— Звучит просто божественно, — сказала Сьерра. Они прилетели в самый близкий к острову аэропорт и сели на водное такси. Остров назывался Пеликаний Риф и был словно нарисован пастелью на фоне лазурного неба. Дома в городке взбегали вверх по холму, а узкие асфальтовые улочки, покинув его пределы, исчезали в густых зарослях, похожих на джунгли.

Их такси встретил старик по имени Морис, приехавший на пурпурном джипе. Он отвесил Сьерре церемонный поклон, потом взял ее чемодан и помог забраться в машину.

— Моя машина прямо под цвет ваших волос, — заметил Морис и широко улыбнулся, когда Сьерра усмехнулась в ответ на его слова.

Доминик был сегодня молчалив. Казалось, он волнуется, чего-то ждет и опасается. Сьерра следила за выражением его лица, когда он садился на пассажирское сиденье. А потом Доминик обернулся, и Сьерра заметила складку в уголке его рта и то, что он так и не снял темных очков.

— Здесь замечательно, — сказала она, положив руку ему на плечо. Доминик машинально накрыл ее ладонь своей, и Сьерра переплела свои пальцы с его. — Спасибо, что привез меня сюда.

— Я хотел сделать тебе приятное, — ответил Доминик, но по его голосу можно было сказать, что ему самому эта поездка не доставила удовольствия.

— Нам приятно, что вы вернулись, мистер Вулф, — заметил Морис, пока они тряслись по узким улочкам. — Нам вас не хватало.

Складка у рта Доминика стала еще жестче, но в конце концов, он кивнул Морису:

— Спасибо.

— А вот вы приехали — и словно ничего и не было. Все просто замечательно, и вам здесь будет хорошо! — Морис искоса взглянул на Доминика. — Вы ведь приехали сюда на медовый месяц?

— Да.

Морис довольно рассмеялся.

— Ну, тогда вам точно понравится! Моя Эстелла не будет вам досаждать. Эстелла — кухарка и экономка в этом доме, — пояснил он Сьерре. — Я велю, чтобы никто не мешал вам. — И он снова рассмеялся, а Сьерра зачарованно следила, как Доминик заливается румянцем.

— Мы женаты уже довольно долго, — напряженно заметил он. — Вряд ли нас можно назвать новобрачными.

— Это точно, — согласилась Сьерра. — Но, будьте уверены, мы только обрадуемся, если нам никто не будет мешать!

Они с Морисом рассмеялись, а Доминик словно спрятался за своими очками.

Но Сьерра знала, что надо вести себя как обычно. Они приехали сюда на медовый месяц. Приехали, чтобы узнать друг друга получше. Поэтому должны быть самими собой, не притворяться и не лгать.

Потому что оба хотели, чтобы у них все получилось.

Натан ошибся — и не в первый раз в своей жизни.

Какого черта Доминик послушал этого дурня? Что мог Натан знать о том, каково это — быть женатым или стараться наладить отношения с собственной женой? Сам-то он не женат, и никогда не был! Натан свободен, как птица, как ветер. Ни разу не был обручен или влюблен и, насколько знал Доминик, даже не посмотрел на одну и ту же женщину дважды. Так какого черта он стал указывать Доминику, что делать?

И какого черта Доминик послушался его?

Все просто: когда он сидел в своем кабинете, в городе, построенном из стекла и стали, в котором он ощущал себя сильным и уверенным, такое рискованное предложение казалось вполне приемлемым.

И вот Доминик закончил с делами, приехал домой, расписал Сьерре все прелести этого уголка мира, совершенно очаровав ее видением рая на земле. Но по мере того, как они к нему приближались, самоуверенность Доминика катастрофически таяла.

Они пересекли пролив, и на Доминика нахлынули воспоминания. Былые надежды. Боль.

К тому же их встретил — явно по подсказке отца — Морис. Морис, который когда-то пришел к Доминику с известием о том, что Карин нет на месте. Морис, который тогда, похлопал Доминика по плечу и грустно сказал: «Знаешь, она могла просто запаниковать». Морис, который пошел с известием к Дугласу, а тот отправил своих людей на поиски невесты.

Знала ли что-то об этой истории Сьерра?

