- Александр? Саша?! – коридор отозвался глухим эхом. – Да, где же ты?! – Сашка так и не отозвался. Петра уже подпирало. Искать в этой веренице дверей нужное ему помещение терпежа уже не было. Но в боксе же должен быть туалет! Петр проковылял до другой двери. Открыв ее, увидел еще одну комнату, с кучей разных пробирок, баночек, какого-то непонятного оборудования и микроскопом на столе в углу. Напротив стола еще одна дверь. Добравшись до нее, Петр с облегчением вздохнул – то, что надо. Светлая комната, унитаз, раковина и стеклянная кабинка с ситечком душа на шланге внутри. Сделав свои дела, Никифоров снова почувствовал слабость. Кое-как добравшись до кушетки, он, напрягая последние остатки сил, взгромоздился на нее и провалился в сон.

Второй раз Петр проснулся от того, что начало дергать рану, все-таки разбередил, когда вставал. Александра так и не было. Летчик сделал еще одну безуспешную попытку позвать парня. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только чуть слышным на грани сознания монотонным гулом. Чтобы отвлечься от боли, Петр предавался фантазиям, как появятся из будущего их потомки и помогут навалять немцам. То что, все, сказанное вчера Сашкой, правда, после всего увиденного им, Никифоров не сомневался. Интересно, а как там в будущем? Наверное, коммунизм уже построили на всей Земле и на Марс слетали, как инженер Лось и Гусев[ii]. Ну, а что, раз машину времени изобрели то к другим планетам точно летают. А какие там самолеты? Нет, сегодня точно с Сашки не слезу, пока он мне все не расскажет.

Из коридора раздались шаги, и в комнату зашел чем-то расстроенный Александр:

- Привет. Проснулся. Как себя чувствуешь?

- Привет. Спасибо, нормально. Ногу вот дергает, разбередил видать, когда вставал, - виновато ответил Петр.

- Вставал?! Нахрена?! – Сашкин взгляд упал на утку, - извини, не подумал. Дел много, решил заняться, пока ты спишь, а твои потребности не учел. Сашка достал из кармана окровавленные документы и положил на стол. Лицо Никифорова посерьезнело:

- Кто?

- Ларин. Третьего вашего не нашел. Еще один самолет из ваших лежит разбитый километрах в пятнадцати отсюда, живых нет никого. Похоронить не подойти, болото кругом. Может и есть, какой проход, но я его не знаю, и искать не буду, извини, не до того. Видел еще какие-то обломки, но что за обломки не определить.

- А Сергея?

- Ларина-то? Похоронил. Его еще в воздухе. Пол головы нет. Вот, забрал документы и часы его. Отдашь потом куда надо, когда до ваших доберемся.

- Ваших?! Не наших?! – брови Никифорова удивленно взметнулись вверх.

- Вот когда доберемся, будет ясно – ваших или наших. А пока так. Ладно, давай твою ногу смотреть. И на пока, - Сашка подал Петру градусник, - измерь температуру. Сашка, откинув одеяло, начал снимать повязку. Никифорову стало неудобно, что он лежит перед пацаном абсолютно голый.

- Сань?

- Чего?

- Ты бы мне выделил чего из белья, а то лежу тут срамом сверкаю.

- Сейчас рану посмотрю, перевяжу и принесу со склада одежду.

Рана оказалась чистой, вокруг было небольшое воспаление, но Сашка понадеялся, что это не страшно, но на всякий случай сделал еще один укол антибиотика. Обработав рану, Александр перевязал Никифорова и, сходив на склад, принес ему вещи, на глаз подобрав размер.

- На вот. Трусы, майка, здесь одежда, - Сашка положил на стул рядом с кушеткой свернутый камуфляж и носки, под кушетку поставил тапочки. – Гимнастерку твою и комбинезон я постирал, а вот штаны и сапоги выкинул. Штаны разрезать пришлось, а сапогами твоими можно немцев бомбить, они от запаха передохнут, как тараканы. Знаки различия на форму, если захочешь сам нашьешь, а не захочешь, ходи в своей гимнастерке, мне она не нужна.

- Спасибо. И это не штаны, а галифе, - Петру почему-то стало обидно за то, как пренебрежительно парень отозвался о его прекрасных синих шерстяных галифе, предмете его гордости.

- Галифе, так галифе. Все равно их нет уже. Новые выдадут.

- Даа, выдадут. Такие не выдадут, я их за 94 рубля 30 копеек в военторге перд самой войной купил. Почти новые, - обиженно протяну Никифоров. Вышло у него это так трогательно и смешно, что Сашка невольно улыбнулся.

