Кусочек золота лежал себе укрытый в земле. Дружочки его — мелкие камушки, приютившиеся тут же под землёй, жили и радовались тому, что он сиял в темноте, освещая всё кругом ровным светом, и прозвали его Огневичком. Огневичок никогда не покидал своего убежища, не знал ничего о том, что делается на земле, поэтому не только внимал похвалам приятелей, но и вообще воображал, что он один на свете такой особенный. Но однажды во тьме около него зашевелились тонкие белые нити, словно кто-то прял солнечную пряжу.

— Вы кто такие? — недовольно спросил их Огневичок.

— Мы-то? Мы обыкновенные корешки, — ответили ему.

— Та-а-к… — кивнул он и продолжал с любопытством разглядывать их.

Между тем корешки с каждым днём становились всё длиннее.

Огневичку вдруг тоже захотелось стать таким же тоненьким, чтобы так же, как они уметь проникать между комочками земли.

— Эй! — окликнул он их наконец. — Вы самое чудесное из всего того, что я встречал здесь.

Но корешки предостерегли его от того, чтобы он не очень-то хвалил их.

— Это почему?

— Потому что они принадлежат другому. Неделю назад, — рассказали они, — одна бедная женщина бросила в землю пшеничное зёрнышко; она полила его водой, и вот — оно пустило корешочки.

Огневичок только сейчас заметил пшеничное зерно и внимательно вгляделся в него. На пшеничном зерне лопнула серая кожица, и из него потянулись корешочки, с которыми и познакомился только что Огневичок. Он так удивился, что это было просто похоже на испуг.

— Ох, как мне хорошо! — заговорило вдруг Пшеничное зерно.

— Эй, что ты там говоришь? — прошептал Огневичок.

— Я умираю…

— Умираешь — и радуешься? — удивился Огневичок.

— Как же мне не радоваться? Ведь я умираю для того, чтобы оставить после себя сотни других таких же, как я…

Сказало это Пшеничное зерно и осталась от него лишь серая сморщенная кожица…

Белые корешочки росли и вытягивались с каждым днём всё больше и больше, и вскоре тоненький зелёный стебелёк — невозможно даже и представить себе, что у него вообще есть какие-то силы, — оттолкнул ком земли над собой и выглянул на белый свет.

— Добро пожаловать под моё небо, — ласково встретило его Солнце.

Между тем стебелёк всё тянулся вверх, а корешочки становились подвижнее и длиннее. Настал момент, когда они коснулись кусочка золота, и он попросил их взять от него всё, что они хотят.

Корешочки обхватили его и попробовали было сосать из него соки для питания стебелька. Но…

— Ничего-то в тебе нет полезного" — заключили они недовольно.

Огневичок загрустил, услышав, что они думают о нём: как это печально, когда ты ничего не можешь дать полезного.

— Но ведь я, по крайней мере, даю свет? — неуверенно промолвил Огневичок, обращаясь к камушкам.

— Даёшь, даёшь, — согласно подтвердили камушки.

"И это не так уж мало", — подумал про себя Огневичок, но, несмотря на это, в душе позавидовал Пшеничному зерну.

Вот, наконец, верхушка стебля стала тяжёлой, и крупный колос склонился к земле. Когда прекратит своё существование и этот колос, то сколько же зёрен ещё родится!.. Огневичок даже и не пытался считать. Ему становилось всё грустнее и грустнее. Сидит он на одном месте. Не уменьшается, не увеличивается. Не тянется от него ни корешков, ни стебельков, — не нужен он никому. Ничего никому не может дать. И Огневичок пожелал, — если возможно, всё равно как — сейчас же превратиться в пшеничное зерно.

Тяжёлый налитой колос, склонивший вершинку пшеничного стебля, наконец, созрел. Пора было его срезать. Но пришла за ним не бедная женщина, которая посадила зерно, а Человек в белой рубахе и соломенной шляпе.

— Смотри-ка ты, какой большой вырос. Золотой. Набрал силу и красоту от самого солнца, — обрадовался пришедший.

