Послышался шорох, и Сабрина, повернув голову, узнала высокую фигуру Бретта. Он курил, и сладкий запах его табака разливался в воздухе.

Улыбаясь, он остановился всего в нескольких дюймах от нее и весело спросил:

— Королева бала прячется? Или я снова… не вовремя?

Сабрине не понравилось выражение его глаз, и она опять рассердилась.

— Здесь никого нет… Хоть все обыщите. — Она с вызовом посмотрела на него. — Впрочем, это вас не касается, не правда ли?

Он молчал, разглядывая кончик своей сигары, прежде чем выбросил ее, потом оперся рукой о ствол над головой Сабрины.

— Может быть, я хотел бы, чтоб это меня касалось. Что вы скажете на это?

У Сабрины чуть слезы не брызнули из глаз. Она стояла и смотрела на него, очарованная услышанными словами.

Он нежно провел рукой по ее шее, лаская бархатистую кожу. Сабрине стало душно.

— Сабрина? — хрипло позвал он ее, почти касаясь губами ее уха. — Не отвечаешь? Как я должен понять твое молчание? Ты согласна?

Сабрине пришлось собрать все силы, чтобы ответить.

— А если да?

Он с облегчением вздохнул, и Сабрина почувствовала легкое прикосновение его губ к своей щеке.

— Если да, тогда я…

И он прижался губами к ее губам.

Это был долгий жадный поцелуй, от которого голова у Сабрины пошла кругом. Она не сделала ни малейшей попытки высвободиться. Ведь это был Бретт, которого она любила. Она страстно прижалась к нему и приоткрыла губы, ища языком его язык.

С тихим стоном он оторвался от нее.

— Это сумасшествие, малышка… Но, кажется, его-то мне и надо. — Он еще крепче обнял ее. — Я не хотел, чтобы это случилось, — каким-то не своим голосом проговорил он. — Я боролся с собой с того самого дня, когда в первый раз тебя поцеловал. Кажется, я проиграл…

Сабрину волновали и его слова и его близость.

— Неужели это так ужасно? Почему ты все время боролся?

Он недобро рассмеялся.

— Ты спрашиваешь меня? Меня, который знал только предательство женщин?

— Глупый, — ласково проговорила Сабрина. — То, что случилось много лет назад, — ужасно, но это не имеет никакого отношения к нам. Никакого!

Он молча смотрел на нее, потом тихо произнес:

— Хотелось бы верить. Надо поверить, потому что ты околдовала меня, Сабрина. — Он хмуро усмехнулся, словно с ним сыграли недобрую шутку. — Я мечтаю о тебе, ты мучаешь меня, и хотя днем я могу сколько угодно ругать себя, ночью… — Он вновь припал к ее губам, и она поняла, как он терзает себя, судя по почти грубому поцелую. Он опять помолчал. — Ночью я опять мечтаю о тебе. Сколько я ни стараюсь внушить себе, что я сошел с ума, сколько ни убеждаю себя, что все равно ничего хорошего из этого не выйдет, потому что ты такая же, как все, что ты тоже предашь меня, я все равно мечтаю обнять тебя и поцеловать… И любить тебя.

Последние слова он произнес так тихо, что Сабрина, скорее, догадалась о них, но она догадалась и погладила его иссиня-черные кудри.

— Разве так плохо любить меня? — прошептала она. — Ну, что в этом плохого?

— О, Господи! — взорвался Бретт. — Да не знаю я ничего! Я только знаю, что когда увидел вас вдвоем с Карлосом, то готов был убить его… и тебя задушить! Ни одна женщина еще не вызывала во мне такой ревности!

Сабрина стала было возражать, объяснять, но Бретт приложил ей палец к губам.

— Нет! Ничего не хочу слушать! С этим покончено! Ты сама сказала, что прошлое не имеет к нам никакого отношения, и твое прошлое тоже не имеет! — Глаза его горели огнем, и он едва сдерживал себя. — Как я хочу тебя! Все мои чувства говорят мне, что я должен вскочить на коня и бежать отсюда, словно за мной гонится тысяча чертей, но я не могу! — Он крепко сжал ее плечи и опять невесело рассмеялся. — Господи, да я сумасшедший, малышка! Я заставил себя думать, что хочу спасти тебя от Карлоса, но мы оба знаем, что это не правда. Ведь так?

