Я проснулась от ощущения чужого взгляда. Нет, оно не неприятным было, а совсем-совсем другим – нежным, ласкающим, чуточку игривым. Открывая глаза, уже знала, что увижу, и улыбку сдержать не могла.

– С добрым утром, любимая, – сказал Кирстен.

– Привет, – выдохнула я. И хотя смущение в этой ситуации было совсем неуместным, почувствовала, что краснею…

В подчёркнуто мужской спальне царил полумрак. Гардины были задёрнуты. Синеглазый боевик лежал рядом, приподнявшись на локте, и улыбался. Я не раз и не два видела его улыбку, но эта была иной, особенной.

Счастье? Нет.

Абсолютное счастье? Да, пожалуй…

– Эмелис, – прошептал тот, кто украл моё сердце.

Его рука скользнула по обнаженной коже и замерла на талии. А через мгновение я оказалась крепко прижата к горячему мужскому телу. Опомниться не успела, как мои губы очутились в плену.

Поцелуй был лёгким, но невероятно сладким, в тон соединившей нас ночи. Голова тотчас закружилась, по телу побежали мурашки.

– Кир… – не выдержав, простонала я.

Меня одарили ещё одним поцелуем и тихим:

– Люблю…

Я не ответила. Осторожно вывернулась из объятий, а прежде чем выскользнуть из-под одеяла, попросила:

– Ты только не подглядывай, ладно?

Боевик усмехнулся, но кивнул.

Он улыбался, а я… я уже не краснела, пылала! Осознание дерзости собственного поступка появилось лишь сейчас и сводило с ума. Нет-нет, я ни чуточки не жалела, но… О Всевышний! Я, Эмелис из рода Бьен, сама пришла к мужчине и фактически заставила его… Нет, не хочу об этом думать.

На цыпочках, словно воришка, дошла до умывальни. Одарила растрёпанную голубоглазую блондинку, которую отразило зеркало, пристальным взглядом и лишь после этого решилась взглянуть вниз.

Бурые разводы на внутренней стороне бёдер сюрпризом, разумеется, не стали, но я всё равно поёжилась. Боль, которую ощутила ещё в момент пробуждения, тоже была понятна и ожидаема, но заботила отчего-то меньше, нежели кровавые следы.

Я глубоко вздохнула, тряхнула головой в надежде прогнать лишние мысли и отправилась в душ… Нет, я ни о чём не жалею.

Кирстен обещание выполнил, действительно не подглядывал. Когда я вышла из умывальни, застала его лежащим на животе. Глаза боевика были плотно закрыты, но ресницы подрагивали. Я сбросила полотенце, в которое завернулась после душа, и юркнула обратно, под тёплый бок.

Кир среагировал мгновенно – извернулся, сцапал в охапку, осторожно, но вместе с тем властно, прижал к постели.

– Как себя чувствуешь? – спросил тихо.

– Хорошо, – выдохнула я. А потом потупилась и прошептала: – Извини.

– За что? – изумился брюнет.

Я не выдержала, зажмурилась, потому что смотреть ему в глаза было чуточку стыдно.

– За простыни… Надо было что-нибудь подстелить…

– Эмелис! – перебил Кир. – Глупостей не говори.

Ну да, для него это глупость. А слуги? Что они подумают, когда будут убирать постель?

Развить эту мысль и устыдиться по-настоящему не успела – боевик припал губами к уголку моего рта, потом поцеловал всерьёз. Сознание мгновенно подёрнулось розовым туманом, тело ослабло. Правда, эта слабость не помешала обвить руками шею Кирстена и ответить на касания губ.

Мир привычно поплыл, да и жар, который охватил тело, был не в новинку. Но прежде я запрещала себе, останавливала, а теперь… пальчики смело скользнули по обнаженным плечам возлюбленного, тело выгнулось навстречу его силе и теплу.

– Любимая… – простонал боевик. – Любимая, не делай так…

Кажется, это я уже слышала, причём не далее как вчера.

– Как «так»? – переспросила хрипло.

Ответом стал невероятно жадный поцелуй и тихое:

– Эмелис, ты меня с ума сводишь. И если не прекратишь… в академию мы в лучшем случае к выпускным экзаменам вернёмся.

Уверенности в том, что Кирстен шутит, не было, поэтому шалить действительно перестала. Отодвинулась насколько могла, стрельнула в брюнета глазками.