- А не выдадут, так мы у немцев заберем.

Петр тоже улыбнулся:

- Немцы такие не носят.

- Вот дикари! - и парни громко расхохотались.

Отсмеявшись, Петр с надеждой посмотрел на Сашку и спросил:

- Ну, давай рассказывай, когда ваши придут?!

Сашка удивленно вскинул брови:

- Какие наши?

- Ну, ваши, из будущего! Вы же специально машину времени к нам запустили, чтобы помочь!

- Знаешь, давай мы с тобой сейчас поедим и я тебе все расскажу. Подожди, сгоношу чего-нибудь нам на обед, - и Сашка стремглав выскочил из бокса. Вот как, как рассказать этому геройскому летчику, что нет никаких наших из будущего и самого будущего нет. А Сашка пришел сюда не на помощь этим людям, а попал случайно из уничтоженного мира будущего, которое видится этому замечательному парню Никифорову Петру Степановичу светлым и радостным. Сашка тянул время, разогревая пайки. Но сколько не оттягивай неприятный разговор, а состояться он все равно должен.

Обедали молча, Петр, видимо что-то почувствовав, тоже не стремился начать разговор, настороженно поглядывая на Александра. Наконец, дальше тянуть больше не куда, Сашка собрал грязные тарелки, поставил их на стол рядом и нырнув, как в омут, начал рассказ:

- Летом 2022 года мой папа, полковник ФСБ Стаин, предложил мне поехать с ним на какой-то объект, безопасностью которого он занимался…

- ФСБ?

- Аналог вашего НКВД, не перебивай я и так не знаю, как тебе все это рассказать.

Петр кивнул и стал слушать дальше. А парень, глядя пустыми глазами перед собой, монотонным, лишенным эмоций голосом рассказывал свою страшную историю, полную боли, обреченности и надежды. Петру хотелось рвать и метать, вскочить и броситься на этого мальчишку. Как?! Как, они могли профукать страну, за которую умирали их предки на гражданской, за которую отдали жизни двадцать семь миллионов человек в эту войну?! Так мало страну, они же весь мир профукали, а потом решили сбежать сюда. Но Никифоров понимал, что этот сидящий перед ним паренек ни в чем не виноват, что он вообще оказался здесь случайно. Ему было даже жалко мальчишку. Да и парень внушал уважение. Потеряв все, весь свой привычный мир, а потом, прожив четыре года в замкнутом мирке бомбоубежища и снова потеряв всех друзей и знакомых, оставшись абсолютно один, он сумел запустить этот их Ковчег, а потом еще и спасти его, младшего лейтенанта Никифорова. Петр прекрасно понимал, что без этого паренька, шансы на выживание у него были равны нулю. Но и принять то, что рассказывал Александр, у него не получалось.

Сашка закончил свою короткую историю. Он особо не вдавался в подробности, только иногда коротко отвечая на вопросы Петра, которые нет-нет у того вырывались.

- Ну, вот. А дальше ты знаешь…

- Да. Ошарашил ты меня, потомок, - и Никифоров, не сдерживаясь, разразился витиеватой матерной тирадой, - Что дальше делать собираешься? – в голосе Петра почувствовалось напряжение. Кто знает, что решил для себя этот паренек. А вдруг он к немцам переметнется, у них же там капитализм, первое в мире советское государство рабочих и крестьян для него не более чем история, причем, как Никифоров понял из рассказа Александра история позорная, оболганная и очерненная. А Петр в своем состоянии и помешать ему не сможет. Но попытается. Потому что база из будущего не должна достаться врагу!

- Что делать, что делать? Если бы я знал! К Сталину надо, наверное.

- Вот это ты правильно решил! - облегченно воскликнул Никифоров, - товарищ Сталин, он решит, как не допустить всего того безобразия, что вы там натворили! Товарищ Сталин, он знаешь какой!

Сашка зло крикнул:

- Не знаю! Вот прилетим к вашим, и что мы скажем? Здравствуйте, мы к товарищу Сталину, срочно проведите нас к нему! И нас тут же отвезут в Кремль, а товарищ Сталин, напоив чаем, по-отечески побеседует с нами, похвалит, наградит и назначит личными порученцами по вопросам будущего?! Да мы из вертолета выйти не успеем, как нас скрутят и выбьют всю информацию, а потом расстреляют нахрен, чтоб во время войны не разводили панику. А вертолет разберут по винтику, изучая.