моя и моего экипажа, особенно командира танка лейтенанта Кисен- ко: ему, в случае дезертирства кого-либо из членов экипажа - трибунал. Он утром доложил о моем исчезновении командиру танкового взвода старшему лейтенанту Васильеву, тот же принял решение не докладывать пока выше, сказав, что уверен: Федин не мог дезертировать и обязательно догонит. Так и произошло. Мне в награду был выделен почти полный котелок каши.
И до этого случая я очень уважал нашего командира взвода: спокойный, скромный, рассудительный, интеллигентный и единственный в танковой роте, имевший на груди орден Боевого Красного Знамени, никогда не допускавший грубости или резкости в разговоре. После моего отставания от эшелона мое уважение к нему удесятерилось. Очень уважал я этого человека. К большому сожалению, не помню его имени и отчества. Быть может, и не знал этого, сержантский состав обращался тогда к офицерскому составу только по воинским званиям. К великому моему огорчению старший лейтенант Васильев погиб в Восточной Пруссии где-то под Найденбургом, когда наш, то есть, его танковый взвод находился в разведке. Погиб он случайно, находясь на броне танка.
Из Каунаса наш эшелон развернули и направили по рокадной железной дороге в северном направлении под Псков, где мы вскоре и вступили в бои.
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Конец августа, раннее утро. Наш эшелон с 10-ю танками и экипажами в них подходит к станции Выру в Эстонии. Кругом догорают дома, станционное здание разбито, но железнодорожные пути целы. Незадолго до нашего прибытия станцию яростно бомбили немцы. Нас ждало не только командование 2-го Прибалтийского фронта, но, похоже, и немцы. Но они немного просчитались, и мы не попали под бомбы.
Танки с платформ сводят специально выделенные опытнейшие механики-водители 183 танковой бригады 10-го Днепровского танкового корпуса, куда вливается наша танковая рота. Они виртуозно и быстро сводят танки по аппарелям и сразу - в лес. В тот же день нас представляют бригаде. Мы в строю поэкипажно, напротив - комбриг, Герой Советского Союза подполковник М.В. Ковалев, наш комбат, капитан М.Ф. Новиков, другие комбаты: капитаны П.И. Громцев, И.А. Магонов, комбат автоматчиков Н.И. Кирайдт. Стороны некоторое время молча, но пристально изучают друг друга: они нас, мы их. Теперь наша судьба и жизнь во многом зависит от командирского мастерства стоящих перед нами, а их судьба - от нашей выучки и готовности к боям. Позднее мы узнаем, что все стоящие перед нами командиры прошли уже огонь и воду, воевали летом 42-го под Жиздрой, участвовали в январе 43-го в сталинградском контрнаступлении, бились на Курской дуге под. Прохоровкой и на Днепре.
Недели две мы непрерывно меняем выжидательные и исходные позиции, находясь совсем рядом с противником. На каждой позиции обязательно роем окоп для танка. Экипаж вместе с приданными автоматчиками роет его в корнях деревьев целый день. Только встанем в окоп - команда на смену позиции. Чертыхаемся, все кажется нелепым. Потом, в воспоминаниях маршала Василевского прочитал о том, что таким путем в Прибалтике (он был там представителем Ставки ВТК) противник вводился в заблуждение. Над головами и в ту и в другую сторону пролетают тяжелые артснаряды, идут на штурмовку и возвращаются все обтрепанные «Илы», непрерывно стоит гул канонады и бомбежки.
И вот, наконец, под вечер 21 сентября нам, только что вышедшим на очередную исходную позицию, команда: через час атакуем немцев всей бригадой. С брони все долой: запасной боекомплект снарядов в ящиках, запасные топливные баки, брезент. Пушки расчехлить, проверить затворы, патронные диски на пулеметы, предъявить командирам рот НЗ - неприкосновенный запас продовольствия. Сообщаются сигналы на начало и конец атаки. Из леса выходим плотной колонной, по склону пологой высоты, закрывающей нас от противника. Наш третий батальон впереди, впереди батальона наша танковая рота. Местность эта захвачена нашими войсками лишь пару часов тому назад. Вокруг на сжатом поле воронки от мин и снарядов, много убитых немцев и наших. Жутковато. Краткая остановка колонны. Где-то недалеко впереди завыл немецкий шестиствольный миномет(мы уже знакомы с его почерком). Мины с громким шелестом прошли над нашими головами и разорвались в хвосте колонны танков. Минуту спустя от танка к танку долетела к нам весть: от мин
погибло несколько автоматчиков и двое из экипажей танков. Один из них - мой хороший товарищ Лорушкин. Первые боевые потери. Детали того дня своей первой танковой атаки помнятся хорошо.
