Дом наш был полон женщин. Своей суетой и болтовней они совершенно подавляли дядю Чарли и порой даже меня вводили в замешательство. Кроме нас с ним, других мужчин в доме и не было. А когда мне исполнилось девять лет, к прочим женщинам присоединилась еще одна — тетя Бесси, жившая до сих пор у индейцев.

Когда мама рассказывала мне о ней, я все никак не мог поверить. Не прошло и двух лет, как дикари убили моего отца, лейтенанта кавалерии. Индейцев я ненавидел и жаждал стереть их с лица земли, когда вырасту. (К тому времени, когда я, действительно, стал взрослым, индейцы более не представляли собой угрозы.)

— А зачем же она жила с нашими врагами? — требовал я ответа.

Мама отвечала:

— Ее взяли в плен совсем маленькой девочкой. — на три года младше тебя. А теперь она возвращается домой.

«Давно следовало бы», — подумал я и не преминул высказать это, пообещав:

— Если меня захватят когда-нибудь в плен, уж я-то у них долго не задержусь.

Мама обхватила меня руками.

— Не надо так говорить. Тебя они не захватят. Никогда им тебя не заполучить.

Только я и связывал мать с семьей ее погибшего мужа. Счастлива она среди всех этих властных женщин — моих тетушек Маргарет, Ханны и Сабины — не была, но и возвращаться на родину в восточные штаты не захотела. Семейным магазином заведовал дядя Чарли, но он являлся всего лишь мужем тети Маргарет и как бы не настоящим членом семьи. Единственным мужчиной рода был мой отец, младший брат тетушек, поэтому истинным членом рода считался именно я, ко мне должен был впоследствии отойти и магазин. Мать осталась, чтобы охранять мое наследство.

Никто из трех теток-сестер в глаза раньше не видал тети Бесси. Индейцы захватили ее еще прежде их рождения. Знала Бесси только тетя Мэри, что была двумя годами старше ее, но тетя Мэри жила в тысяче миль от нас и к тому же была нездорова.

Фотографии маленькой девочки, чья история сделалась легендой, никогда не было. У первопоселенцев хватало забот, как накормить и одеть детей, тут уж не до фотографий.

Не раз побывали в нашем доме армейские офицеры. Мы получили несколько писем, предупреждавших, что тетю Бесси, вырванную из плена у дикарей, скоро вернут, но до той поры прошло еще немало дней. Майор Хэрис, осуществлявший передачу, предупредил тетушек, что у них наверняка возникнут трудности, потому что тете Бесси вряд ли удастся легко войти в жизнь семьи.

Но тетя Маргарет восприняла его слова лишь как вызов своим способностям, а от вызова она никогда не уклонялась.

— Мы — одной крови, — возгласила тетя Маргарет. — Вне всякого сомнения, она должна поселиться у нас. Бедняжка Бесси, наша дорогая сестра, оторванная от родного крова сорок лет назад!

И все же честный, хотя и несколько прямолинейный, майор настойчиво продолжал:

— Все эти годы она провела среди дикарей, а захватили ее совсем девочкой. И хотя сам я не видел ее, резонно предположить, что она будет мало чем отличаться от индеанки.

Тут моя тетя Маргарет величественно выпрямилась, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена, и проговорила:

— Майор Хэрис, я никому не могу позволить критиковать свою дорогую сестру. Она поселится у меня в доме, и если я не получу официального подтверждения, что ее доставят сюда не позже чем через месяц, то приму соответствующие меры.

Тетя Бесси прибыла еще до истечения отпущенного месячного срока.

Остальные тетушки доблестно готовились к встрече. Суетились больше обычного, терли, мыли и наводили повсюду блеск. Меня переселили из той комнаты, которую я занимал, в мамину (она, кстати, давно просила так сделать, потому что по ночам меня мучили кошмары). А прежнюю мою комнату специально подготовили для тети Бесси, наводнив ее удобными мелочами: повсюду постелили свежие салфетки, разложили на столике шпильки, поставили парные кувшин с тазиком для умывания, позаботились и о двух новых спальных рубашках на случай, если ее прежние поизносились. (На деле ночных рубашек у нее не было вовсе.) Ханна предложила сшить для тети Бесси несколько платьев.