Сабрине никак не удавалось поймать его взгляд. Она долго ждала, когда он признается ей в своей любви, но не так же. Да он, в сущности-, и не сказал, что любит ее. Хочет — да. А любит ли? О любви они не говорили. Однако надеясь на лучшее, Сабрина думала, желание может стать началом любви. А, может быть, для такого мужчины, как Бретт, это и есть любовь? Но сколько же в его голосе муки. У нее заныло сердце. Наверное, ей было немного жаль и себя тоже. Ясно, что он идет к ней не по доброй воле. И все-таки Сабрина понимала, что не упустит своего часа, даже если он не скажет слов, которые она жаждет, слышать. Она все равно с жадностью возьмет хотя бы то, что он ей предложит! Со временем она докажет ему, что он не прав, и если другие женщины обманывали и предавали его, она никогда этого не сделает. Ведь она по-настоящему любит его! И он полюбит ее… со временем. Время — больше ей ничего не надо…

Сабрина молчала, и в конце концов он довольно сильно встряхнул ее.

— Почему ты молчишь? Ты не подаришь мне даже довольной улыбки за мои унижения?

Ей стало его жалко, но она надеялась, что когда-нибудь все будет совсем хорошо. Она слабо улыбнулась.

— Унижения? — поддразнивая его, переспросила она. — Что-то непохоже, керидо! Ты не просишь, ты требуешь!

— Да, малышка! О, да!

Он опять обнял ее и поцеловал.

Неожиданно они услыхали рядом короткий смешок, приглушенные голоса, и Бретт с неохотой оторвался от нее. Оглядевшись, он пробормотал сердито:

— Кажется, я выбрал неудачное место и время для того, что я хочу сказать. — Глаза у него мечтательно заблестели. — И сделать.

Сабрина тихо рассмеялась. Кровь бурлила в ее жилах, и все тело пело от радости. Он будет ее любить! Она потянулась, поцеловала его и, пританцовывая, побежала прочь.

— У нас еще будет время! Будет? Он хотел было поймать ее, и почти нежная улыбка осветила его лицо.

— О, в этом ты можешь быть уверена! Остаток праздника Сабрина была как в счастливом тумане. Она танцевала, ела, смеялась, и слова Бретта звучали радостной песней у нее в голове.

Что до Карлоса, то в бешенстве покинув Ранчо дель Торрез, он помчался к Констанце, привязал коня позади ее дома и отыскал ее одну во дворе.

Было еще не поздно, и она вышла подышать вечерним воздухом, поскольку в доме было еще довольно душно после дневной жары. Единственный фонарь на крыльце освещал ее, сидевшую за столом, на котором стоял бокал с соком. Увидав Карлоса, она спросила:

— Позвать служанку, чтобы принесла еще бокал? Или предпочитаешь что-нибудь покрепче?

— Покрепче!

Констанца хлопнула в ладоши, и через несколько минут Карлос уже сидел рядом с ней за столом, в бешенстве глядя на золотистый напиток. Он выпил виски одним глотком и налил себе еще.

— Почему тебя не было на балу?

Констанца слабо улыбнулась.

— Потому что, — сухо ответила она, — я не хотела стать такой, как ты сейчас. Надо понимать, что твои дела пошли не так, как бы тебе хотелось?

— Диос! Никогда еще я не был в такой ярости! Мне пришлось наблюдать, как гринго заявляет свои права на Сабрину, а потом еще терпеть от нее оскорбления! Так и убил бы обоих!

Констанца постаралась не измениться в лице.

— Что случилось? Надеюсь, ничего такого, чего бы ты не мог исправить?

Карлос коротко пересказал ей события прошедшего дня. Констанца побледнела. Карлос заметил это и ухмыльнулся.

— Тебе тоже неприятно, не так ли? А теперь подумай, каково было мне! С каким бы удовольствием я перерезал ему глотку! — Он сощурился. — А мой любимый дядюшка… Когда-нибудь он мне заплатит за все!

— Так ты покончил с этим? Ты больше не хочешь жениться на Сабрине? Карлос расхохотался.

— Покончил? Ну нет! Ни за что! Без ее состояния я человек конченый! Или я заполучу, его, или мне придется заняться разбоем!

Констанца откинулась на спинку стула.

— Что ты собираешься делать? Как ты им помешаешь? Если Алехандро не против их брака и Сабрина согласна, что еще можно сделать?

Я убью его!