Он [Атман] подумал: "Вот и миры, и хранители миров. Я сотворю пищу для них".

      0ц согрел иоду. Из нее, согретой, он произвел воплощенный образ. Поис-гиие, воплощенный образ, который он произвел, и есть пища. ^[41]

     Л

ища становится ''космической сущностью", которую нужно захватить, и когда Самому наконец удается схватить ее при помощи апаиа(пищеварительного дыхания), "он поглощает ее". В другом отрывке голод является символом смерти; он - поедатель и пожиратель, о чем свидетельствует смертельный и пожирающий аспект уробороса.

     Даже сегодня язык не может преодолеть этих первичных образов. Поедание, пожирание, голод, смерть и пасть — все они сочетаются; и мы до сих нор говорим, как и первобытные, о "пасти смерти", о "пожирающей войне", о "поедающей болезни". "Быть проглоченным и съеденным" является архетипом, который встречается не только во всех средневековых картинах ада и дьявола; мы сами выражаем проглатывание чего-то маленького чем-то большим теми же образами, когда говорим, что человек "поглощен" своей работой, движением или мыслью, или что его "съедает" ревность.

     На этом уровне, где уроборос соответствует космогонии, мировой или космической сущностью, которая должна быть "ассимилирована, является пища. Пища — это фаза Брахмы:

      Поистине из пищи возникают существа

      Те, которые пребывают на земле;

      Затем пищей они и живут,

       И в нее же они входят под конец,

       Ибо пища — старейшее из существ;

       Поэтому ее зовут нее [исцеляющей] травой.

       Поистине, всякую пишу получают те,

       Которые почитают пищу как Брахмана,

       Ибо пища — старейшее из существ;

       Поэтому ее зовут вес [исцеляющей] травой.

       Из пищи рождаются существа;

       1'ожденные, они растут благодаря пище;

       Она питает и [сама] питается существами

       И поэтому зовется пищей. ^[42]

      Силою

подвижничества возрастает Брахман,

      из него рождается пища,

      Из пищи — дыхание, разум,

      действительное, миры, [деяния], и в деяниях — бессмертное. ^[43]

     Тот

же символизм используется и в Майтри упанишаде ^[44]

, где связь между миром и Богом эквивалентна связи между пищей и тем, кто ее употребляет. Бог, однажды прославленный как кормилец Мира, теперь представляется пожирателем мира, так как мир есть жертвенная пища Бога.

     В примитивной и мифологии "пищеварительный уроборос" также является космической величиной, поэтому его символизм также появляется в Индии, в сравнительно поздних философских размышлениях, внося ясность в связь между Богом как "субъектом" и миром как "объектом" и наоборот.

     В этой связи мы должны упомянуть "Жертвоприношение» которое приносится богу в виде пищи и «поедается» им. Это в одно и тоже время и принятие в себя или «внутреннее пищеварение»  и захват для усиления могущества.

     Итак, в Индии мир есть "пища для богов". Как объяснил Дьюсен, мир, согласно ранним ведическим понятиям, был сотворен Праджа пати,который одновременно является жизнью и смертью или голодом. Он был сотворен для того, чтобы быть съеденным как жертвоприношение, которое он сам себе подносит. Так интерпретируется жертвоприношение лошади ^[45]

, лошадь здесь олицетворяет Вселенную, как в других культурах бык:

      Все, что он произвел, он решил пожрать. Поистине, он поедает все, поэтому природа смерти — адити. Кто знает природу смерти — адити, тот становится поедателем всего, что существует, и все становится его пищей. ^[46]

; что более поздняя эпоха, правильно интерпретировав старый символизм, одухотворила или «внутренне усвоила» благодаря действиям поедания, переваривания и усваения мир теперь выступает как средство для того, чтобы добывать и обретать власть над ним. "Знать сущность адити"означало пережить опыт  бесконечного бытия творца, который "поедает» созданный им мир Таким образом на примитивном уровне сознательное понимание называется поеданием. Когда мы говорим о сознательном разуме, мы подразумеваем  только то что заключает в себе символ поедания и переваривания.

^[47]

     При желании можно привести еще множество таких примеров из египетской и индийской мифологии, так как подобный элементарный пищевой символизм является архетипическим. Где бы ни появлялись напитки, фрукты, травы и т. д. как средство выражения жизни и бессмертия, включая "хлеб" и "воду" жизни, причащение и любую форму культа еды, вплоть до нашего времени, мы наблюдаем этот древний способ выражения. Материализация психических сущностей, когда сущности, которые мы будем называть "психическими", такие как жизнь, бессмертие и смерть — обретают в мифе и обряде материальную форму и появляются как вода, хлеб, фрукты и т. д., характерна для примитивного разума. Как мы говорим, внутреннее проецируется наружу. В действительности происходит "психизация" объекта: вес, что находится вне нас, воспринимается символически, как наделенное сущностью, которую мы соотносим с психикой чем-то психическим или духовным. Затем этот материальный объект, находящийся вовне, "ассимилируется", т.е. поедается. Осознанное понимание "разыгрывается" в элементарной схеме пищеварительной ассимиляции, и ритуальное действие конкретного поедания является первой формой ассимиляции, известной человеку. Над всей этой целостной сферой символизма возвышается материнский уроборос в аспекте мать-дитя, где потребность — есть голод, а удовлетворение означает насыщение.

     Тело и его "аутоэротическос-нарциссическое" ощущение самого себя - мы будем рассматривать это понятие позднее - является замкнутым уроборическим циклом. B этой прегенитальной стадии самоудовлетворение является не мастурбацией, а удовлетворением от питания, и сменяет его палец, который сосет младенец ^[47a]

. "Получить" значит "съесть", а не "быть оплодотворенным", "произвести", "выразить" означает "извергнуть", "выплюнуть", "выделить с мочой", позднее — "высказать" — но не "родить" или "зачать". Мастурбационная стадия уроборического творения, напротив, имеет генитальный характер и предшествует половой стадии Прародителей Мира, которая является стадией размножения и двойственности, и обоим этим стадиям предшествует стадия пищевого уробороса. Все вышеупомянутые функции организма символизируют что-то, что одновременно является и психическим процессом. Обряды каннибализма, заупокойный пир, поедание богов в Текстах Пирамид и таинства причастия представляют собой действие духовное.

     Ассимиляция и усвоение "сущности" съеденной пищи вызывает "внутреннюю перемену. Трансформация клеток тела, вызнанная принятием пищи, является самым элементарным изменением в организме, переживаемым человеком. То, как усталый, слабый, изголодавшийся человек может превратиться в проворное, сильное и удовлетворенное создание, или как человек, умирающий от жажды, может быть оживлен или даже преображен опьяняющим глотком, есть и должно оставаться фундаментальным переживанием до тех пор, пока существует человек.

     Появление соответствующего символизма не означает "регрессии к оральной стадии" в том смысле, что это есть "детская, извращенная" форма полового удовлетворения, которую мы должны преодолеть, а просто указывает на возврат к уроборическому символизму (рис. 1 ),положительно акцентированному бессознательным. Оплодотворение посредством поедания не означает, что отсутствуют знание  о половом акте, ни в коем смысле не является это и "заменой по незнанию" это означает, скорее "полную ассимиляцию", чем единение с". Это что-то, что отличается от упоминавшегося выше оплодотворения ветром; в поедании акцентируется прием телом, но в последнем случае — на невидимость привносящего жизнь и оплодотворяющего агента ^[48]