— Может, стоит специально заказать, ведь неизвестно, что у нее есть и чего нет?

Однако Маргарет указала, что так же неизвестен и требуемый размер.

— Когда она тут пообвыкнет, устроится, отдохнет день-два, у нее будет масса времени выбрать в магазине то, что понравится.

Пока шли все эти приготовления, у нас перебывали чуть не все женщины городка. Маргарет пообещала им, что, конечно же, пригласит всех на чай, где они смогут познакомиться с Бесси, как только она достаточно оправится от своих приключений.

А любопытных сестер Маргарет предупредила:

— Нам тоже не следует задавать ей поначалу слишком много вопросов. На отдых требуется время. Ведь ей столько пришлось пережить.

Тут голос Маргарет сильно понизился, будто лишь ей одной могли быть понятны страдания старшей сестры.

Переживания Бесси и вправду были ужасны, но вовсе не в том смысле, как это представлялось ее сестрам. Ужас, от которого она страдала, появившись в их семье, состоял в том, что она оказалась в отрыве от своих родичей-индейцев и попала в руки людей незнакомых. То было не освобождение. Она вновь стала пленницей.

Тетя Бесси прибыла в сопровождении майора Хэриса и метиса-переводчика со смазанными жиром черными прямыми волосами до плеч. Одет он был наполовину в военную форму, наполовину по-индейски. Едва завидев их, тетя Маргарет широко распахнула дверь навстречу, а сама вместе с сестрами выбежала встречать прямо на улицу. Мы с мамой смотрели за происходящим из окна. Руки тети Маргарет были простерты, чтобы заключить старшую сестру в объятия, но когда она разглядела эту женщину ближе, руки опустились и радостные возгласы смолкли.

А моя тетя Бесси, бывшая индеанкой почти сорок лет, не попятилась, не оробела, но остановилась, беспомощно глядя на тех, кто взял ее в плен.

Сестры частенько говорили о тете Бесси как о маленькой девочке. Видеть они ее, конечно, никогда не видели, но легендарный образ украденного ребенка жил в их памяти. По словам тетушек, у Бесси были прекрасные золотые кудри и большие голубые глаза — ребенок-фея, светлый легконогий ангелочек.

Вернувшаяся же Бесси оказалась пожилой женщиной, тяжело переваливавшейся в растоптанных мокасинах, в темном, нелепо обтягивавшем грузное тело платье. Стриженые каштановые волосы едва прикрывали уши — еще не успели отрасти. Когда ее забрали от индейцев, то перво-наперво остригли от вшей.

Тетя Маргарет пришла в себя, но вместо того, чтобы обнять женщину, стоящую перед ней, просто похлопала ее по руке.

— Дорогая бедняжка Бесси, я твоя сестра Маргарет. А это наши сестры Ханна и Сабина. Надеемся, ты не совсем замаялась в дороге!

Тетя Маргарет была сама вежливость по отношению к новому члену семьи, кем она чистосердечно считала Бесси. Похоже, она искренне верила — а тетя Маргарет могла убедить себя в чем угодно, — что Бесси требовалось просто хорошенько умыться и отоспаться с дороги. И уже назавтра она непременно пустится в непринужденную беседу.

Ведь все сестры были шустры и в движениях, и на язык. Эта же еле двигалась, будто несла на горбу все свои печали, а когда произнесла что-то в ответ на обращение переводчика, никто не понял ни слова.

Однако тетя Маргарет игнорировала все эти особенности. Гостей она принимала в парадной комнате. Вместе с переводчиком, когда поняла, что его общества избежать не удастся. Она было хотела заставить майора отослать столь сомнительную личность, но ей все же не терпелось поговорить с возвращенной сестрой. Майор Хэрис сказал:

— Вы не сможете беседовать без переводчика. — И тут же поспешил добавить: — Дело тут не в предписаниях. Просто ваша сестра забыла английский язык.

Хмуро глянув на переводчика-метиса, тетя Маргарет все же разрешила тому ступить на порог своего дома и ласково пригласила Бесси: