На сцену вызывали по одному разных заслуженных людей, вручали награда, поздравляли, хлопали — я тоже хлопала, слабо понимая кого и за что, но слушала внимательно, вдруг пригодится. В какой-то момент, услышала знакомую фамилию:

— …Филатову Диану, Заслуженного артиста республики Узбекистан и Заслуженного артиста республики Таджикистан! Прошу на сцену! — мать вашу, как вы меня достали, подумала я, подымаясь по ступенькам. Но иду, скромно опустив голову, дефилируя — смотрите и наслаждайтесь моей красотой.

А дяденька, зачитывающий списки продолжал вещать:

— … за особо выдающиеся заслуги в трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укреплении мира и иные особо выдающиеся заслуги перед Советским государством и обществом… награждается — Орденом Ленина! Орден вручит — Первый секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич Брежнев! — и захлопал как сумасшедший.

Ильич, улыбаясь, поднялся на сцену и, похлопав в ладоши, обратился в микрофон. На удивление, речь была не длинная:

— Всё что я хотел, я уже сказал Диане Филатовой раньше. От себя лично и от Коммунистической партии могу добавить — Родина помнит и знает своих героев! И не забывает. Носи с честью, дочка. Заслужила!

И попытался мне его сам прицепить. Ага, щаз! Кое-как отобрала, и сама приколола. Так он меня обхватил и снова расцеловал. При этом, делал это с таким энтузиазмом… Отомстил, наверное. Потом все дружно похлопали, и я сбежала от них от всех. Вернее, попыталась. Меня перехватил какой-то серьёзный дяденька и отправил на место. Леонид Ильич, снова наклонился к уху и зашептал:

— Понимаю, надоело тут тебе, сам уже устал. Тут за весь день, если что и было интересное, так это ты и Людочка Зыкина, смотреть больше не на кого. Кстати, как тебе Зыкина?

— Талантливая. Да и просто замечательная женщина, — откровенно ответила я.

— Да, что есть, то есть, — одобрительно согласился Леонид Ильич, — Да, что хотел спросить. Мне тут сообщили, что ты сабли свои всегда с собой носишь. Это правда?

— Правда.

— А где прячешь? — Ильич смерил меня взглядом.

— В чемодане, — и, не выдержав, прыснула в кулачок, боясь рассмеяться в полный голос, глядя на его непонимающее выражение лица. Вот обидится сейчас, вон, как надулся, подумает, что издеваюсь, — Леонид Ильич, ну не на себе же я их ношу на концертах? В чемодане лежат, они же длинные. Чемодан в гримёрке сейчас. А вы думали, я под платьем их прячу?

Вот, спросила и снова хихикаю. Наверное, это нервное уже. А нет, Ильич тоже еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Вон, как покраснел.

— Ага, вон что. А я уже и в правду подумал… А под твоим платьем шашки точно не спрячешь. Как вы в них ходите? Ну, ладно, это ваше — женское. Да, вот тебе ещё маленький подарок. Это постоянный пропуск в Кремль. Там допуск до моего кабинета, значит почти по всему Кремлю. Вдруг, надо будет, а то пока получишь времянку… А тут он уже есть. И это, береги себя. Душевно поёшь, хоть иногда не по-нашему. Да, там тебя иностранцы хотят увидеть, поговорить. Ты если что, за границу съездить, выступить — не против? Нос утереть, этим буржуям. Не против? Ну и замечательно. Ударишь им там по мозгам со всей силой пролетарской сознательности! Хорошо, что языками буржуйскими владеешь. Да, только не обещай им слишком много, а то знаю я их.

— Не буду много обещать, Леонид Ильич. Это им придётся много обещать, чтобы мне стало интересно. Если что, я сама их без штанов оставлю, — улыбнулась я, — Кстати, я могу их перенаправить обращаться в Министерство Культуры, если будет необходимость?

— Смотрю, тебе палец в рот не клади — откусишь по локоть, — одобрил Ильич, — На счёт Министерства Культуры, мысль правильная. Как раз их огород, через них всё и пойдёт. Молодец, правильно соображаешь. Ладно, дочка иди, вон уже топчутся, как кони на водопое. Давай, до встречи. Ещё увидимся не раз.

