще, а в первую очередь Лысенко как руководитель Академии сельхознаук и как академик по разделу селекции и семеноводства. Поэтому, если бы менделисты, мобилизовав свою науку, дали хотя бы намек на то, как в 2—3 года получить сорт ржи и в 3—5 лет — сорт пшеницы, приспособленный к суровым сибирским условиям, неужели можно думать, что я бы от этого отказался?»

Если отойти в сторону от мифа и рассмотреть споры того времени в биологии, то это был конфликт руководителя, обремененного тяжестью народнохозяйственных задач, и подчиненных, которые плевать хотели на эти задачи. Конфликт гражданина своей страны и орды паразитов, которые, обжирая страну, служили не ей, а некой «науке», причем брали себе право еще и определять, что именно страна в данный момент должна считать «наукой». И если называть гонения на этих ученых «лысен-ковщиной», то и сопротивление их этому гонению следует назвать «вавиловщиной».

Институт «Тихая жизнь» им. Н.И. Вавилова

Во всей книге Ж. Медведева нет ни единого примера высказывания Лысенко против Вавилова или других генетиков как таковых, он никогда не говорил о них как о врагах или глупых людях. Нет ни единого подтверждения, что Лысенко боролся с ними как с людьми. Он боролся с их идеями, и там, где это и полагается делать, — в научных журналах, на конференциях и т.д.

Зато когда Вавилов писал на Лысенко доносы, то не стеснялся; к примеру: «Высокое административное положение Т.Д. Лысенко, его нетерпимость, малая культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего большинства знающих эту область, весьма сомнительных идей, близких к уже изжитым наукой (ламаркизм)». (Письмо наркому земледелия, 1940 г.).

В книге Медведева почему-то нет примеров открытых высказываний Вавилова против идей Лысенко в печати. Кстати, во всех приведенных доносах Вавилова «куда надо» нет и намека, что Лысенко как-то мешает Вавилову работать.

Надо, наверное, напомнить, чем, собственно, занимался Вавилов. Его институт (Всесоюзный институт растениеводства) получал от правительства валюту и на эти деньги устраивал экспедиции во все страны мира для сбора семян культурных растений. Эти семена должны были либо применяться в СССР для посевов сразу (главная задача), либо служить для скрещивания с другими сортами и получения того, что даст прибавку продуктов в СССР. Полезность этой задачи не вызывает сомнений, поэтому и выделяло правительство Вавилову даже в самые голодные годы золото на 200 экспедиций в 65 стран.

Кроме того, Вавилов в теоретическом плане разработал некую теорию «гомологических рядов» растений, которая, как утверждает Ж. Медведев, сродни таблице Менделеева. Правда,.Медведев не понял, кому и когда эта теория понадобилась. Это сегодня Вавилов гений, а в те времена его работа далеко не у всех биологов вызывала восхищение. Скажем, его бывший сотрудник А. К. Коль так писал о заграничных экспедициях Вавилова в журнале «Яровизация» еще в 1937 г. — за 3 года до освобождения Вавилова с поста директора ВИРа и ареста:

«Вавилов и его сотрудники, посещая Абиссинию, Палестину, Сев. Африку, Турцию, Китай, Монголию, Японию и другие страны, интересовались не столько отбором наилучших для Союза экотипов, как это делали американцы, сколько сбором морфологических диковинок для заполнения пустых мест его гомологических таблиц».

А трое других биологов (Владимиров, Ицков, Кудрявцев) в том же 1937 г. оценивали работу Вавилова так: «Страна затрачивала золотую валюту на ввоз из-за границы новых сортов, которые на поверку оказывались нашими же сортами, вывезенными из СССР...

...Экспедиции ВИРа поглотили огромные народные средства. Мы не отрицаем значительного влияния экспедиций на развитие советской селекции. Однако необходимо сказать, что в целом собранная институтом мировая коллекция не оправдывает затраченных на нее средств. Работая над ней, институт дал стране вместо сортов, распространенных в производстве, сотни литературных монографий, ботанико-систематических описаний. Прочитать все эти монографии не в состоянии ни один селекционер Союза за всю свою, даже многолетнюю жизнь».

Поскольку все это строки не из доносов «куда надо», а из открытой печати, то их авторы, надо думать, готовы были ответить за точность своих слов.

Если говорить прямо, то, судя по этим фактам, Вавилов «золотую валюту» развернул на собственную славу открывателя «гомологического ряда» и на написание ничего не дающих стране диссертаций своих сотрудников, которые, однако, давали этим сотрудникам еще больше денег для личной сладкой жизни. А ведь задачей этого института было «дать хотя бы намек», как вывести зимостойкую рожь и пшеницу.

Что же оставалось Лысенко, как не скручивать в бараний рог этих «генетиков» и заставлять их работать на Родину? Но у Вавилова, надо думать, были обширные связи в ЦК, в связи с чем эта критика никак на него не влияла, пока через три года, в августе 1940 г., он не был арестован как один из руководителей «Крестьянской партии» — партии, которая в свое время активно приглашала Запад к интервенции в СССР.