Я сказал грустно:

– Вот всегда так… Только найдешь настоящих женщин, а они все уже разобраны.

– Мужчины тоже, – уточнила Оля и посмотрела на меня многозначительно. – Мужчины тоже.

– Меня еще не успели разобрать, – пояснил я. – Я только-только выхожу на рынок. Меня только начинают щупать за вымя, смотреть зубы, тыкать в живот… Кто-то да купит. Неужели мне всю жизнь питаться в кафе и ресторанах?

Оля сказала милостиво:

– На тебя со временем цена еще подрастет. Важно продать себя до того момента, как начнет падать.

Обе ели быстро, с охотой, дома вряд ли могут позволить себе продукты из элитного магазина. Молниеносно сварили кофе, отыскали в холодильнике сливки, и потом втроем покувыркались в постели, тоже с охотой и азартом. Когда раздался звонок домофона, мы уже лежали, разгоряченные, приводя себя в порядок.

Не поднимаясь, я щелкнул пультом, на экране появилась глуповатая физиономия Додика, нового приятеля. За его спиной маячат еще две мужские фигуры и одна женская.

– Привет, – заявил он жизнерадостно, – вот мы и пришли, как обещались!

– Заходи, – ответил я и нажал кнопку. – Открываю дверь.

Оля осталась лежать в постели голенькая, но Маринка спросила встревоженно:

– Гости?

– Да, – ответил я. – Два дня тому познакомился на дискотеке.

Марина начала поспешно одеваться.

– Я лучше пойду, – сказала она. – Вдруг знакомые попадутся!

Оля сказала лениво:

– Вероятность одна к десяти… сколько в Москве народа?.. к двенадцати миллионам.

– У меня знакомых больше двенадцати, – огрызнулась Марина.

– Тогда одна к миллиону!

Однако и сама поднялась, оделась. Марина поспешно взяла деньги и выскользнула на площадку. Чтобы не ждать лифта, вдруг да те приедут раньше, спустилась на этаж ниже, а я дождался, когда компания прибудет на площадку, еще раз нажал пульт, открывая дверь уже моей квартиры.

Оля за это время шмыгнула на кухню: у нее еще два часа «дополнительных занятий» на каких-то курсах. Когда подойдет время выпуска, просто купит нужную корочку, за время этих «курсов» заработала на десяток дипломов.

Дверь распахнулась, Додик с широченной улыбкой сразу представил приятелей: Пирата и Вадика, а также Люсю – тихую и застенчивую девушку, которая ответила смущенной улыбкой. Из кухни появилась Оля, она царственно играет хозяйку, раз я не против, милостиво приветствовала всех, даже предложила чувствовать себя достаточно свободно.

Додик быстро огляделся.

– А у тебя клево!

– Класс, – подтвердил Пират. – Ух ты, домашний кинотеатр с каким экранищем!

– Фильмы по заказу, – подтвердил я скромно.

Оля спросила из проема в кухню:

– Мальчики, что пьете?

Додик посмотрел с удивлением.

– Как это что? Все пьем! Странные вопросы задаете, девушка…

В глубоком кресле перед телевизором Додик ноги забросил на низенький столик, рядом на полу три баночки пива. Так как центральное место он уже занял, то Пират и Вадик поневоле сели по бокам, тоже с баночками пива. Пират явно сразу и без раздумий принял Додика как вожака, у нас чаще бывает так, что вожак вообще не находится, и компании какие-то дохлые, но здесь, как я сразу уловил, встретились сразу два: Вадик тоже не прочь быть главным.

Я еще на дискотеке заметил, что Додик набирает очки быстрее, но Вадик еще не сдается, старается выглядеть круче, напористее, увереннее, именно вокруг таких группируются остальные. Ко мне еще тогда сразу определилось отношение, как к богатенькому мальчику, сынку каких-то родителей, у которых то ли власть, то ли деньги. Потому отношение уважительно-покровительственное. И уже прикидывают, на чем меня подловят и как начнут доить, чтобы длилось долго и не вызвало вмешательство родителей.

Люся держится скованно, даже в туалет не заглянула, сразу же села на диван и смотрит на всех покорными глазами, чем-то похожа на Олю. Это Маринка сразу же обежала всю квартиру, позаглядывала во все щели, громко ахала и восторгалась, и я не мог решить, что приятнее: скромность и послушание или же бесцеремонность и такое явное признание моего превосходства?

Все сразу сошлись на том, что смотрят футбол, в смысле, мужчины сошлись, а подружка этих ребят, Люся, воплощение восточной женщины: безропотная и послушная.

Додик громко комментировал происходящее на поле, ржал громче всех, заметил тоном комментатора:

– Хули Лопес бьет по воротам! Хули – это имя такое.

Пират охотно заржал.

– И почему телки сомневаются в искренности наших чувств, когда предлагаем им потрахаться в перерыве футбольного матча?

Додик сказал тем же голосом:

– …и вот он наносит страшный удар своей любимой левой ногой… Хотя нет, судя по удару, она у него для ходьбы…

Оля спросила весело:

– А женский футбол есть? А то слышать – слышала, но ни разу не видела.

– Есть, – объяснил Додик, не отрывая взгляда от экрана, – только на их матчи народ ходит слабо.

– Почему?

– А эти дуры никак не решатся обмениваться футболками после матча, как принято в мужском футболе…

Оля скосила глаза на свою грудь, подумала.

– В самом деле, дуры. Я бы менялась охотно. Только сразу не надевала бы, а то мокрая от чужого пота…

– Класс, – сказал Додик. Пират и Вадик заржали. – Класс!

Пират всмотрелся в экран, вскрикнул возмущенно:

– Судью без мыла!

– Что ты хочешь, – сказал Додик с видом знатока. – Нашему футболу нужны умные люди, а идут туда только здоровые кони. Вот слышите, с поля слышны стоны травмированных и ржание футболистов нашего клуба…

Оля отмахнулась и ушла на кухню со словами:

– В России было две беды, а теперь еще и футбол!

Первый тайм окончился с ничейным счетом, Вадик начал снимать с Люси майку, а Додик щелкал пультом, перебирая каналы, вдруг заорал:

– Смотрите, смотрите!.. Чувак выиграл сто пятьдесят миллионов долларов!

Все умолкли и разом повернулись. На широком экране морда счастливца выглядит еще шире: неопрятный такой работяга, явно мексиканец или пуэрториканец. Толстый, брюхо свисает через ремень, явно малограмотный или вовсе неграмотный. Ему совали под нос микрофоны и спрашивали, как получилось, что он выиграл, а он с глупой улыбкой на глупом лице растерянно рассказывал, как на бензоколонке вручили вместо сдачи долларовый лотерейный билет. Проверил только через два дня, просто на глаза попался…