Было ясно, что Линдзи возбуждает мысль о том, что ее вновь покажут по телевидению.

– А я помню телевизор, – сказал один из бандитов.

– За съемки они, наверное, нам заплатят? – предположил другой. – Может, предложат европейские бумажные деньги.

– Да у них в ходу, поди, только кредитные карточки, – заметил третий.

– А я помню кредитные карточки, – сказал первый бандит.

Сниффи несколько раз подпрыгнул, привлекая к себе внимание, и сообщил:

– Я на всех парах прикатил сюда из лагеря Красного Креста как раз для того, чтобы предупредить генерала о тех европейских ублюдках. Они вознамерились вытеснить нас из бизнеса и ради этого уже объединились с Университетской Лигой!

Линдзи, глядя на него, наморщила лобик.

– Похоже, Сниффи, тебе и впрямь следует срочно поговорить с генералом.

И Сниффи, спиной ощущая завистливые взгляды, обогнул ее стол. Дверь в кабинет Рокфеллера оказалась незапертой, и он без стука вошел внутрь.

Пол устилал персидский ковер, стены покрывали панели из натурального ореха, кожаные с золотым тиснением кресла были доставлены сюда из здания конгресса Штата, ко всем окнам крепились стальные пластинки с искусной гравировкой. За приоткрытой дверью в соседнюю комнату виднелись и другие сокровища: микрокомпьютер, открытый ящичек с настоящими гаванскими сигарами, коробка с новыми электрическими лампочками, банки с сардинами. Стены той, соседней, комнаты были украшены охотничьими трофеями – полусотней голов лосей, медведей и оленей.

На Рокфеллере был серый шерстяной костюм-тройка, на ногах – расшитые серебром высокие ковбойские сапоги из кожи питона. Он методично жевал батончик «Марса» – давно ставшую редкой и очень дорогой шоколадку. Рядом с ним сидели два блондина в черных мешковатых брюках и белых сорочках. Оружия у них Сниффи не заметил. Один из блондинов держал на коленях широкополую шляпу, другой – миниатюрную видеокамеру.

У двери в кресле развалился одетый в бейсбольную шапочку и джинсовый комбинезон личный телохранитель Рокфеллера – лейтенант Форбос. Завидев входящего Сниффи, Рокфеллер широко улыбнулся, из чего Сниффи сразу заключил, что тот уже читал листовки европейцев.

Блондин постарше с интересом оглядел Сниффи и спросил:

– Кто это?

У него был режущий ухо акцент, должно быть, английский он изучал в Британии.

– Это – Сниффи. Привет, Снифф. Давно не виделись.

– К вашим услугам, генерал! – воскликнул Сниффи. – Можете всегда на меня рассчитывать, но своим визитерам не верьте.

– Это – герр Шпитцлер, – невозмутимо представил своих гостей Сниффи генерал. – А это – синьор Андолини.

– Рад встрече, – сказал Шпитцлер, поднимаясь с кресла. Держался он необычайно прямо, будто у него был искусственный позвоночник. – Но вы, мой юный друг, заблуждаетесь относительно нас. Мы здесь с дружественным визитом, прибыли, чтобы помочь вам.

– Последний раз, когда мы слышали о том, что творится за океаном, помощь была нужна вам, ребята, а не нам, – буркнул Рокфеллер.

– Жизнь в Европе за последние годы значительно улучшилась, – возразил Шпитцлер. – Мы у себя уже преодолели социальные взрывы и хаос.

Сниффи, усевшись на софу, привалился спиной к стене. На случай, если придется спешно уносить ноги, глаз с двери он не спускал. Хотя ноги его уже вряд ли спасут. Слишком хорошо укреплена штаб-квартира торговцев. Надо бы постараться, чтобы развязка ситуации наступила здесь, сейчас.

– Рад за вас, – сказал Рокфеллер. – Тем более что поначалу в Европе было даже хуже, чем здесь, в Америке.

– Да, нам досталось. Только в Швейцарии погибло два миллиона человек. По всей Европе – более пятидесяти миллионов. В основном люди умирали в первые годы кризиса. Но худшее для нас уже позади.

Задумавшись на несколько секунд, Рокфеллер пробормотал:

– Прорва народу. Интересно, а как много американцев погибло?

