«Ну что ж, — попытался в очередной раз свести весь наш разговор к шутке я, — вот мы с тобой и встретились. Не хватает только Вездесущего, чтобы мы вознеслись на небеса. И где мы его найдем?»

Антон сумрачно посмотрел на меня.

«К счастью, нам повезло, — сказал он. — Не потребуется добираться на другой край света, как могло бы случиться. Пойми, Альмакор: нам выпал уникальный шанс. Пожалуй, впервые за последнее тысячелетие Великая Троица сконцентрировалась в одном и том же месте и в одно и то же время. Плюс ко всему, каждый из нас знает — или вскоре узнает — условие, которое позволяет ему проявлять свои способности. Грех упускать такой шанс».

«И все-таки, кто этот счастливчик, который может единовременно находиться в разных местах?» — спросил я.

«Ты его встретил буквально накануне, — сообщил Антон, кусая губы, — видимо, моего присутствия ему было уже недостаточно, чтобы добыть нужную информацию, и он опять пустил в ход игольчатый шарик, — рука его лежала в кармане плаща. — Его зовут Ярослав Лабыкин».

«Гос-споди! — не удержался я. — Этот зас... этот тип, по-твоему, — тоже кандидат на вакансию Всевышнего? Но ведь он способен всего лишь узнавать по фотографиям местонахождение людей!»

«Он просто еще не созрел, — возразил Антон. — Кстати, так же, как и ты... Но если мы соберемся все вместе, то, поверь мне, каждый из нас обретет свою полную силу, и тогда вся Вселенная будет повиноваться нам».

«Но зачем? — спросил я. — Что мы будем с ней делать, с Вселенной? Кроить и переделывать на свой вкус и манер?»

И вот тогда он разозлился по-настоящему.

«Да нам не нужна вся Вселенная! — кричал он. — Во всяком случае — пока!.. Но мы зато можем изменить людей! Сделать их настоящими людьми! Уничтожить всю мерзость, которая накопилась в мире! И никто не сможет нам помешать, никто — даже твои инквизиторы!»

«Какие еще инквизиторы? — ошарашенно спросил я. — Ты что, бредишь?»

Тут он устало умолк и бросил:

«Ладно, хватит на сегодня. А то я вижу, ты сидишь и думаешь, что я — шизофреник, по которому давно уже плачет дурдом. И поэтому не веришь ни единому моему слову. Давай сделаем так... Сейчас мы с тобой разойдемся, и ты подумаешь над тем, что я тебе сказал. И найдешь свое условие. А потом позвонишь мне. — Несколько секунд он словно колебался, стоит ли продолжать, потом добавил: — Если захочешь. Вот мой номер телефона» — и, достав из бумажника мелкую купюру, прямо на ней написал ряд цифр.

«Если захочешь, — повторил я недоверчиво. — А если не захочу?»

Антон выдержал мой прямой взгляд. И вообще, за время нашего разговора он сильно изменился. Теперь это был уже не тот чудак, который ползал на коленях и целовал мои ноги в вестибюле метро. Теперь он разговаривал со мной на равных и даже с легким снисхождением.

«Тогда я сам тебя найду, — сказал он. — Теперь-то ты от меня никуда не скроешься!»...

Я встал и принялся кружить по комнате.

Бросил взгляд на часы.

Почти полночь. Без пяти минут двенадцать.

В голове никак не укладывалось то, что произошло со мной за последние сутки.

Еще вчера я был одним из тех, кто охотится за человеком, способным одним волевым усилием сотворить любое чудо.

А выходит, этим человеком являюсь я сам. И это я, будучи шестилетним пацаном, отменил смерть для человечества. Ценой смерти обычной бродячей кошки.

Теперь понятно, каким образом я угодил в Круговерть. Убив Курнявко, я выразил пожелание уйти из этого мира — и оно исполнилось. Я мучился, пытаясь остановить нескончаемую карусель жизней-однодневок, не подозревая, что для этого мне нужно убить кого-то — кошку, собаку или человека. И ведь поводов было достаточно — та сила, которая вела меня по Круговерти, словно нарочно подсовывала мне их, а я держался до последнего. И только когда я собственноручно помог уйти на тот свет безнадежно больной матери, я сумел реализовать свое желание вернуться в исходный вариант своей жизни...

Что ж, если я действительно Всемогущий, то мне досталось самое жестокое условие.

