Сперва я прошлась по комнате босиком – холодный паркет замечательно привёл разум в порядок. Затем приоткрыла окно и немного подышала сырым воздухом с привкусом вод Эйвона – вот уж что прекрасно избавляет от ночных кошмаров, мистических видений и прочих эфемерных материй. Когда образы стали блёкнуть, я вынула из ящика несколько чистых листов и начала записывать то, что показалось мне важным.
Для начала – сюжет.
Юная леди Милдред и загадочная Абени почти ничего не делали во сне, только говорили. Но вели себя они как настоящие подруги… Точнее, как наставница и ученица. Бабушка упоминала о своих новых умениях – насылать кошмары, создавать предметы в видении силой воли. Дикарка, судя по всему, могла даже больше. Убить во сне, уйти в сон, принести из сна в реальность то, чего…
Догадка точно молния поразила меня.
«…Мы договорились продолжить беседу наутро. Я тогда ещё подумал, что всё к лучшему, потому что второй редактор явно колебался и, кажется, готов был намекнуть на личность автора статьи… Однако утром он не явился на беседу.
– Сбежал?
– Нет. Он просто не проснулся…»
Мэтью рассказывал о том, что редактор газеты, где публиковались статьи «Мистера Остроума», умер во сне. Тогда это упоминание показалось мне зловещим, но не более. Теперь оно обретало смысл. Возможно, дело было в простом совпадении… Впрочем, как говорил Эллис, в совпадения верили только глупцы.
Я обвела написанное жирной линией, сильно вдавливая карандаш в бумагу. Самой мне было не по силам разоблачить истинную личность Остроума. Однако его связь с Колдуном – так я окрестила злодея из сна леди Милдред – представлялась всё более вероятной. Необязательно шпионить за людьми наяву, если можно то же самое сделать в ночных видениях. А уж в том, что сны о прошлом могут оказаться правдивыми, я убедилась уже на своём опыте.
Итак, с сюжетом всё было относительно понятно. Но вот детали…
Абени, судя по всему, познакомилась с моей бабушкой ещё полвека назад. Тогда же, вероятно, появилась и та лаковая миниатюра, о которой упоминал дядя Рэйвен. Девочка, похожая на леди Милдред, и была леди Милдред. Чернокожая служанка – наверняка Абени. И, скорее всего, миниатюру создали не в реальном мире, а во сне, а затем принесли сюда… Вопрос – кто и зачем. Если создала медальон бабушка, то, возможно, в нём таилась подсказка. Если Абени… Он мог оказаться и ловушкой.
Но всё это произошло давно, ещё во времена детства леди Милдред. И с тех пор, если верить свидетельству Эллиса, Абени ничуть не изменилась.
Я нахмурилась, припоминая давний разговор.
«…Халински сразу после смерти обожаемой супруги впал в меланхолию и сумел прийти в себя только через полтора месяца. И он однажды обмолвился, что ему в этом помог какой-то человек – благородный господин с чёрной служанкой…»
Речь Эллиса всплывала в памяти отрывками, бессвязными фрагментами. Но мне отчего-то сейчас казалось, что он упоминал именно седого светлоглазого мужчину, которого сумасшедший парикмахер называл «ночным гостем». Или «преследователем»?
«Нет, не вспомнить».
Дядя Рэйвен же считал, что именно тот седой был виновен в смерти моих родителей…
…и, возможно, в болезни леди Милдред?
Меня пробрало холодом.
Если Колдун мог продлить жизнь своей марионетки, Абени, – а в этом сомнений у меня почти не осталось – то он мог и свести в могилу свою противницу. И насколько тогда беспомощна была перед ним я сама?..
«Какая неприятная мысль».
И надо бы мне испугаться, осознав своё положение, но я отчего-то лишь рассердилась. А злость порождала жажду деятельности. Просмотрев ещё раз свои заметки, я подумала, что неплохо было бы поглядеть на медальон с лаковой миниатюрой, о которой упоминал дядя Рэйвен. Увы, пока это не представлялось возможным… Да и как обосновать такую необычную просьбу? Тоской по леди Милдред? Дядя Рэйвен вряд ли поверил бы в такую сентиментальность с моей стороны, однако попробовать стоило. Хорошенько обдумав планы на ближайшее время, я аккуратно сложила вместе исписанные листы, спрятала их в ящик под замок, а затем позвонила в колокольчик, вызывая Юджинию; девочка всегда поднималась очень рано, около шести, и сейчас это пришлось как нельзя кстати.
