В пятницу я ни разу не посмотрела в сторону Лэндона/Лукаса. Даже на секундочку не обернулась. После нашего свидания — преступного с точки зрения университетских правил — прошла неделя. Может быть, то, что я запретный плод, как раз и привлекло его ко мне? Ладно, устрою я ему запрет…
Когда мы складывали вещи в рюкзаки, Бенджи увидел что-то у меня за спиной — и его брови исчезли под темными завитками, падавшими на лоб.
— Привет, Джеки.
Кеннеди не заговаривал со мной целый месяц. Последняя наша беседа закончилась тем, что в ответ на его пустые банальные слова я запустила ему в башку тот самый учебник, который сейчас держала в руках. Я сделала глубокий вдох через нос, чтобы успокоиться, и обернулась:
— Здравствуй, Кеннеди.
Я ждала: он явно подошел не просто так, хоть я и понятия не имела, чего ему нужно.
— Едешь домой на День благодарения? Мы могли бы скооперироваться, чтобы не так скучно было четыре часа трястись.
— Ты хочешь, чтобы мы поехали домой… вместе?
Кеннеди пожал плечами и, наклонив голову набок, улыбнулся: на его щеках появились едва заметные ямочки. Еще он откинул волосы со лба, прекрасно зная, что это у него эффектно получается. Но теперь подобные приемчики только бесили меня.
Бенджи, кашлянув, дотронулся до моего локтя:
— До понедельника, Жаклин.
Я улыбнулась:
— Удачных выходных, Бенджамин.
Он подмигнул мне, потом как бы случайно наскочил на Кеннеди и, не извиняясь, направился к выходу. Мой бывший нахмурился:
— А этот чего лезет не в свое дело?
Я взяла рюкзак и посмотрела на Кеннеди. Во мне боролись противоположные желания: дать ему по морде и кинуться к нему на шею, чтобы проснуться от всего этого кошмара. Вдруг мне просто приснилось, будто он меня бросил?
— Зачем ты ко мне подошел, Кеннеди?
— Я бы хотел поддерживать с тобой дружеские отношения. Для меня это важно.
Ласковость его взгляда была осязаема почти как прикосновение. Я знала этого парня так хорошо и так долго… Слезы навернулись на глаза. Я не была готова к подобному разговору: Кеннеди сказал слишком много и сделал это слишком рано.
— Вряд ли у нас когда-нибудь получится дружить. И на следующей неделе я не поеду домой с тобой вместе. Извини. — Я обошла его и начала подниматься по ступенькам к двери.
— Джеки…
— Меня зовут Жаклин, — сказала я, не останавливаясь и не оборачиваясь.
Лэндон!
Посылаю тебе свой проект чуть раньше, чем обещала. Понимаю, что в пятницу вечером тебе, наверное, не до этого, но просто завтра с утра я буду занята. Ты просмотри его, пожалуйста, когда сможешь.
Еще раз спасибо, что согласился мне помочь.
Жаклин!
Я тут бьюсь над кодом из сотен строк, который плохо работает: закралась ошибка, а я ее никак не могу найти. Ты меня спасла от этого головняка (пусть хотя бы на время). С удовольствием отвлекусь, чтобы посмотреть твой проект. Пришлю его обратно в воскресенье к вечеру, а может, и раньше.
Мой взгляд задержался на букве «Л», которой было подписано это послание. Теперь я знала, кто за ней прячется, — Лукас. Лэндон вел со мной довольно туманный флирт, а Лукас действовал открыто. Может, это какая-то игра и я не первая, с кем он в нее играет? Может, ему не впервой переступать границу, разделяющую преподавателей и студентов? В ту жуткую ночь, когда мы с ним встретились, он уже знал, кто я. Он назвал меня Джеки — видимо, слышал, что так называл меня Кеннеди. Значит, когда я в первый раз написала Лэндону и попросила помочь с экономикой, он тем более должен был сразу меня вычислить. Но тщательно это скрыл.
На университетском сайте я прочла, что ограничения, налагаемые на общение между студентами и преподавателями, имеют целью оградить первых от сексуальных домогательств со стороны последних, а также исключить для учащихся всякую возможность получения оценки неподобающим путем. Но Лэндон просто помогал мне освоить материал, и я его действительно осваивала. Я честно зарабатывала свой зачет по экономике. Лэндон это знал, и я знала. Он ни к чему меня не принуждал, но «неформальные отношения», как выразился Бенджи, считались нарушением правил, даже если влечение было взаимным.
