Человек поднялся и подошел к шкафу-бару, установленном на стене. Он распахнул двухстворчатую стеклянную дверь и поманил меня пальцем. Вместо бутылок внутри шкафа был миниатюрный макет моей комнаты. Я вопросительно посмотрел на человека и стал изучать макет, сделанный с феноменальной точностью. В нем были повторены даже малейшие детали, вплоть до чуть помятого края циновки.

– Дотроньтесь, – видя мое непонимание, негромко посоветовал человек.

Я протянул руку к изображению своего кресла, намереваясь поднять его и рассмотреть поближе. Мои пальцы прошли сквозь ручки кресла насквозь, но их цвет остался на пальцах. Я отдернул руку и перевел взгляд на человека в зеленом.

– Все правильно, – кивнул тот. – Зеркала. А слышно все из этих дырок, – он показал на длинный ряд небольших отверстий, усеивающих стену на уровне человеческого лица. Вас вчерашний разговор с Джимми Дораном был зафиксирован, равно, как и две попытки выйти в коридор. Зачем, кстати, вы попытались выйти вторично?

– Мне не спалось, – пожал плечами я.

Интересно, есть ли у них средства слежения в коридорах? Видимо, не было, потому что человек в зеленом кивнул, явно оставшись удовлетворенным ответом.

– Что касается Джимми Дорана, то при чем тут я? Если вы слышали наш разговор, то могли бы заметить, что я даже не собирался принимать их предложение.

– Конечно, – согласился человек, – именно поэтому вы еще участвуете в соревнованиях. Это просто предостережение, чтобы вы были поаккуратнее.

Я повернулся и направился к выходу.

– И еще кое-что, – Он неожиданно радушно улыбнулся, – желаю удачи. Набейте этому мерзавцу физиономию так, чтобы его мать родная не узнала.

– Сомневаюсь, что у Джимми была женщина-мать, – ответил я и вышел.

Я отправился прямиком к Горо, но там меня ждала неудача. В его номере я застал только пожилую японку, которая протирала пыль самодельным веником. Я миновал следующий коридор, где, по моим рассчетам, должен был жить Ейджи, но заходить не стал. Парень вряд ли уже остыл и стал бы разговаривать.

Я дошел до коридора Джимми и остановился. За ним, наверняка, следят еще пристальнее, чем за мной. Вдобавок, он не находился в числе тех, от кого мне хотелось бы получать информацию. Пусть даже и полезную.

Я прошел дальше, но не успел пройти и нескольких шагов, как передо мной, словно из-под земли, выросли два гориллообразных охранника.

– Извините, мистер Прет, – вежливо, но непреклонно обратился ко мне один из них. – Согласно правилам чемпионата, вы не имеете право видеть своих будущих соперников, за исключением непосредственного.

Я смерил его взглядом и утвердился в мысли, что у меня нет ни малейшего желания с ним спорить, равно как и шанса справиться. Поэтому я послушно развернулся кругом, бросив через плечо:

– А у вас есть где-нибудь список этих правил? А то я, куда ни плюну, нарываюсь на запрещение.

Второй охранник засмеялся.

– К сожалению, мистер Прет, эти правила познаются только по мере столкновения с ними.

Я понимающе кивнул.

– Прямо как жизнь, верно?

Охранники одинаковым жестом оскалили зубы.

– Возможно, мистер Прет, – донеслось мне в спину, но я уже так и не понял, какой из них это сказал.

В моей комнате меня ждала целая делегация судей, которые требовали, чтобы я назвал им тип оружия, которым собираюсь драться с Джимми и, в случае победы на ним, с Шигео. Я отказался, желая сохранить эти сведения в тайне вплоть до выхода на татами. Мой сенсей говорил: предупрежден – наполовину подготовлен, а мне совершенно не хотелось подготавливать Джимми. Судьи ссылались на подпункт двадцать два параграфа восемь тома четыре, я – на здравый смысл. После получасовых пререканий, судьи оставили меня в покое, вытребовав с меня обещание предоставить им необходимые сведения в течении двух часов. С учетом того, что бой начинался через два с половиной, меня это вполне устраивало.

Я облился ледяной водой, уселся поудобнее и не спеша занялся самомассажем, разгоняя кровь по застывшему телу, чтобы подготовиться к разминке. Одновременно я размышлял о том, какое все-таки выбрать оружие? То, что не карате, все всякого сомнения. Джимми настолько здоровее меня, что возможности одолеть его голыми руками у меня нет никакой. Можно использовать меч – очень мощное оружие. С ним я практически непобедим. Но меч в течении соревнований можно использовать только четыре раза, а у меня еще десять соперников впереди. Тратить на такого, как Джимми – опасного только своими физическими габаритами да склонностью к жестокости, жалко и обидно.

