Руфо не ответил, но перевел взгляд с беса на стену. Как же проникнуть в склеп, не отодвигая камень? Дверей, чтобы открыть и закрыть за собой, тут нет; вынутые для похорон плиты жрецы потом задвигают на место и запечатывают, укрепляя известковым раствором.

– Вдоль камня тянется трещина, – показал Друзил, и когда Руфо нагнулся, то и он увидел бегущую по извести полоску у самого низа плиты.

Вампир пожал плечами, но, прежде чем он успел спросить, чем может помочь эта щель, на него накатило странное ощущение легкости, как будто он перестал быть реальным существом, обладающим материальной оболочкой. Руфо взглянул на во весь рот улыбающегося Друзила, затем вновь посмотрел на трещину, которая внезапно словно разрослась, став гораздо шире. И вампир вместе со своим черным балахоном растаял облаком зеленого пара, просочившись через крохотную щелку под плиту.

Он вновь обрел тело уже в тесных пределах каменного склепа, окруженный со всех сторон надежными стенами. На миг вампира окатила волна паники, чувство, что он оказался в ловушке. На сколько хватит воздуха? Он быстро захлопнул рот, испугавшись, что хлебнет слишком много драгоценной субстанции.

Но секунду спустя рот его снова открылся, издав визгливый смешок.

– Воздух? – громко спросил Руфо сам себя.

Руфо не требовался воздух, и, конечно же, он не в ловушке. Он может выскользнуть через эту щель с такой же легкостью, как и проник сквозь нее, или просто опуститься пониже и вышибить плиту из ее гнезда. Он знал, что достаточно силен для этого.

Внезапно вампиру стали ясны все недостатки слабого, ограниченного живого тела. Он припомнил каждый случай, когда он подвергался гонениям – несправедливым, по его мнению, – и подумал о тех двух жрецах Огма, с которыми так легко расправился.

Жрецы Огма! Борцы, воители, а он швырнул их, как котят, без всяких усилий!

Руфо чувствовал себя освободившимся от пределов жизни, вольным летать и забирать силу, по праву принадлежащую ему. Он проучит своих мучителей. Он…

Вампир перестал фантазировать и потянулся к клейму на своем лбу. Образ Кэддерли, его главнейшего угнетателя, четко предстал перед ним.

Да, Руфо проучит их всех.

Но сейчас, в этой уютной темной прохладе, избранной им для постели, вампир отдохнет. Солнце, союзник живых – союзник слабых! – пусть светит снаружи.

Руфо дождется сумерек.

Днем верховные жрецы ордена Денира собрались по распоряжению декана Тобикуса. Они встретились в нечасто используемой комнате на четвертом, последнем этаже Библиотеки, неприметное расположение которой гарантировало уединенность.

Достижение секретности представлялось очень важным иссохшему декану, и остальным это стало совершенно ясно, когда Тобикус плотно затворил единственную дверь и закрыл ставнями два крошечных окошка.

Тобикус торжественно обернулся и обвел взглядом важное собрание. Эта комната никогда не предназначалась для аудиенций. Некоторые жрецы сидели в креслах, другие просто стояли, прислонившись к голым стенам, или сидели на протертом, ветхом ковре, покрывающем пол. Тобикус прошествовал в центр комнаты и посмотрел на каждого из тридцати собравшихся жрецов, давая им возможность оценить серьезность встречи. Под этим испытующим взглядом все разговоры смолкли, уступив место заинтересованности и беспокойству.

– Замок Тринити побежден! – провозгласил Тобикус после минуты тишины.

Жрецы переглянулись, обескураженные неожиданностью сообщения. Потом раздались радостные возгласы, сперва тихие, но набирающие силу, и вот уже все собравшиеся, кроме самого декана, принялись хлопать друг дружку по спине и победно потрясать в воздухе кулаками.

Имя Кэддерли прозвучало не раз, и Тобикус, слыша его, беспрестанно морщился, хотя и знал, что должен соблюдать осторожность.

Когда первая волна восторга схлынула, Тобикус поднял руку, призывая всех к тишине. И снова пристальный взгляд декана обратился на жрецов, усмиряя их и наполняя любопытством.

– Добрая весть, – заметил Фестер Рампол, жрец второго ранга ордена Денира. – Но я не вижу радости на твоем лице, мой декан.

