На этот раз без пирога. Слишком мало осталось в семье денег, потому что мама купила дочке новую шубку, а себе новую шаль. Теперь им приходилось экономить на каждом куске, каждом глотке и каждом часе сна.

Лилиана вздрогнула и чуть не выронила чашку.

— Ну и вопросы у тебя!

— Я просто много думаю о Стихийных Богах, — поспешно сказала Дейна, больше всего испугавшись того, что сморозила несусветную глупость. — Это ведь они построили Грань между живым и мертвым мирами. Нам рассказывали в школе.

Лилиана помрачнела и опустила голову. Ее побледневшее лицо закрыли волнистые каштановые волосы.

— Никогда я не была за Гранью, — сказала она глухо. — Только там томится душа моей сестры-близнеца. Она прожила несколько дней, а я уже тридцатый год отчитываю.

— Мама! — воскликнула Дейна, пораженная до глубины души. — Прости меня за такой вопрос!

— Ну что ты, дочка… Не стыдись. Ты должна была узнать о том рано или поздно. Лучше знать и уметь говорить, чем пытаться забыть, но тосковать об утрате. Твоя бабушка выбрала второе.

Дейне опять стало стыдно. Бабушка потеряла дочь, и, наверное, уже тогда стала сходить с ума от чувств вины и горя. Интересно, как узнала мать о своей сестричке, если бабушка старалась не говорить об этом? Неужели сомнительные доброжелатели, вроде Генри?

— Кстати, мама, — невольно сорвалось с уст. — Меня хотел убить призрак.

Лилиана успела глубоко задуматься о чем-то, попивая чай, и пропустила слова дочки мимо ушей.

— Мама!

— А? Что? — переспросила рассеянно женщина и бросила быстрый взгляд на окно, за которым стремительно темнело. — Совсем поздно. Нам с тобой пора спать, а то придется жечь свечи. Их осталось слишком мало.

Послушно кивнув, Дейна допила чай и помогла матери убрать со стола, а потом пошла в постель.

На душе у нее скребли кошки. Горло пребольно царапала досада. Мама захотела поделиться рассказом о своей сестре, но не пожелала слушать о бедах Дейны. Это напомнило девочке случай, когда Лилиана прошла мимо в памятный день избиения. Равнодушно, неторопливо, постукивая каблуками туфель по деревянному полу.

Когда мать пожелала спокойной ночи, Дейна отвернулась к стене, засопела и притворилась спящей.

— Спокойной ночи, — повторила Лилиана и легла в свою постель. — Спи сладко, дочь. Завтра к нам придет бабушка София.

Дейна скорчила гримаску, глядя в темную стену. Нет, эта ночь спокойной точно не станет.

***

Бабушка и правда приехала в полдень следующего дня. Посвежевшая, радостная, улыбчивая и удивительно добрая, она принесла подарок для Дейны — большую толстую книгу в переплете из серой кожи.

— Драконья кожа, — похвасталась она, любовно поглаживая книгу по корешку морщинистыми пальцами. — Обращайся с ней аккуратно, не рви и не пачкай. А то прилетит дракон и сожрет тебя!

— Матушка! — возмутилась Лилиан. — Что вы такое говорите?!

Вместо ответа бабушка хмыкнула, и сразу пошла на кухню.

— Дурные толки идут по городу, дочка, — сказала она негромко, а потом присела на стул. — Ох, ноги старые, не держат. — Так вот, говорят, будто ты дурно влияешь на женщин.

— Я их осматриваю и прописываю лекарства от побоев. Исцеляю раны, залечиваю синяки, — сказала Лилиан, доставая ухватом пирог из печи.

Дейна каким-то образом оказалась у нее за спиной, и на девочку дохнуло красным жаром. Она тут же велела огню остыть, чтобы не обжег руки ее матери. Та, не заметив добродетели, обошла дочку и поставила горячий пирог на противень, накрытый мокрой тканью.

— Пусть остынет.

— Пусть-пусть, — кивнула старуха. — Садитесь обе. Хоть посмотрю на вас напоследок.

У Лилианы сверкнули глаза, начали раздуваться от гнева ноздри.

— Что значит — напоследок?

— А то. Оскорбленные богатеи пишут мэру кляузы. Мол, ты сама разведена с мужем, и поучаешь других женщин не подчиняться мужниной власти. Они скверно себя ведут. Не заботятся о детях, становятся одержимыми магией… Ты огонь-то свой не раздувай, раз не Водная ведьма. Знать, какая-то колдунья у нас в роду с драконом-оборотнем согрешила.

