За время стычки с выводящими из равновесия тварями они отошли от замка. Теперь им пришлось оглядеться, чтобы сообразить, где они находятся. Замок каким-то образом оказался у них за спиной. Когда Рози обернулась, отыскивая его снова, Подсолнух заскулила, но звук получился не жалобным, а озадаченным и задумчивым.
Эти твари куда больше походили на людей: прямоходящие, размахивающие чем-то, что могло бы сойти за руки, опирающиеся на две ноги. Впрочем, по чему они ступали и откуда появились, было не вполне ясно, поскольку они как будто появились прямо из стены без дверей и двигались через ров на уровне земли, хотя встать там было не на что. Они пересекли невидимый мост, а когда достигли неровной кочковатой земли на другом краю, рассыпались так, что теперь приближались к Рози с друзьями строем по два-три десятка существ в ряд. Лиц у них не было. Подобия тел сверху увенчивались чем-то напоминающим голову, но ни блеска глаз, ни неравномерных теней от выпуклостей и впадин прочих черт на них не проглядывало.
Подсолнух принялась лаять и подпрыгивать, метаться туда-сюда перед товарищами, отчаянно вилять хвостом, временами изгибаясь дугой и кружась на месте со слегка скулящим подтявкиванием. Так она поступала всякий раз, когда в Вудволд приезжали гости, а она не была на охоте (где она являла собой образцовую, здравомыслящую, преданную легавую собаку и никогда не издавала лишних звуков и не шевелилась без указаний егеря) или не сидела где-нибудь взаперти. Слушалась она примерно половину Прендергастов. Если гостям выпадало встретиться с ней в их отсутствие, оставалось только выдерживать этот шквал самим.
«Эти мои, – известила она Рози. – Скажи фее».
И она скачками понеслась к тварям.
Рози не пришлось передавать ее слова Нарлу. Не успела Подсолнух сделать несколько прыжков, как спаниелей оказалось уже сто, а к тому времени, как она добралась до первого ряда наступающих противников, уже двести. Она наскакивала на тварей, врезаясь им в места, которые могли бы быть их животами или промежностями. Тех, кого Подсолнух сбивала с ног, она тут же принималась немилосердно вылизывать, особенно в области предполагаемых лиц. Вполне убедительно выглядящие руки поднимались в попытках от нее отгородиться. Но она была далеко не новичком в этой игре и знала, как не дать себя оттолкнуть. Тем тварям, которых не удалось сразу же опрокинуть, она забегала за спину и врезалась под колени или в поясницу – из них упали многие, и она принялась вылизывать их тоже. Им явно не нравилось, что их лижут: они корчились и метались, пытались хватать собаку, которой никогда не оказывалось на прежнем месте, – и о них спотыкались те немногие собратья, которых той или иной Подсолнух еще не удалось свалить.
Собак оказалось уже больше, чем тварей, и те из них, кто не был занят лизанием, развлекались тем, что вприпрыжку носились прямо по лежащим навзничь (или, изредка, ничком – в этом случае ответственная Подсолнух неумолимо подкапывалась под голову, чтобы добраться до места, где должно было располагаться лицо) телам. Они тяжело приземлялись и тут же бросались дальше, карабкаясь или упираясь когтистыми лапами.
Твари, казалось, таяли на глазах, как будто ложные Подсолнухи слизывали с них чары, а кроме чар, в них ничего и не было.
Неожиданно собаки, стоящие на телах своих жертв, начали плюхаться наземь – твари пропадали прямо из-под них. Ложные Подсолнухи тоже стали исчезать. Когда последняя тварь растворилась в воздухе, их осталось шесть, а затем всего одна. Единственная Подсолнух огляделась, убеждаясь, что ее долг выполнен (на мгновение Рози увидела в выражении ее морды верную, исполнительную охотничью собаку), и рысцой вернулась к девушке, широко ухмыляясь и вывалив из пасти язык.
Она любезно приняла поглаживания и похвалы, прижавшись к коленям Рози, а затем Нарла. Гончие все выглядели изрядно смущенными – они всю жизнь отворачивались от выходок Подсолнух, не понимая, как она может быть той же собакой, с которой они вместе бывали на охоте, знающей свое дело. Она оглянулась на них с легким блеском в глазах, прекрасно понимая, о чем они думают. Затем вздохнула, встала, встряхнулась и перевела взгляд на Флинкса, который смотрел на нее в упор.