И выдернул стебелёк вместе с корнем. Он хотел поставить его у себя дома для красоты. Но в тот же миг так удивился тому, что открылось его глазам, что едва удержался на ногах: вместе с комком земли он вытащил кусочек золота! Озираясь, быстрым движением он сунул его в карман.

— Я же не пшеничный колос, — обратился Огневичок к Человеку. — Не бросай его одного в поле.

— Молчи ты там! И не учи меня, что я должен делать! — сердито ответил Человек.

И чтобы чувствовать себя более спокойно, положил золото под рубаху, ближе к сердцу, потом снова вытащил его оттуда и крепко сжал в кулаке.

— Возьми пшеничный колос. Ведь я, по сравнению с ним, ничто, — уговаривал Огневичок Человека.

— Ничего-то ты не знаешь о жизни. Ну и прекрасно! Не сбежишь, а останешься у меня.

Огневичок недоумевал: почему Человек в белой рубахе выкинул тяжёлый колос пшеницы и так обрадовался ему — какому-то камню или кусочку металла — всё равно, — у которого не было сил даже на то, чтобы передвинуться самому, без корешков, не способного оставить после себя сто других — таких же, как он сам. "Почему, почему?" — мучительно спрашивал себя Огневичок и снова обратился к Человеку:

— Эй! — крикнул он.

— Сиди, сиди, не волнуйся. Уж я-то позабочусь о тебе, — отвечал тот.

— Я не об этом.

— А о чём?

— Ты слепец. Приглядись лучше: не ошибиться бы тебе — вместо налитого пшеничного колоса ты заботишься о простом камне.

— Как ты наивен. Но это ничего. Так ты даже ещё лучше: тебе неведомо, насколько ты ценен и потому не сбежишь без моего согласия.

— Чем же я ценен?

— Ты — золото, — коротко бросил Человек в белой рубахе и, для пущей уверенности, ещё крепче зажал камешек в ладони.

Огневичок же всё старался объяснить себе, что произошло. "Наверное другие люди не такие, как этот," — подумал он. "Они конечно же, никогда не предпочтут какой-то ничтожный кусочек золота пшеничному колосу".

— Эй, послушай! — снова окликнул он Человека. — Все люди такие, как ты?

— Какие — такие?

— Они так же, как ты, выбросят живой пшеничный колос и будут трястись над каким-то мёртвым камешком?

— А ты как думал? Золото влечёт к себе даже того, кто никогда не дотрагивался до него.

Огневичок хоть и запутался совсем, всё же понял очень хорошо, что никогда не будет даже самым маленьким пшеничным зёрнышком. Поэтому первая его встреча с белым светом в конечном счёте оказалась трудной.

Стиснутый в руке Человека, он не мог даже и представить себе всего, что с ним произойдёт.

Человек в белой рубахе отнёс кусочек золота к себе в дом. Он вымыл его водой и ещё крепче зажал в кулаке.

— Я не убегу, — успокоил его Огневичок.

— Ты только один день на этом свете, поэтому ничего не знаешь: золото очень часто убегает.

— Как убегает?

— Так. Убегает, но не исчезает. Оно просто переходит из одних рук в другие. А для меня важно, чтобы тобой владел я, а не кто-то другой.

И Человек с улыбкой, которой одаривают только новорождённого, с Огневичком в руке вошёл в большой зал. Стены зала были украшены картинами. На одной охотники убивали льва, на другой — прекрасная, вся в белом, дама верхом на чёрном коне скакала по зелёной поляне. А часы, висевшие между этими двумя картинами, повторяли:

— Тик-так, тик-так… — И стрелки на них передвигались медленно, медленно.

Огневичок впервые видел такие вещи, и они очень понравились ему. "Вот здорово…" — обрадовался он. Ему вдруг показалось, что он понял, зачем Человек принёс его сюда: просто не было того, кто освещал бы эти прекрасные картины. Понятно: его прикрепят к стене между ними. Хорошо, очень хорошо, он не устанет светить им и днём, и ночью.