Шест – мое любимое оружие. Но он больше приспособлен для дальнего боя, а Джимми со своими палками будет рваться в близкий контакт. Кроме того, шестом удобнее обороняться, а не нападать. Нет, не шест.

Остались только нунчаку. В течении соревнований я мог использовать четыре типа оружия, каждый из них по четыре раза. «Ну что ж», подумал я, пожав плечами, «нунчаку –отличный выбор!». Заодно попробую отработать парочку новых техник. Мне их показали уже несколько недель назад, но что-то никак руки не доходили.

Я снял со стены свои боевые нунчаку. Две тонкие, кажущиеся практически невесомыми, палки, сделанные, на самом деле, из отборного бука и весящие не меньше, чем пистолет, были перетянуты изящной, почти декоративной цепочкой. Я всегда предпочитал цепи веревку, но, если бы я сражался против меча, ее бы перерубили, и мне пришлось ее снять и натянуть вместо нее цепь.

Я сделал несколько неторопливых махов. Оружие прекрасно лежало в руке.

В дверь негромко постучали. Я крикнул «Открыто» и на пороге показался недавний судья. Увидев нунчаку в моей руке, он сдержанно наклонил голову, но глаза его довольно заблестели.

– А для Шигео? – поинтересовался он.

– Карате, – улыбнулся я.

Брови судьи взлетели вверх.

– Шигео прекрасно владеет нунчаку, – предупредил он.

– Если не получится с двух попыток, то я возьму меч, – успокоил его я. – У меня же три попытки, верно?

– Верно, – судья еще раз кивнул. – Желаю успеха.

Дверь закрылась. Я продолжил занятия и тренировался до тех пор, пока не раздался звук первого удара гонга. Я отложил нунчаку и стал одевать кимоно. Сенсей советовал, чтобы я в первую очередь следил за опрятностью кимоно, так как если оно не будет идеально сидеть на теле, то даже самые плавные движения со стороны будут выглядеть тяжелыми и неуклюжими, а это снижение балла.

Я несколько раз перевязывал пояс, добиваясь того, чтобы концы висели идеально ровно. Удовлетворительного результата я добился как раз в тот момент, когда гонг прозвучал повторно. Я вышел из комнаты и пошел на татами.

И снова. Холод… Как вчера. Все повторилось, даже моя стойка. Только моя правая рука была не на бедре, а выставлена вперед и сжимала одну из палок нунчаку.

Джимми чопорно ответил на мой поклон, чуть наклонив голову и тут же перешел в атаку. Я спокойно ждал. Я собирался подождать, пока он дойдет до меня и тогда, запустить свою любимую комбинацию: в голову слева, в голову слева, перехват, по рукам, перехват, снизу в пояс, перехват, справа по голове и все сначала. Заблокировать это последовательность ударов не мог пока никто. Маскимум, что удавалось моим соперникам, это либо блокировать удары в голову, либо отпрыгивать за пределы досягаемости. Второе было ненадолго, на татами особенно не разбегаешься.

Все опять произошло не так, как я планировал. Словно демон вселился в мое тело. Джимми успел сделать только два подшага, когда я сорвался с места и понесся к нему, как сумасшедший. Три прыжка и на четвертом Джимми получил мощнейший удар с лета в голову, прямо по дурацкой шляпе. Раздался глухой стук и я понял, что Джимми аккуратен – под шляпу было подложено что-то вроде картона. Я мог остановиться и потребовать его дисквалификации – на соревнованиях запрещалось использовать дополнительные средства защиты или нападения, кроме отведенных, – но что-то меня держало, словно кто-то изнутри дергал меня за ниточки, как куклу. Нунчаку взметнулись над моей головой и Джимми получил один за другим четыре мощных одинаковых удара в грудь, от каждого из них отступая на шаг. Я пораженно попытался сдержать руку – это не мой удар, я, Прет, чемпион Европы, не дерусь такими тупыми ударами. Я попытался провести комбинацию, но руки действовали против моей воли. Прыжок и Джимми получил еще один, на этот раз двойной удар в голову. Глаза его затуманились, и он покачнулся, но успел подставить руку с палкой и заблокировать коварный удар в прыжке с разворота.