– Франц выполнил свой долг. Он отомстил за нашего отца. Он нужен здесь, на ферме.

Ее мольба была обращена к деду, но тот по-прежнему хмуро смотрел на Франца.

– Три дня назад я вышел с ружьем пострелять зайцев и увидел льва. Большого льва. Его грива отливала красным в лучах вечернего солнца. Это был старый лев, его изгнали из прайда, и зайцы без всякого страха прыгали вокруг него. – Дед поднял голову и поглядел на Пита. – Из пасти у него текла слюна, он явно был голоден, но не смог бы поймать ни одного зайца. Я думаю, что это был тот красный лев, о котором ты говоришь, Пит Стеенкамп.

– Они больше не носят красные мундиры! – воскликнула Хетта, которой не понравились слова деда.

– Ты пристрелил его, чтобы он не мучился? Упа взглянул на Франца:

– Не мне решать за Господа.

Молодой человек вскочил со стула и в одних толстых носках прошелся по комнате.

– По воле Господа мы вернулись на нашу землю. И продолжать воевать – значит идти против Его воли. – Он протянул руку к Питу: – Что нам делать? Неужели ты не видишь того, что вижу я? Эти люди – они никогда не уйдут.

– Они никогда не уйдут, если мы будем сидеть сложа руки, – бросил Пит.

Франц взорвался:

– Что мы можем сделать? Даже если мы уничтожим их всех, на их место придет столько же других.

Пит подошел к Францу вплотную и посмотрел ему прямо в глаза:

– Даже у англичан силы не бесконечны. Ты сказал, что Господь велел тебе вернуться на ферму? А Деларею и Девету. Он сказал совсем другое. Он сказал, что англичане нуждаются в еде и отдыхе. Он сказал, что им необходимы боеприпасы и медикаменты. А кроме того, Он сказал, что англичане не выдерживают нашего солнца, замертво падают в вельде и им приходится всюду ходить большими отрядами. И эти слова подсказали им, что мы должны теперь делать.

Франц стоял молча, зная, что Пит не кончит, пока не выскажет все. Упа слушал со вниманием, забыв о все еще не снятом сапоге, положив ногу на колени Хетты. А она сидела, ощущая, как одна за другой рушатся ее мечты и надежды. В течение трех месяцев она все ждала, что ненависть утихнет и Алекс вернется.

– Что мы должны делать? – услышала она свой голос.

Все головы повернулись к ней.

Пит подошел и протянул ей руку, помогая подняться. Затем он медленно подвел ее к Францу и отчетливо и страстно заговорил, стоя очень близко от нее:

– Мы должны взрывать их поезда со снаряжением. Мы должны нападать на них по ночам, чтобы они боялись спать. Мы должны перебираться с места на место подобно газелям, чтобы они блуждали по вельду, пытаясь отыскать нас, и падали там в изнеможении. – Он дотронулся до Франца и посмотрел на него. – Вот что сказал им Господь… и мне Он сказал то же самое.

– Нет! – Франц казался решительным и разгневанным. – Ты услышал не тот голос. Сказано, что мы должны обосноваться и процветать на этой, данной нам земле. Мы не сможем достичь этого, если последуем за такими, как ты. Газель может сколько угодно скакать перед старым львом, но молодой лев поймает ее в мгновение ока.

Внезапным резким движением Пит отстранил Хетту и сказал:

– Ты позволишь англичанам уничтожить нас?

– Они нас не уничтожат, мы сами уничтожим себя. – Это была отчаянная попытка заставить слышать человека, ослепленного безумием. – Разве вы сможете взорвать все до единого боеприпасы и провизию? Разве вы сможете нападать каждую ночь и при этом сохранять бодрость? Разве Вы сможете бесконечно скитаться по вельду? Они не сдадутся, и мы пострадаем больше, чем они. Говорю тебе, все кончено.

Они были похожи на двух молодых оленей, готовящихся к смертельной схватке, когда они стоят, выставив рога и роя копытом землю.

– Я корнет ландердорпского отряда. Мы продолжаем борьбу, – бросил вызов Пит.

– Я больше не состою в отряде.

– Ты единственный. – Рога сцепились. – Все покинули свои дома в ответ на мой призыв.