Значит, я могла создать Лэндону Максфилду серьезные проблемы. Когда он пришел ко мне в комнату, я думала, что он просто студент, мой сокурсник, и он не стал выводить меня из этого заблуждения. Он поцеловал меня, прикоснулся ко мне, а я ему это позволила. Мне этого хотелось.
Я захлопнула ноутбук и уставилась на телефон, вспоминая то, что происходило здесь, в моей комнате, неделю назад. С тех пор он не прислал мне ни одной эсэмэски. Я хотела знать почему.
Я. Я сделала что-то не так?
Несколько минут я ждала ответа, просматривая фотографии у себя в телефоне. На многих снимках был Кеннеди. Не знаю, почему я их до сих пор не удалила: только ли по слабости, или мне хотелось сохранить доказательство того, что мы действительно были очень похожи на влюбленных. Мы выглядели такими, даже когда наши отношения уже близились к концу.
ЛУКАС. Нет. Был занят. А что?
Я. У тебя, наверное, не было времени переделать рисунки?
ЛУКАС. Один переделал. Хочу тебе показать.
Я. А я хочу посмотреть. Он висит у тебя на стене?
ЛУКАС. Да. Извини, я не дома, давай спишемся потом.
Я. ОК.
Итак, если верить письму, Лэндон в поте лица трудится над сложнейшим заданием по системному проектированию, а если верить эсэмэске, он тусит на какой-то вечеринке. Если бы он не написал, что хочет показать мне рисунок, я была бы уверена: он меня отшил. Я перечитала сообщение, потом письмо, но ни то ни другое не помогло мне хотя бы чуточку лучше понять, что же за птица этот Лэндон/Лукас.
В час ночи Эрин ворвалась в комнату, прижимая к уху телефон:
— Мне плевать, что ты там знаешь! Теперь я вижу, как ты уважаешь мое мнение!
К счастью, я все равно не спала: смотрела видеоролики с приемами самообороны. Несмотря на воинственный пыл Эрин и то, что мне действительно не мешало научиться себя защищать, я совершенно не горела желанием встать в субботу с утра пораньше, чтобы бить и пинать какого-то незнакомого парня в дутом костюме. Конечно, если бы, когда Бак меня сцапал, я могла расправиться с ним одним махом или даже просто высвободиться из его лап, я бы с радостью это сделала. Но я сомневалась, что благодаря тренировкам у меня откроются такие способности.
Захлопнув за собой дверь, моя разъяренная соседка сбросила с ног изящные туфельки и повалилась на кровать.
— Как хочешь, но я не могу быть с парнем, который выгораживает долбаного насильника! — (Я закрыла видео и спихнула с коленок ноутбук: только не это!) — Да, Чез, я действительно так считаю! — Расстегиваясь, она немилосердно дернула свою белую кофточку: чуть пуговицы не отлетели. — Отлично! Думай что хочешь, а с меня хватит!
Эрин ткнула отбой и, зарычав на телефон, швырнула его на кровать, после чего наконец повернулась ко мне и, срывая с себя блузку, выдохнула:
— Похоже, с Чезом у меня все кончено.
Я сидела, разинув рот, и молча наблюдала за подругой: стащив через ноги черную юбку и промахнувшись ею мимо корзины с бельем, она сняла с себя браслеты и сережки и кинула их на стол, заваленный украшениями, картами Таро, жвачками и романами в мягких обложках.
— Эрин, ты что, порвала с Чезом? Из-за меня?
Она натянула футболку, доходившую ей до середины бедра и явно принадлежавшую Чезу, а потом, нахмурившись, тут же ее сняла, скомкала и отшвырнула.
— Нет, я порвала с Чезом, потому что он козел хренов!
— Но…
— Жаклин, — Эрин подняла руку, как полицейский, останавливающий машину, — перестань. Я порвала с Чезом, потому что он показал мне, как мало я для него значу: «Дружба для пацана важнее телок!» Ну и пошел в задницу! Сдался он мне со своими друзьями-тупицами, один из которых вообще ходячая угроза для любой женщины! Я, кстати, и не собиралась возиться с Чезом до старости. Не для того девчонки приезжают в колледж, чтобы зациклиться на первом же попавшемся парне.