– По нашим подсчетам, приблизительно девяносто пять миллионов, – с готовностью сообщил Шпитцлер. – Хотя, возможно, и больше. Подсчеты весьма приблизительные, поскольку в Америке давно уже не существует централизованной власти.

– Бог ты мой! – Рокфеллер приподнял брови. – Целых девяносто пять миллионов!

– Мы полагаем, что во всем мире сейчас насчитывается не более трех миллиардов человек. Следовательно, в последние пятнадцать лет на Земле погибло около трех миллиардов. – Шпитцлер печально опустил глаза.

Манерами и спокойствием Шпитцлер напоминал профессионального карточного игрока, и Сниффи решил, что, хотя выглядит он двадцатипятилетним, на самом деле ему далеко за пятьдесят.

Рокфеллер молча жевал батончик «Марса».

– Ну, – вступил в разговор Сниффи, – по-моему, ничего страшного не произошло. Людей хотя и стало меньше, но жизнь их удлинилась.

– Ничего себе удлинилась! – воскликнул Шпитцлер. – Да будет вам известно, мой юный друг, что из-за болезней, голода и, конечно же, из-за царящего везде насилия, вызванного появлением омолаживателя, средняя продолжительность жизни сейчас составляет всего лишь двадцать с небольшим лет.

– Вы отлично информированы, – заявил Рокфеллер. – Но что нам толку от ваших цифр?

– Дело в том, что благодаря своему последнему изобретению мы научились жить с омолаживателем, – принялся похваляться Шпитцлер. – Объединенная Европа уже вполне способна прокормить себя и даже поставлять продукты на экспорт. В Женеве возобновилась деятельность Организации Объединенных Наций. Мы верим в то, что недалек тот час, когда во всем мире будут восстановлены мир и порядок.

Рокфеллер скомкал обертку от шоколадки и, натренированным движением швырнув ее в корзину, сказал:

– Ну, Торговая Палата города Роли приветствует торговлю во всем мире. Мы располагаем самыми обширными ресурсами на всем Пидмонте и готовы к сотрудничеству. Роли – стратегическая столица Северной Каролины. Как только город будет целиком наш, мы сразу двинем на Шарлотт, Ричмонд, Чарлстон... Да что там эти города, мы возьмем в свои руки все Восточное побережье! Места здесь богатые. Мы предложим европейцам любой товар – наркотики, табак... Только скажите, что вам нужно! Вы поможете нам, а мы – вам!

Рокфеллер встал, нагнулся и выволок одной рукой из-под своего необъятного письменного стола на середину комнаты ящик размером с микроволновую печь. Сниффи доводилось прежде видеть этот металлический, цвета хаки, ящик с надписью «Армия США», но что в нем, он не знал.

– В этом ящике – тяжелый ручной пулемет М-3 50-го калибра, – сообщил Рокфеллер, открывая крышку ящика и доставая из него посверкивающего черным металлом монстра. – Ствол у него керамический, большинство деталей изготовлено из композитных материалов, оттого весит он вполовину того, что весил старый добрый браунинг 50-го калибра. Скорострельность такая, что и представить страшно, отдачи почти никакой, а каждая пуля способна пробить огромную дыру в лобовой броне танка.

Рокфеллер, смачно прищелкнув языком, продолжил:

– Беда только, что таких игрушек было выпущено всего ничего. Пентагон едва успел запустить их опытную партию, как началась заварушка с омолаживателем. Мне очень повезло, что я обзавелся хотя бы одним.

Лица швейцарцев оставались непроницаемы. Они сидели неподвижно, лишь Андолини слегка перемещал видеокамеру, постоянно держа Рокфеллера в фокусе.

– Бьюсь об заклад, что у вас, ребята, таких игрушек нет и в помине. – Рокфеллер достал из ящика обойму и привычно вогнал ее в ручной пулемет. – Ведь и ежу понятно, что в Европе классно изготовляли только часы! Но вам наверняка по силам сделать копии с моей малютки. Ведь так? – Он на секунду замолчал. – Так я вам вот что скажу. Дайте мне штук тридцать таких игрушек, ну и, конечно, патроны к ним, а я через день положу к вашим ногам весь Западный Роли. Ну как, честная сделка?

– Силой оружия глобального кризиса не разрешишь.

– Тогда нужно более мощное оружие!

Шпитцлер невозмутимо кивнул и сказал:

– У нас есть более мощное оружие. Пули, начиненные гуманизмом.