Исполнится все, что я пожелаю, но при условии, что перед этим я лишу кого-то жизни. Видимо, для того сверхсущества, которое триллионы лет назад рассыпалось мириадой мельчайших частиц, чтобы создать из себя мир, все равно, кто будет моей жертвой.

Может, именно так у древних племен зародилась традиция приносить в жертву богам животных и своих сородичей? Наверное, уже тогда были Всемогущие, а, в отличие от нас, первобытные люди не были связаны предрассудками и моральными запретами...

Ну и что мне теперь делать?

Послать этого безумца, истязающего себя ради Истины, ко всем чертям и рассказать обо всем Гаршину или Ивлиеву? Предложить им себя в качестве объекта для исследований, чтобы они установили, тот ли я, кем себя считаю? Пусть найдут какого-нибудь мерзкого типа, по которому давно уже плачет веревка, чтобы я собственноручно прикончил его и отменил свое детское пожелание?

А не лучше ли провести такую проверку самому?

Например, выйти сейчас на улицу с ножом и хладнокровно зарезать первого случайного прохожего, который мне встретится.

Может, мирозданию такие крупные жертвы ни к чему? Уж если тогда, в детстве, оно удовлетворилось кошкой, то, возможно, сейчас хватит и таракана, которых в моей кухне образовалось в последнее время великое множество?

И тут мне вдруг стало смешно.

Я представил, как всю ночь гоняюсь за тараканами, загадывая те или иные желания.

И тогда я снял трубку и позвонил Антону.

Как я и думал, он еще не спал.

Он ни о чем не стал расспрашивать меня, и я понял — он уже все знает.

Он сказал лишь:

— Приезжай ко мне. Прямо сейчас.

И назвал свой адрес.

— Куда торопиться? — спросил я. — Давай лучше встретимся завтра.

— Завтра будет уже поздно, — сказал он напряженным голосом.

— Почему?

— Потому что на рассвете Ярослава не будет в живых! — крикнул он в трубку так, что у меня зазвенело в ушах. — Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?!

— Да, — сказал я. — Понимаю. И не ори так — оглушишь. Сейчас выезжаю.

На часах было уже ровно двенадцать. Ноль часов ноль минут.

Подходящее время для начала новой эры, подумал я.

Антон жил в двухкомнатной квартире типа «хрущевки» в старом пятиэтажном доме в Марьиной Роще.

Я ожидал увидеть тут беспорядок, голые стены с развешанными атрибутами мазохистов — плетками, шипастыми наручниками и прочими пыточными орудиями, но квартира Антона оказалась, к моему удивлению, вполне приличной и даже довольно чисто убранной.

Единственное, что нарушало порядок — груда разномастных глянцевых журнальчиков, которая валялась прямо в углу большой комнаты.

— Что это? — спросил я у Антона, поднимая один из журналов и пытаясь его перелистать. — Увлекаешься дизайном интерьеров?

И осекся. Половина страниц из журнала были выдраны с корнем, а остальные — там, где имелись красивые фотографии красивых женщин, одетых с иголочки мужчин и великолепных пейзажей, были жирно перечеркнуты черным фломастером крест-накрест.

— Ненавижу! — сквозь зубы процедил Антон за моей спиной. — Терпеть не могу, когда пытаются завернуть дерьмо в красивую блестящую обертку! Все эти липкие журнальчики, слащавые телесериалы про красивую жизнь, радужные статейки про то, как прекрасен наш мир!.. Люден обманывают на каждом шагу, продают им ложь в подарочной упаковке — и ведь находятся те, кто наивно верит в эти дешевые идеалы!

— Да ладно тебе, — похлопал я его по плечу. — Успокойся. Давай лучше поговорим о том, из-за чего ты меня сюда вызвал среди ночи.

— Да-да, конечно, — спохватился он. — Может, выпьешь чего-нибудь?

Я усмехнулся.

— Антон, перед тобой не кто иной, как сам Господь Бог. А ты предлагаешь ему хряпнуть водочки?

— Ну, во-первых, ты — еще не весь Бог, — возразил он. — А лишь одна третья часть от того, что ты понимаешь под Богом. А во-вторых, хочу тебя предупредить, чтобы ты не особо обольщался. Даже если мы реализуем наше предназначение, то не перестанем быть простыми смертными со всеми человеческими слабостями и потребностями. Мы — такая же часть этого мира, как и все остальное. И на самих себя наше могущество не распространяется.