– Догадываешься, откуда я узнал о падении наших врагов? – спросил его Тобикус.

– Кэддерли? – произнес чей-то голос.

– Ты говорил с высшей силой, посланцем Денира? – предположил другой.

Декан Тобикус покачал головой, отрицая оба предположения, не отрывая при этом взгляда от Рампола.

– Я не мог собрать информацию, – объяснил он всем. – Мои попытки связаться с Дениром были блокированы. Мне пришлось обратиться за помощью к Брону Турману, жрецу Огма. По моей просьбе он навел справки у посланцев своего бога и узнал о том, что наши враги повержены.

Это сообщение ошеломило всех не меньше, чем весть о падении Замка Тринити. Тобикус был деканом Библиотеки Назиданий, отцом-настоятелем своего ордена. Кто мог пресечь его общение с силами Денира, посредниками между людьми и богом? Все эти жрецы пережили Смутное Время, самое страшное время для верующих, и все они боялись, что декан говорит о втором пришествии этой жуткой поры.

Страх на лице Фестера Рампола сменился подозрительностью.

– Этим утром я молился, – сказал он, взывая ко всеобщему вниманию. – Я просил проводника для поисков одного старого пергамента, и моему зову вняли.

По комнате прошелестел шепоток.

– Это потому… – громко и резко начал Тобикус, возвращая себе внимание аудитории. Он сделал паузу и убедился, что все слушают его. – Это потому, что Кэддерли еще не нацелился на тебя!

– Кэддерли? – хором переспросили Рампол и несколько других жрецов.

Во всей Библиотеке Назиданий, особенно среди ордена Денира, с отношением к юному жрецу почти все определились – много было позитивных чувств, много и негативных. Немало пожилых жрецов считали Кэддерли слишком порывистым и непочтительным, прохладно относящимся к ежедневным обязанностям, необходимым при его статусе. Жрецы помоложе рассматривали Кэддерли как соперника, с которым не имеет смысла тягаться. Из тридцати человек, присутствующих в комнате, самый младший был, по крайней мере, на пять лет старше Кэддерли, а юноша уже превзошел рангом половину жрецов ордена, обойдя их на иерархической лестнице. К тому же ходили упорные слухи, намекающие на то, что Кэддерли в глазах Денира признан одним из сильнейших.

Теперь декан Тобикус несомненно подтвердил эту теорию. Если Кэддерли мог воспрепятствовать общению декана с посланцами Денира, да еще и из гор Снежных Хлопьев!..

Во всех углах бурлили разговоры, жрецы недоумевали, что же это все может означать. Фестер Рампол и декан Тобикус продолжали смотреть друг на друга – Рампол не находил ответа на неправдоподобное утверждение декана.

– Кэддерли перешагнул свой ранг, – объяснил Тобикус. – Он считает иерархию Библиотеки Назиданий неподходящей и стремится изменить ее.

– Абсурд! – выкрикнул один жрец.

– Я тоже так думал, – холодно отозвался декан Тобикус. Он отлично подготовился к этому собранию и имел под рукой ответы на все возможные вопросы и даже восклицания. – Но теперь я понял, что происходит в действительности. Со смертью Эйвери Скелла и Пертилопы наш юный Кэддерли, кажется, немного вышел из-под контроля. Он обманул меня с целью отправиться в Замок Тринити. – Это утверждение немного не соответствовало истине, но Тобикус не хотел признаваться, что Кэддерли одержал над ним верх, согнул его разум, как ветер иву. – А теперь он препятствует моим попыткам связаться с нашим богом.

Насколько Тобикус знал, второе его заявление являлось правдой. Поверить в обратное означало бы, что он лишился милости Денира, а к этому старый декан готов не был.

– Что ты хочешь от нас? – спросил Фестер Рампол, но в тоне его звучало больше подозрительности, чем преданности.

– Ничего, – быстро отозвался Тобикус, уловив сомнения жреца. – Я только хотел предупредить вас всех, чтобы возвращение нашего юного друга не стало для нас сюрпризом.

Этот ответ вроде бы удовлетворил Рампола и многих других. Тогда Тобикус резко закрыл собрание и удалился в свои личные покои. Он посеял семена сомнения. Его сегодняшняя искренность сыграет ему на пользу, когда Кэддерли вернется и декан встретится лицом к лицу с юным выскочкой.