Скорее всего, знала. Сам Доминик, конечно, ни словом не обмолвился, но Мария наверняка была в курсе. Рис точно рассказывал жене об их фамильном поместье на Багамах, а пару месяцев назад он вообще привозил сюда всю семью. «Это вроде сеанса психотерапии, — сказал он позже Доминику. — Однажды тебе тоже придется вернуться туда». Но Доминику ни к чему была подобная терапия. Однако теперь бежать уже слишком поздно.

Сьерре понравился остров. Она по большей части обходилась без темных очков, и поэтому все ее чувства были как на ладони. Все вокруг приводило ее в восхищение.

Машина выехала на длинную петляющую дорогу, что вела к дому Вулфов. Сьерра подалась вперед и вскрикнула от восторга, когда галерея джунглей раздалась в стороны, и они оказались в рукотворном саду. Посреди него стоял низкий дом, крашенный в персиковый цвет, одну стену которого, целиком обвивала винно-красная, бугенвиллея.

— Какой красивый! Просто чудо. — А потом Сьерра уловила за домом блеск лазурных вод Карибского моря. — Вот это да! Здорово! — И, подавшись вперед, она обвила руками плечи Доминика и крепко обняла его.

Прикосновение рук Сьерры, ощущение ее дыхания на шее, слова, которые она шептала на ухо Доминику, — все это странным образом успокоило его. Это была Сьерра, а не Карин. Время изменилось — прошлое уже ушло. Они женаты. И им просто надо постараться сохранить этот брак.

Морис остановил машину и вышел наружу. За ним последовал Доминик, который помог выбраться Сьерре. Прижимая широкополую шляпу одной рукой, Сьерра принялась в восхищении оглядывать окрестности. Все приводило ее в восторг — мангровые заросли, неглубокий рыбный садок, выложенное каменными плитами патио, покрашенные в белый цвет подпорки, по которым карабкались стебли бугенвиллеи, стройные стволы олеандров, гамак, песок, море.

— Я просто влюбилась в это место, — сказала Сьерра Доминику и снова обняла его.

И пока они стояли так, обнявшись, страхи и обиды Доминика словно бы улетучились. Трудно было помнить о Карин в присутствии такой яркой женщины, как его жена. Трудно было думать о несостоявшейся свадьбе, когда Сьерра вовсю болтала об их собственной и о приеме, который задал по этому случаю Вулф-старший. Ни к чему размышлять о прошлом, когда в настоящем открывалось столько поводов для радости.

Доминик не предполагал, что возвращение на Пеликаний Риф будет поводом для радости. Он готовился к нему как к серьезному, требующему сосредоточенности и выдержки испытанию. Но в результате все предприятие оборачивалось увлекательнейшим приключением.

Едва они вошли в дом, как Сьерра предложила:

— Пойдем, искупаемся?

— Прямо сейчас? — удивился Доминик, а потом желание окунуться охватило и его. В конце концов, он приехал сюда не для того, чтобы отсиживаться в доме. — Хорошая мысль. Пошли.

Сьерра облачилась в пурпурный купальник без бретелек, нанесла защитный крем и втерла в волосы какой-то маслянистый состав.

— Иначе океан покраснеет, — объяснила она и усмехнулась. — Шучу. Это чтобы защитить волосы.

— А, ну да, — усмехнулся в ответ Доминик. Но основное его внимание было сконцентрировано не на волосах Сьерры, а на ее почти обнаженном теле, которое он так долго не видел. — Ты иди, — сказал он, — а я пока переоденусь.

Когда, он вышел на пляж через несколько минут, Сьерра стояла на пирсе, опершись на поручни, и разглядывала берег. Насколько хватало глаз, он был абсолютно пуст.

— Потрясающе, — заметила Сьерра. — Рай земной — и совершенно заброшен. Это, должно быть, самый большой секрет в мире.

— Но мы-то о нем знаем, — улыбнулся ей Доминик, протягивая руку.

Сьерра вложила в нее свою ладонь.

— Тогда пусть он будет только наш.

Они спустились на пляж, и Сьерра побежала в воду, а Доминик погнался за ней, внезапно поняв, что последний раз он так бежал навстречу прибою еще будучи подростком. Ощущение было потрясающее. Ощущение освобождения.

Сьерра нырнула, и он нырнул вслед за ней. Потом оба выплыли на поверхность, фыркая и отдуваясь.

— Просто божественно! — воскликнула Сьерра.