Завтрак подали прямо в мой кабинет – всё равно Лиам вставал позже, а миссис Мариани трапезничала вместе с ним. А в одиночестве я к тому же могла немного поработать с документами или проверить своё расписание на день, и никто не смотрел укоризненно и не забрасывал меня одновременно дюжиной вопросов об устройстве мира, аксонского парламента и большого холодильника в «Старом гнезде».
– Значит, в одиннадцать – встреча в кофейне с Дагвортскими близнецами, а затем – оформление заказов для благотворительного вечера по итогам обсуждений, – нахмурилась я. – Потом должна была состояться встреча с отцом Александром, но он не смог выкроить время… Печально. Не хотелось бы начинать подготовку к вечеру без учёта рекомендаций отца Александра. Юджи, дорогая, принеси мне ещё бумаги – я набросаю для него записку. Пусть потом Лайзо отнесёт её и тут же вернётся ко мне с ответом. И вот ещё что, – тут я задумалась, не зная, как лучше всё устроить. – Пускай примерно к полудню в кофейню придёт Лиам. В сопровождении миссис Мариани, разумеется. Он умный мальчик, хорошо знает приют, где у него осталось много друзей… Наверняка он посоветует что-то интересное. Да и с Дагвортскими Близнецами ему познакомиться не помешает.
Строго говоря, он уже был знаком с Кристианом и Даниэлем, точнее, представлен им, как и всем моим друзьям. Но произошло это на памятном вечере вскоре после поимки Душителя с лиловой лентой. Лиам тогда только-только начал отвыкать от своей прежней фамилии, О'Тул, не умел отличать десертную вилку от кокотной и очень боялся сказать в обществе что-нибудь не то. Поэтому беседы с близнецами не получилось. А жаль – мне казалось, что эти трое прекрасно подходили друг к другу, и Кристиан с Даниэлем не без удовольствия могли бы стать покровителями и учителями Лиама…
«Но, к сожалению, их собственным наставником стал не слишком приятный человек», – добавила я мысленно, вспомнив о Фаулере.
Вот кого бы мне точно не хотелось видеть на благотворительном вечере!
– …какое платье велите принести?
– Платье?.. – растерянно откликнулась я, выныривая из размышлений. Но почти сразу вспомнила, что Юджи ещё в начале недели подготовила несколько нарядов для разных случаев. – Ах, да, платье. Пожалуй, сегодня я надену то, новое, – улыбнулась я, подумав, что оно понравилось бы и Глэдис – из-за нескольких изумительных оттенков синего в основе и отделке, и Эмбер – из-за модного кроя суженной книзу юбки.
– Будет сделано, – сделала книксен Юджи и выскользнула из кабинета, оставив меня в обществе документов, кофе и хрустящих коричных печений. За окном висела унылая, серая хмарь – и не поймёшь, утро ещё или уже вечер. Я вздохнула, отставила в сторону полупустую чашку и придвинула к себе стопку свежей корреспонденции, увенчанную очередным пухлым конвертом от адвоката, мистера Панча. Судя по размеру письма, никаких хороших новостей не предвиделось…
Спустя несколько часов напряжённой, вдохновляющей работы, я наконец вышла на свежий воздух – насколько он может быть свежим на краю бромлинского «блюдца», разумеется. Невразумительная серая хмарь окончательно определилась, чем ей быть, и обернулась мелким холодным дождём вперемешку со снегом. Из-за ветра на дорожках тут же появлялась ледяная корочка, и садовник с подмастерьями даже не успевал её счищать. До машины мне пришлось идти, крепко вцепившись в руку Лайзо – вот уж кто проявил чудеса ловкости, удерживая одновременно и рвущийся в небо зонт, и леди, тяготеющую к земле!
К «Старому гнезду» мы подъехали незадолго до открытия. Миссис Хат как раз достала из печи свежую порцию земляничных кексов, Георг испытывал на Мэдди новый рецепт горячего шоколада с бхаратскими специями – словом, запахи на кухне стояли головокружительные. Лайзо почти сразу уехал обратно, чтоб вовремя привезти в кофейню Лиама, а я в нарушение всех правил этикета протянула озябшие руки к горячей плите.
