Рози подняла клинок над головой, его острие проскользнуло между переплетенными сучьями, и она почувствовала, как он дрожит, словно охотничий пес, замерший в стойке. Раздался скрип, затем скрежет и шорох… Ветви шиповника затряслись. Прямо над головой Рози образовалась крошечная дыра и начала расти. Ветви извивались по-змеиному и сворачивались в клубки, как веревки. Эсква потянул ее за руку, вжимаясь лезвием в заросли так, словно ладонью заворачивал складку на ткани. Рози принялась ходить по краю расширяющегося круга, и просвет, о котором она просила, становился все больше и больше, пока двор перед конюшнями не оказался почти полностью расчищен…
Вдруг Эсква запнулся, дрогнув у нее в руке, и его острие соскользнуло с края просвета. Рози увидела, что его лезвие почти полностью истаяло – до полумесяца, не намного превосходящего шириной гобеленовую иглу. Она ошеломленно подняла взгляд на раздвинутые ветви шиповника и увидела, что они действительно связаны тонкой, серебристо мерцающей нитью, похожей на паутинку.
«О, – сообразила Рози. – О. Спасибо. Прости. Я… думаю, мне следовало спросить. Я не знала, что мне еще делать. Надеюсь, Айкор может сделать так, чтобы ты снова растолстел».
Она ласково погладила пальцем обратную сторону длинной изогнутой гобеленовой иглы, некогда бывшей саблей, а затем направилась в конюшню и повесила ее в петлю для ножен на парадном седле Дрока – на самое почетное место, которое смогла найти.
Потом Рози снова вернулась во двор и уставилась на небо, присоединившись к остальным, которые смотрели туда, с тех пор как просвет только-только появился. Высоко над головой его затягивала тонкая облачная пелена, скрывающая солнце, и сияние от этого казалось еще ослепительнее. Само небо было странного, почти лилового цвета.
«Но верх остается верхом, – подумала она. – И я не представляю, из чего мы можем соорудить лестницу».
Маленькие мягкие лапки снова коснулись ее колена, а нос Зеля ткнулся ей в ладонь. Она глянула на лисенка, и тот поднял мордочку, подсказывая ей, куда смотреть. Затем рука Нарла протянулась над ее плечом, указывая на один из участков неба, странный, угловатый облачный завиток, напоминающий высокий узкий замок почти без окон, стоящий посреди обширной пустоши. Там необычный цвет прямо-таки бросался в глаза, как будто именно оттуда просачивалась лиловая, пурпурная, фиолетовая краска, пятнающая весь небосвод.
– Даже если ты прав… – начала Рози.
«Даже если вы все правы, – продолжила она, – а я, честно говоря, не верю, что… э-э-э… особа, которую мы должны найти, могла покорить небо, – как мы туда попадем?»
«Допрыгнем», – заявил Резвый.
Рози уставилась на облачный завиток, который тем больше походил на замок, чем дольше она на него смотрела. У нее начало ломить шею.
«Дыра действует в обе стороны, – подумала она. – Мы можем выбраться наружу. Или Перниция может проникнуть внутрь».
– Но… – снова начала Рози.
– Знаешь, я сомневаюсь, что это небо, – заметил Нарл.
– Да, – согласилась Рози. – Мне… мне тоже так кажется. Я даже не фея и из-за этого чувствую себя непроходимой дурой, а еще как будто все вот-вот развалится.
Она задумалась на мгновение, но думать было особенно не о чем. Где она предпочла бы встретиться с Перницией? Здесь? Или где-то еще? Не здесь. Здесь спят Катриона, Тетушка, Бардер, королева, король и принцы, и Прендергасты, и Айкор, и, должно быть, Сигил. Разбудить их невозможно, а защищает их всего лишь немного колючек.
– Резвый считает, что мы можем допрыгнуть, – сообщила Рози.
– План не хуже любого другого, – отозвался Нарл.
«Лучшие прыгуны прыгнут, – развил мысль Резвый. – Это Дрок, я и гончие. Остальным придется ехать верхом. Кот пусть залезет в мешок. Они всегда выпускают когти, даже если обещают этого не делать».
«Я прыгну сам, – пренебрежительно отмахнулся Флинкс. – Я прыгаю лучше любой огромной уродливой твари со слишком длинными костями, слишком короткими усами и твердыми плоскими лапами».
Нарл рассеянно потирал царапину на щеке, оставленную колючкой шиповника.