Взлетает ракета, взревели моторы, танки пошли вперед, развертываясь по фронту в цепь. Направление нашему взводу - на небольшой, в 2 - 3 строения хутор. Верхние люки открыты, гремят выстрелы...
Тут я позволю себе некоторое отступление. Главную заповедь бывалых танкистов - в бой идти только с открытыми люками - воспринял всем своим существом. Кирпичные детдомовские бои на стенах ростовского Яковлевского монастыря (двое на монастырских стенах против 20 атакующих, а вместо гранат - битый кирпич любых размеров) дали хорошую закалку в детстве. И даже после ранения в открытый верхний люк за Вапмиерой остался верен до конца войны этой традиции. В Восточной Пруссии в бою за Ляукк открытые верхние люки спасли троих из четырех.
В ствол - осколочно-фугасный, гремит выстрел, гильзу при откате ствола подхватываю на лету - и в открытый люк, откат орудийного ствола нормальный. Новый пудовый унитарный патрон - в казенник ствола, в перерывах между выстрелами выглядываю из-за открытой крышки люка: справа и слева идут могучие тридцатьчетверки, все, как по боевому уставу. Проскакиваем, не останавливаясь, хутор, кругом пустые окопы - немцы убрались к лесу. На опушке леса сверкают вспышки выстрелов - стреляют по нам. За хутором небольшая лощинка, идем через нее. Вдруг чувствуется, что скорость танка падает, хотя мотор ревет в полную силу, гусеницы пробуксовывают, и... мы сели на «брюхо». Рядом сели еще два танка. Оказалось, лощинка - совсем незаметное, заросшее травой болотце. Танковая атака вскоре закончилась, немцы отошли за лес, за реку, мост через которую взорвали. Вскоре подлетает ротный, мать в пе- ремать - почему застряли; командир танка, становись на крыло - буду расстреливать. Молча сносим эту яростную болтовню, чувствуя какую-то вину за собой. Ротный нам попался нехороший, и хотя он погиб в бою в Восточной Пруссии, не могу подавить к нему неприязни.
Всю ночь вытаскиваем свои танки, носим тяжелые буксирные тросы с других танков, сцепляем последовательно выделенные для буксировки 2 танка, вытаскиваем наш, затем тремя танками - другие
два. Начало светать. Не успели занять свое место на новой исходной позиции, команда: «Заводи, вперед». Идем по дороге к реке, навстречу несутся наши автомашины-амфибии, их экипажи возбуждены: немцы контратакуют! Танковый батальон на приличной скорости выходит из леса, контратакующие немцы мгновенно исчезают. Быстро появляются саперы, начинают восстанавливать мост, танки рассредоточиваются на берегу, маскируются. Немцы начинают артобстрел нашего берега и моста, но саперы мужественно работают под огнем. Налетают немецкие самолеты, бомбят мост, но не очень успешно. Только улетели немцы, летят наши «Илы» и... бьют эрэсами по нам. Материмся на них, грозим кулаками, хорошо, что они мажут. Часа через два переправа готова, быстро переправляется первым наш взвод. Все дома на том берегу горят, идем между ними, на окраине среди деревьев развертываемся и начинаем с места стрельбу по немецким позициям, расположенным метрах в 600-х, поджидая остальные переправляющиеся танки. Видно, как немцы перебегают из окопа в окоп, бьем по этим местам из пушки. Немцы начинают и наращивают артобстрел переправившихся танков, снова налетает авиация, кругом все грохочет, осколки молотят по броне. Жутко и весело, не то, что вчера. Выглянув в открытый люк, вижу: 2 наших танка горят. По радио команда: «Вперед, немцы отходят». Дело пошло веселее... Наш танк в ГПЗ - головной походной заставе, видимо, в наказание за то, что засели в болоте во время вчерашней атаки.