Попрощавшись, направилась в сторону ожидавших иностранцев, которые приветствовали меня на неплохом русском, затем один из них спросил на английском, не могу ли я им уделить немного времени. Переводчик тут же начал переводить, но я жестом прервала его и ответила, что временем располагаю, и спросила, где мы можем разместиться. Один из гостей, тут же пригласил меня поужинать в ресторан, на что я ответила согласием, но настояла на присутствии ещё одного человека — представителя Министерства Культуры. Я имела ввиду Веронику, тут же переадресовав просьбу найти её переводчику. Тот быстро махнул кому-то, шепнул что-то, и скоро к нам присоединилась Вероника.

Захватив с собой чемодан, который забросила в сопровождавший меня и Веронику автомобиль, и поехали в какой-то ресторан. Заказали покушать, потом некоторое время насыщались. Зная из баз об этикете, никаких разговоров не вела, пока все не закончили ужин. И только перейдя к напиткам, заговорили о деле:

— Вы удивительная девушка, — начал один из них, представившийся Джоном Паттерсоном, — Я видел ваши выступления по телевидению, наблюдал на концерте и сейчас смотрю на вас вживую. Вы из дворянской семьи? Простите, если не можете ответить, не отвечайте. Я понимаю, что в СССР за это преследуют.

— Не придумывайте себе то, чего нет, мистер Паттерсон, — ответила я, улыбнувшись, — Я самого настоящего пролетарского происхождения. Мать и отец из рабочих — коммунисты. Дед тоже из рабочих, бабушка из крестьян. Предупреждая ваш вопрос, отвечу сразу. У меня склонность к языкам, всё быстро схватываю. Главное практика и желание. Этикет за столом и в обществе — данные дисциплины соблюдаются в большинстве семей, не зависимо от социального статуса или происхождения. У нас это называется проще — культура поведения. Или если смотреть шире — национальная культура поведения.

— Вот как? Но вы этикету следуете безукоризненно, у многих других ваших соотечественников, я не замечал столь утончённых манер, — польстил мне мистер Паттерсон, — Кстати, как мне к вам лучше обращаться? Мисс Филатова или…

— Мне будет привычнее по имени или псевдониму, мистер Паттерсон. Мисс Диана или мисс Богиня. На счёт моей 'безукоризненности', вы мне польстили. Нет идеальных людей.

— Кстати, мисс Диана, не откроете секрет, откуда у вас, такое чистое произношение? Такое впечатление, что вы коренная уроженка Лондона.

— Разумеется, я открою этот секрет, мистер Паттерсон. Но учтите, что это секрет. Я внебрачная дочь королевы Великобритании…

— Что?! — растерялся мой собеседник, обернувшись удивлённо к своим коллегам, но заметив, что я ехидно улыбаюсь, сообразил, — Вы пошутили! О, русский юмор, понимаю. 'Внебрачная дочь королевы…' — мисс Диана, вы великолепны! Надо же, вы сумели меня, как это у вас говорят — выбить из колеи? Вы так строите разговор, что невольно вызываете доверие. Хотя, узнав вас немного лучше, я готов поверить даже в то, что вы сказали сейчас правду.

Мы все вежливо посмеялись этой шутке. Потом я спохватилась, что Вероника не учувствует в разговоре. Поэтому, перевела беседу в деловое русло:

— Господа, уже достаточно поздно, давайте ближе к делу, со мной присутствует представитель министерства культуры, Вера Семёновна… — и, обернувшись к ней, предоставила закончить фразу. Та слегка растерялась и по её дикому взгляду я поняла — что я полная дура. Вероника не знает английский — я раньше не додумалась уточнить, и ещё я не знаю её фамилии. Но та видимо сообразила, что от неё требуется и торопливо сказала:

— Смирнова. Вера Семёновна Смирнова.

— Господа, прошу прощения, — извинилась я, — Забыла уточнить. Все ли в достаточной мере знают русский язык? Мисс Смирнова не владеет речью туманного Альбиона.

Иностранцы улыбнулись польщённо и уверили, что у них нет проблем с русским языком. Ну вот, а то шифровались — переводчика за собой таскали. И мы перешли на великий и могучий…

***

— Ну, ты подруга крута, — заявила мне уже дома Вероника, — Это надо же, ещё одно звание Заслуженного артиста, орден Красного знамени, орден Ленина, пропуск в Кремль — во внутреннюю часть, да ещё и с Ильичом о чём-то шептались. Даже и не знаю, то ли поздравлять, то ли сочувствовать. Сразу скажу, я тебе не завидую.