– Погодите минутку. Мы все устали, хотим есть и пить. Усталость и голод можно еще некоторое время потерпеть, но, думаю, нам стоит проверить воду в бочке, прежде чем мы… попробуем что-нибудь еще.
– Мы не рискнем, – отозвалась Рози. – Если мы заснем, не останется никого, чтобы…
«Я попробую воду, – вызвался Дротик. – Я слишком стар, чтобы прыгать, и слишком велик, чтобы ехать верхом. Если я от нее засну, что ж, по крайней мере, меня больше не будет мучить жажда».
«Дротик…» – расстроенно начала Рози.
Он уже направлялся к бочке с водой.
«И если я засну, – добавил он с бесстрастным спокойствием, которое так легко дается животным и кажется таким невыносимым человеческому самомнению, – то мне не придется смотреть, как вы уходите без меня».
Все следили за тем, как Дротик поднялся на задние лапы, поставил передние на край бочки, изогнул длинную шею и принялся лакать. В тишине двора этот звук казался оглушающим, как громовой раскат. Он долго пил, пока полностью не утолил жажду, а все наблюдатели с завистью сглатывали пересохшими глотками и пытались не глазеть слишком уж пристально, высматривая признаки сонливости, когда он снова встал на все четыре лапы. Конь сел, почесался, зевнул…
Все затаили дыхание.
Закончив зевать, он уставился на них в ответ.
Прошла минута… две… три…
«Как долго нам стоит выждать?» – задумалась Рози.
Четыре минуты… пять…
«Думаю, – заключил Дротик, – что эта вода – просто вода».
Все разом ринулись к бочке. Рози нашла для себя и Нарла кружки конюхов.
«Никаких слюней», – одернула она Резвого, едва успев отпихнуть его морду в сторону.
Флинкс на мгновение перестал сдержанно лакать, воззрившись на Резвого с недовольством, достойным дворецкого Прендергастов, созерцающего лакея, который только что уронил супницу.
Они приготовились к прыжку в небо.
Дрок забрал Нарла и Зеля. Крупные псы – все, кроме Дротика, – выстроились по обе стороны от него, дожидаясь Рози. Она опустилась на колени перед Дротиком и положила ладони на его узкие плечи. Тот лизнул ее в нос.
«Все в порядке, – заверил ее он. – Я буду вас ждать».
«Мы скоро вернемся», – пообещала Рози, понимая, что это всего лишь бесполезное человеческое притворство.
Но Дротик ее пожалел.
«Да», – только и сказал он.
Рози встала, отворачиваясь от старого друга, легонько погладила карман, в который вернулся Дрозд с парой мышей. Они ощутимо дрожали. Похлопала по карману с веретеном, чтобы придать себе смелости, а затем взглянула на Резвого.
«Я не умею ездить верхом», – призналась она.
«Знаю, – отозвался Резвый. – Держись за мою гриву, и пусть Подсолнух сидит между твоими руками. Можешь свалиться, когда мы приземлимся, но не вздумай падать посреди прыжка».
Нарл с явным удобством устроился на спине Дрока. Рози, пытаясь сообразить, как бы ей самой вскарабкаться на Резвого, недоумевала, каким образом он забрался туда. Более крупный, мускулистый конь превосходно подходил более крупному, крепкому всаднику. Нос Зеля, выглядывающий поверх руки Нарла, и его же хвост, свисающий из-под нее, несколько смазывали впечатление, но выглядели они так, будто сошли с одного из гобеленов в большом зале Вудволда, изображающих благородные деяния Прендергастов на протяжении веков. Только теперь Рози заметила, что Нарл – как и все, кто накануне присутствовал на балу, – был нарядно одет, хотя его костюм уже слегка обтрепался о колючки шиповника. Она и не знала, что у него есть выходная одежда. Рози решила, что не заметила этого прежде, потому что он держался в этом наряде непринужденно, как и на спине Дрока, в отличие от нее самой, за три месяца ношения дамских платьев ни разу не почувствовавшей себя в них удобно.
«Да ладно, – подумала она. – Кого это заботит?»
Но ее это заботило. Одежда Нарла, черная, коричневая и серая, состоящая преимущественно из кожи, сидела на нем слишком хорошо, чтобы оказаться одолженной. На горделивом Дроке его можно было принять за кого угодно. Только цепь кузнеца его и выдавала.