— Согрешила… — медленно повторила Лилиана, кусая губы. — Да нет, вздор какой!

— Откуда тебе знать, вздор или нет? Тогда и моей матери не родилось.

— Я не о драконах! — решительно отрезала Лилиана и вскочила на ноги, забыв про пирог. — Про мэра. Неужели у него нет более важных дел?

Старуха с невозмутимым видом развела руками:

— Откуда мне знать? Я с ним дружбу не водила.

Дейна слушала слова матери и бабушки с широко раскрытыми глазами. Она старалась смотреть на дымящийся пирог, чтобы ее не стали ругать за излишнее любопытство. Маленьким девочкам ведь не подобает проявлять сильный интерес. А также нельзя плакать, злиться, громко кричать и привлекать к себе внимание другими способами.

Ее мысли и разговоры бабушки с мамой прервал громкий и частый стук в дверь.

Бабушка охнула, закрыла глаза и положила сухонькие ладони на колени. По морщинистому лицу покатилась слеза.

— Вот и началось… — прошелестела она хрипло и чуть слышно. — Моего отца так же забрала инквизиция за маленькую неосторожность. Держись, дочка…

Лилиана мрачно посмотрела на нее, встала и пошла открывать двери дома.

Пока они с бабушкой сидели в кухне, Дейна замерла на месте и боялась издать хотя бы один звук. Она старательно вслушивалась в материнский голос — громкий, встревоженный, почти злой. Детское сердечко отчаянно колотилось, а пальцы вцепились в подлокотники старого кресла, в котором сидела Дейна.

Потом раздался скрип двери и испуганный, умоляющий голос незнакомой женщины. Дейна напрягла слух.

— Умоляю вас, дорогая Лилиана! Вы, меня, наверное, не запомнили…

— Если честно, то нет…

— Я — жена мэра города, Лусия Кроант. Сегодня с детьми мне пришлось сбежать из дома, от его жестокости и гнева… И я шла, куда глаза глядят. Отправиться мне некуда, но я случайно узнала ваш адрес от экономки… Она дружна с хозяйкой дома…

Сбивчивые фразы дополнялись детскими всхлипами и завываниями. Дейна встала, осторожно, на цыпочках прошла мимо бабушки и выглянула в коридор через щелочку между дверью и косяком. Там, возле порога, в полумраке коридора виднелись четыре силуэта. Два женских и два детских. Госпожа Лусия привела с собой мальчика и девочку двух-трех лет. Они хотели есть, спать, и ничего не понимали.

Лилиана обернулась и увидела подсматривающую дочь.

— Дейна! Неси сюда свечи! А потом доставай одеяла. Будем стелить постели на полу. Наши кровати уступим гостям.

— Хорошо… — протянула растерявшаяся девочка.

Чувство близкой опасности подстегнуло ее, и Дейна метнулась в комнату. Свечи, огниво, одеяла, может быть, понадобятся еще ее старые куклы? Она не играла в них уже два года, но мать отчего-то не избавилась от дешевых тряпичных человечков. И это к лучшему. Сейчас они напоят чаем бедную женщину, теплым молоком — ее детей, а потом Дейна прочитает им напоследок сказку.

Или две сказки.

Лишь бы бабушка не напугала бедняжек своими безумными воплями. Но если она только вздумает поднять на них руку, Дейна закроет малышей собой! Ей не было жалко себя, лишь бы с малышами ничего не случилось!

Полная решимости, она разложила одеяла на полу, а сама понесла на кухню свечи. Там уже суетились оживившаяся бабушка и мать, накрывая стол для большого чаепития. Детей — Арона и Миру — усадили в широкое старое кресло, где только что сидела Дейна.

— Это моя дочка, Дейна, — сказала Лилиана с улыбкой, поставив перед дрожащей гостьей в светлом платье большую красивую чашку. — Дейна, поклонись госпоже Кроант.

Дейна собиралась почтительно склонить голову, но темноволосая госпожа с красивым заплаканным лицом остановила ее жестом руки.

— Не стоит, крошка. Я более не собираюсь оставаться ему женой. И сделаю все для развода. Спасибо вам. Спасибо… что приютили…

Интересно, когда Лилиана начнет расспрашивать об обстоятельствах? Дейна ждала вопросов от матери к госпоже Кроант, но через минуту произошли две неожиданные вещи.