- Страстная речь, - покачал головой Голицын и, помолчав, добавил: Может, вы и правы. Но строители империй редко видят их крушение. Если же они рушатся, то по недомыслию потомков. Что же касается той государственной идеи, которую защищаете вы, она мне нравится еще меньше. Наверное, вялое существование в раз и навсегда определенных границах может порадовать мелких торговцев и ремесленников, но здесь нет места подвигу. Я уж не говорю о том, сколь скучно жить в такой стране натуре деятельной, ищущей. Почитайте рассуждения Макиавелли об истории Римской империи, мой милый друг, и вы там увидите прямую ссылку на взаимосвязь между уровнем развития и влияния страны и энергией ее населения. Энергичный человек не готов сидеть без дела. Ему нужны новые покорения, достижения новых вершин. Конечно, наличие столь беспокойного и, прямо скажем, буйного населения приводит к тому, что государство время от времени сотрясается социальными катаклизмами. Но если власти не дают выхода этой энергии, то ее носители покидают такую землю. Конечно, страна обретает покой и размеренность жизни. Однако падает не только способность державы к внешним захватам, но и к обороне. Сопредельные же государства с легкостью захватывают страну, перешедшую к мирному существованию. Может быть, конечно, через столетия империя, разросшаяся до гигантских размеров, и падет от лености потомков великих завоевателей. Но страна, отказавшаяся от развития, падет еще вернее и еще скорее. Может, у себя в Северороссии вы создали очень комфортную и уютную жизнь. Я даже понимаю, почему многие представители изнеженной аристократии и буржуазии бегут к вам. Вы обеспечили людям достаток, порядок и стабильность. Вы не слишком донимаете своих граждан воинскими повинностями и налогами в пользу обороноспособности страны. Но пройдет время, и на ваших границах встанет грозный враг, а люди, привыкшие жить только для себя, не смогут объединиться, чтобы дать ему отпор. Уйдет боевой дух, исчезнет доблесть. И вы окажетесь поглощены одной из великих империй. Так не лучше ли стать основателем своей империи, чем провинцией чужой?
- В ваших словах есть доля правды, - согласился Алексей. - Но если все произойдет так, как вы говорите, я даже не буду жалеть покоренную страну. Не мной сказано: "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой". Когда мы провозглашали независимость нашей страны в восемнадцатом, мы действительно хотели построить общество" в котором каждому гражданину было бы уютно жить, которое было бы способно защитить их свободы и имущество. Стоя у власти в этой стране, мы постарались сделать все, чтобы она была готова к встрече с врагом. Чтобы на наиболее опасных направлениях стояли укрепрайоны. Чтобы арсеналы были полны оружием и боеприпасами. Но если сейчас, когда начнется война, граждане не выйдут на защиту своей земли, а решат, что кто-то должен сражаться за них, значит, они вполне достойны порабощения. Что же касается жизненной энергии, о которой вы говорите, то она вполне может найти себе применение и без внешней агрессии. Если развиваться, то отчего же за чужой счет? Если покорять, то почему же ближних своих? Это всегда чревато ответной реакцией. Существуют задачи экономического роста, научные и культурные достижения, даже спорт. Неужели энергичный и амбициозный человек может найти себе применение только в захватнической войне? Есть много стран, избравших стезю экономического и культурного развития. И заметьте, государства, идущие этим путем, всегда вызывают только уважение и зависть у соседей. Уверяю, сколь бы ни был мал участок земли, всегда есть что на нем улучшить. Если же вам удается наладить на своей территории жизнь достойную и обеспеченную и при этом вы оказываетесь способным защитить свой надел, то у здравомыслящих соседей, не достигших такого уровня развития, появляется желание войти в вашу систему. И тогда ареал вашего влияния расширяется не за счет военных захватов, а за счет распространения вашей экономической мощи и культурного потенциала. Чтобы к вам присоединялись новые территории, не должны гибнуть ваши солдаты, а должна работать ваша твердая валюта, должны выступать деятели искусств и науки. В конечном итоге, иные государства присоединяются к вам не после кровопролитной войны, больших людских потерь и уничтожения их гражданских институтов, а после референдумов, когда само население изъявляет желание вступить в союз с вами.
- В союз, заметьте, - поднял палец Голицын. - Никто и никогда еще не отдавался под власть чужого государства полностью.
- Какая разница? - улыбнулся Алексей. - Ну, назовите это союзом. Ели вы добьетесь экономического и культурного доминирования в нем, это даст вам не меньшие возможности, чем военный захват.
- Но провинции в такой империи всегда должны быть менее развиты, чем метрополия. Иначе система расколется или, хуже того, вы сами станете провинцией собственной периферии.
- Что же, это вполне относится и к империям, созданным военным путем. Никакими военными и полицейскими мерами невозможно удержать провинцию, которая окажется более развитой экономически и культурно. Межнациональной борьбы за лидерство никто не отменял. Только, согласитесь, для человечества куда как полезнее, если эта борьба будет проходить не на полях сражений, а в виде соревнования за эффективность производства, качество товаров, научные и культурные достижения. Впрочем, я не вижу ничего дурного и в том, что государство, желающее усилиться, даже войдет в качестве провинции в более крупную и развитую державу. Конечная-то цель состоит в том, чтобы хорошо жилось всем гражданам, а не в том, чтобы над кем-то там доминировать. И чем плохо, если за счет присоединения к более развитому соседу достигается рост уровня жизни и культуры? Главное, чтобы народ не утратил свобод и возможностей к самовыражению. А это вовсе не обязательно при частичном отказе от суверенитета. Не знаю, как вы, а я бы предпочел жить в провинции богатой страны, гарантирующей мне все демократические права и свободы, а не в столице тоталитарного государства, где маргарин выдают по карточкам, а мясо жители видят лишь по праздникам.