– Позавтракать успеем? – спросила я.

Боевик тяжело вздохнул, словно на совсем другую реакцию надеялся, ответил с заметной неохотой:

– Да, любимая. Морвен обычно не раньше полудня портал активирует.

– Ну вот и прекрасно…

Кир отпускать не хотел, но я всё равно из его объятий выскользнула. Не без удовольствия отметила, как потемнели синие глаза, едва отбросила одеяло и встала в полный рост. А когда подхватила ночную сорочку и направилась к смежной двери, ведущей в мою спальню, за спиной раздался исполненный какой-то невероятной, почти звериной тоски, стон.

Кажется, зря я в прошлый раз своей наготы стеснялась…

Мои чемоданы были уже собраны, стояли у дальней стены. В платяном шкафу висело одно-единственное платье – серое, с фиолетовыми оборками. Рядом короткая шубка из меха пустынной выдры, та самая, в которой покидала академию. На полке стопочка нижнего белья.

Горничной в спальне не обнаружилось, чему я, сказать по правде, обрадовалась. И одеваться начала задолго до того, как Бетти постучалась и прошмыгнула в дверь. Девушка появилась ровно в тот момент, когда я пыталась сотворить заклинание для застёгивания пуговиц. Пуговицы поддаваться не желали.

– Госпожа Эмелис, оставьте, – сказала Бетти с улыбкой. – Я сама сделаю.

Отказываться от помощи, разумеется, не стала. Застыла, позволяя горничной застегнуть платье, после села перед зеркалом и расслабилась. Когда Бетти вооружилась щёткой и принялась приводить в порядок волосы, стало чуточку грустно. За две недели так привыкла к помощи этой скромной девушки, что теперь слабо представляю, как обходиться без неё.

Впрочем, эта проблема не нова. Возвращаться к образу жизни самостоятельной, независимой студентки академии магии всегда сложно. Не вообще, а в плане быта.

– Госпожа Эмелис, вам сегодня высокую причёску делать? – спросила Бетти.

Я подумала и кивнула.

Пусть будет высокая. Конечно, в академии такие причёски не приняты, большинству магичек вообще по нраву стрижки, но поводов прятаться, стараться не привлекать внимание, как в начале учебного года, больше нет.

Впрочем, я теперь даже если захочу, спрятаться не сумею.

Интересно, как сокурсницы восприняли моё исчезновение? Наверное, как нечто само собой разумеющееся.

А как воспримут новость о нашей с Киром свадьбе? О Всевышний, кого я пытаюсь обмануть? Девчонки даже не удивятся!

Кажется, я была единственной, кто считал роман с боевиком фикцией. Остальные с самого начала всё про нас знали.

Да-да! Все всё знали! Только мы с Киром два слепца. Или всё-таки один? Вернее, одна? Впрочем, не важно. Всё теперь не важно. На повестке дня только один вопрос – как сказать отцу.

Господина Форана новость, разумеется, не обрадует. Рид моё решение тоже не оценит, но убедить жениха будет проще. Пусть Ридкард очень сильно подвержен влиянию моего папы, но он… он всё-таки помягче. К тому же Рид, в отличие от первого министра Верилии, властью не грезит. А ещё прекрасно понимает, что жить с женщиной, которая влюблена в другого, невозможно.

Когда-то, очень-очень давно, почти сразу после помолвки, мы с Ридом этот вопрос обсуждали. Он тогда совершенно серьёзно просил не влюбляться, а я смеялась и отмахивалась. Все студенты верилийской академии магии были мне знакомы, никто из них не тревожил ни мысли, ни сердце. Я попросту не могла влюбиться, даже если б захотела.

Отправляясь в Дурбор, влюбляться не собиралась тем более, но… прав был тот, кто сказал – сердцу не прикажешь.

А тот, кто сказал, что все беды от женщин, тоже не ошибся – стоило представить, чем аукнется моё решение, по спине побежал холодок.

Если папа добьётся своего, если отвоюет трон у Уйлима из рода Веркур, я стану принцессой, а мой избранник – следующим претендентом на верилийский престол. Злые языки говорят, дескать господин Форан всегда только о своей выгоде заботится, но я?то знаю: отец тревожится о судьбе королевства куда сильней, нежели о собственном благополучии.