– А я не покину. – Они взглянули друг другу в глаза. – Я не заставлю старика и девушку выполнять свою работу.

– Он стар, но опытен. Девушка полна сил. Они справятся.

– Эта усадьба моя по праву наследования. Рога сцепились снова.

– Они убили твоего отца за то, что он защищал ее. Пытаясь обороняться, Франц сказал:

– У него был сын. А у меня еще нет. Нападавший отступил, но тут же предпринял новую атаку:

– И хорошо. Он не смог бы гордиться своим отцом.

– Я сделал все, что должен был сделать.

– Ты должен сделать больше.

– Это бесполезно. Мы не можем победить.

– Они не должны победить. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Последний отчаянный удар рогов.

– А ты возьмешь на свою совесть новые смерти?

– Лучше это, чем гибель целого народа. – Они схватились намертво, и более сильный тащил проигравшего, бока побежденного вздымались. – Мы выезжаем сегодня вечером с фермы Гробелаара. Садись, поедим и отправимся в путь.

Пит указал на стул, на который присаживался до этого Франц. Тот невидящим взглядом уставился на стул, потом сел. Хетта увидела его лицо и разрыдалась.

– Нет… нет! – Она повернулась, подошла к деду и схватила его за руки: – Возвращение туда убьет его.

Взгляд старика остекленел.

– Господь говорил с ним. Вот что это значит. Спор закончился. Хетта переживала поражение так же молча, как и ее брат. Он съел все, что она подала, потом собрал вещи. Когда он уже уходил, на один короткий миг их глаза встретились, и он сказал ей одну очень странную вещь, но так, чтобы не слышали другие. Упа благословил его и ободряюще улыбнулся, но глаза его были влажны, когда, постояв на пороге, он вернулся в дом.

Еще долгое время, после того как всадники скрылись из виду, Хетта стояла в дверях. Пит сказал ей, что скоро появится здесь, чтобы укрыться и передохнуть, но не эти слова, а фраза брата наполнила ее сердце такой печалью. «Если у тебя когда-нибудь будут сыновья, помяни им меня добрым словом».

Ледисмит оправился от разрушений невероятно быстро. За считанные дни дома и магазины приняли свой прежний облик, сады были очищены, а потери в них восполнены новыми растениями. Ограды были заново выкрашены белой краской, причем расходовали ее в огромных количествах, ямы на дорогах засыпаны, в школах возобновились занятия, а на рынке не было недостатка в товарах. Мужское население города с надеждой на лучшее возвращалось к своим занятиям, женщины заполонили улицы, щеголяя новыми платьями и шалями, слухи и сплетни распространялись как и прежде. Поскольку численность гарнизона увеличилась на несколько тысяч военных, множились увлечения, романы и разбитые сердца. В глазах женщин Ледисмита эти мужчины были настоящими героями.

Сэр Рэдверс Баллер оставался на своем посту в продолжение двух месяцев, в то время как генерал Робертс, прибыв из Англии во главе крупных сил, совершал переход прямо на Блумфонштейн, тесня буров на север. Но уже сейчас было совершенно ясно, что небольшие отряды их солдат остались в Натале и были полны решимости досаждать врагу при каждом удобном случае. Понимая, какое огромное количество солдат зависит от складов с боеприпасами и продовольствием, которое к тому же нужно было доставлять по всей стране по железной дороге из Дурбана и Кейптауна, летучие диверсионные отряды сосредоточили свое внимание на железной дороге. Только таким образом они могли нанести англичанам наибольший урон.

Именно о железной дороге думала Джудит, идя по городу майским утром. Но не войска и снаряжение занимали ее мысли. Она получила письмо от своей матери, в котором та умоляла ее как можно скорее вернуться в Англию. Она сделалась совершенно больной, беспокоясь из-за осады. Кроме того, она пространно писала о тетке Джудит, вверившей себя заботам одного «лица», с которым так опрометчиво заключила союз, и о дочернем долге Джудит как о первейшем в ее жизни. Еще следовало мелодраматическое упоминание о разорванной помолвке, завершающееся советом поскорее уехать, пока ее репутации не нанесен непоправимый ущерб. Правда, не говорилось, каким образом этот ущерб мог быть нанесен.