Флинкс поднялся и с нарочитой небрежностью, как будто размышляя о чем-то стороннем, двинулся в направлении Подсолнух. Та замерла, наблюдая, чуть приподняв хвост. Кот приостановился и огляделся, словно внезапно обнаружил, что необъяснимое стечение обстоятельств привело его почти вплотную к Подсолнух, а затем прошел оставшиеся несколько шагов до нее и поднял голову. Подсолнух опустила морду, и они соприкоснулись носами.
«Неплохо, – заключил Флинкс. – Очень даже неплохо».
Хвост Подсолнух медленно, величаво качнулся из стороны в сторону.
– Что ж… – спохватилась Рози и потрепала Нарла по плечу тем же жестом, каким только что гладила Подсолнух. – Ты в порядке? Э-э-э… спасибо.
Нарл покачал головой, его свободная рука накрыла и придержала ладонь Рози.
– Рози… – начал было он, но осекся. – Рози, что бы ни произошло…
Он осекся снова и улыбнулся ей непривычной, слегка печальной улыбкой.
«Железнолицый! Улыбается!» – забормотали животные вокруг Рози.
«Чурбан треснул», – заключил Флинкс.
– Я слишком устал и отупел, чтобы выразить это словами, а если бы не так устал и отупел, то не стал бы и пытаться, – снова заговорил Нарл. – Не стоит меня благодарить. Это… для меня честь служить вам, принцесса.
– Не называй меня принцессой! – крикнула Рози, выдергивая руку, чувствуя себя так, будто он закатил ей оплеуху.
– Прости, – устало произнес он, – но нам стоит к этому привыкнуть – разве нет?
Он отвернулся и медленно направился обратно, в сторону замка.
Мгновение спустя она последовала за ним, животные окружили их, и вскоре они уже шли бок о бок, но оба молчали.
Когда они вернулись к краю рва, то обнаружили на песчаном клочке собственные следы, уходящие в другом направлении. Они обошли замок кругом, но, не считая не-двери и не-моста, которыми воспользовались твари, побежденные Подсолнух, не обнаружили ничего похожего на вход.
«Где-то там, – подумала Рози, – ждет Перниция. Наблюдает ли она за нами? Узнала ли она о нас сразу же, как только Эсква раздвинул заросли шиповника?
Она презирает нас? Встревожена? Она такого от нас не ожидала?
Жива ли еще Пеони?»
Сознание Рози отпрянуло от последней мысли.
«Но предполагалось, что Перниция сама захочет с нами увидеться, – гневно сказала она себе вместо этого, мешая эту мысль с необъяснимым раздражением, какое почувствовала бы, придя к кому-то на ферму взглянуть на лошадь, но не обнаружив ни лошади, ни хозяев дома. – Она должна была сама хотеть с нами увидеться».
Разве она не хочет закончить то, что начала?
Раздражение Рози схлынуло. Она стояла посреди незнакомой местности с несколькими друзьями, и слабый ветер, проносящийся мимо нее, пах пылью и пустотой.
Как построить из пустоты мост и отпереть дверь, которую не можешь найти?
Вокруг них виднелись лишь грязь, песок и камни. И нечто на дне рва, что не было камнями. Рози достала из кармана волчок с горгульей и взглянула на него. Она задумалась о двадцатом подарке, полученном ею на именины, перед самым явлением Перниции – том, который придал форму ее проклятию. В последний день в Туманной Глуши Катриона рассказала ей и об этом.
Можно напрясть достаточно нити, чтобы сплести веревку, а из веревки сделать мост.
– Было бы у меня что-нибудь, из чего можно прясть, – вздохнула она и свободной рукой взъерошила волосы в привычном жесте досады или смятения.
– Слишком короткие, – заметил Нарл. – Попробуй-ка мой.
Он выдернул волос из своей шевелюры и протянул ей.
Рози замешкалась. Она помнила, что произошло с тряпицей и вышивальным шелком Пеони. Но спрясть что-нибудь, по чему они все смогут пройти, даже с помощью волшебного дара… и особенно если учесть, что она не умеет прясть… Из наблюдений за Кэт и Тетушкой она знала только, как это выглядит со стороны. Она сжала веретено в одной руке, как будто объясняя себе, или одинокому черному волосу Нарла, или липкому от магии воздуху, чего она хочет, а затем скрутила в пальцах кончик волоса, словно он был овечьей шерстью, из которой она собиралась тянуть нить, и закрыла глаза.
