Внизу его войско добралось до неприятеля. Вытянувшись в линию, их ждали четыре вялых костерка, вокруг которых валялись обезображенные трупы сусуанцев. Очевидно, это и были вражеские дозоры, беспечные и самоубийственно забывшие о службе. Холмы, вздымавшиеся уже совсем рядом, походили на груди лежащей великанши. Моргающие пятна костров, редкие и блеклые в свете все ярче разгорающегося восхода, усеивали их склоны. Девлик прижал ко лбу пару высушенных соколиных глаз и прошептал заклинание, прогоняющее лимеро. Ему это удавалось гораздо быстрее и легче, чем Рголу: укрывающие войска чары расходились мгновенно и надолго. Справа и слева показались изломанные шеренги тсуланской пехоты, быстро продвигавшейся по полю и уже достигшей подножий холмов. Враг до сих пор не поднимал тревоги! На такое счастье Черные почти не надеялись, но на всякий случай обговорили планы и для подобного начала атаки. Кочевники должны были вырваться в тылы построения Белых, спеша ударить по лагерю гвардии. Только если успеть застать их врасплох, не дать напялить доспехов, взлететь, сотворить чары, тогда может ждать удача. Самый последний кочевник понимал это и рвался в бой. Рубить беспомощных врагов – мечта любого уважающего себя воина степей.
Девлик позволил полностью освободить разум. Лишенные маскировки, кочевники должны были мгновенно предстать перед каждым, кто случайно глянул бы с холма вниз, на поле. Темное, колышущееся море мохнатых шапок и редкие тусклые взблески шлемов, словно одним мазком нарисованные на чистом зеленом холсте. То-то, должно быть, удивится этот наблюдатель!
Девлик проехал немного направо и тронул плечо дремавшего в седле Фухкана и, когда тот продрал глаза и поглядел на мертвеца мутным, раздраженным взглядом, сделал приглашающий жест рукой. Двигайтесь вперед, любезные дикари! Их вождь быстро сбросил с себя сонную одурь и встряхнул плечами. Плеснув на ладонь вина из фляги, Фухкан вытер им лицо, а после медленно, с душераздирающим скрипом вынул из ножен меч. Лезвие было слегка искривленным, удобным для того, чтобы на всем скаку с оттягом протянуть пехотинца и проделать в нем дыру побольше. Фухкан поднял меч повыше, чтобы кончик поймал первый луч солнца, пробившийся в седловину между холмами, и хрипло заорал, что было воздуха в легких:
– ВУ-У-У-У-УУУУУРРРРРРРР!!!
Никаких других слов его воинам уже не требовалось. Они ответили вождю дружным ревом, тянули и повторяли на разные лады тот же самый короткий и резкий клич: "Вур!! Вур! Вууууурр!!" Чуть позже клич сбился и расплылся на многоголосый гомон: каждый на свой лад посылал проклятия врагам, взывал к предкам, перечислял свои бывшие и будущие подвиги. Ужасающий шорох тысяч разом вынимаемых из кожаных ножен мечей перекрыл все и возвестил начало атаки. Дружно ударив каблуками сапог бока коней, степняки ринулись между холмами, похожие на текущую из жерла вулкана лаву. Земля задрожала, воздух поплыл, бурля и выталкивая из шатров бестолковых сонных солдат Лемгаса. Они в ужасе смотрели вниз, на мчащиеся мимо полчища с оголенными мечами в руках и жаждой убийства на лицах; в это самое время на оторопевших Белых с неба обрушились десятки воющих и рычащих демонов. Отблески рукотворных молний расчертили сумерки на западной стороне холмов, там же коротко бухали взрывы и мелькали вспышки огненных зарядов, посылаемых атакующими колдунами.
Миновав холмы, конница разделилась на три неравные части. Большая устремилась вперед, к таким вожделенным белым шатрам гвардии. Один отряд из тысячи всадников повернул на юг, второй, такой же по размеру, – на север. Они должны были посеять панику и смерть среди многочисленных палаток, облепивших восточные склоны холмов. Пока пехота бьет основные силы врага около вершин и на западных склонах, тут могли выстроить заслоны. Кроме того, вражеские волшебники, как сообщали разведчики, должны были прятаться где-то здесь.
Свесившись с седел, кочевники лихо рубили все, что попадало им на пути – людей, растяжки шатров и палаток, флагштоки с многочисленными вымпелами. Кричащие от ужаса люди беспорядочно метались тут и там, мешая друг другу, попадая под копыта коней и бесславно там погибая. Редко кто находил в себе душевные и телесные силы, чтобы оказать сопротивление. Десяток дворян вскочили на коней без седел и доспехов, чтобы атаковать степняков во фланг, но почти все были перебиты из луков. Периодически из суматохи и полумрака прилетали стрелы, выбивающие кочевников из седел, но эти потери были смехотворно малы.
Оба отряда постепенно продвигались выше по склонам, однако скорость их неизменно уменьшалась. Сопротивление становилось все организованнее: вскоре конники уткнулись в настоящий строй. Ряд щитов был хоть и коротким, но плотным, а наружу торчали копья. Поверх щитов вдруг взлетел человек в голубых и зеленых одеждах, пославший перед собой с растопыренных пальцев потоки ледяных стрел. Почти сразу еще один колдун обрушил склон под копытами коней и похожий на сель обвал утянул немало всадников, которые катились вперемешку с конями, остатками шатров и вывернутыми из почвы валунами.
Получив отпор, кочевники немедленно развернулись и бросились наутек. Главное было сделано: никаких резервов для отражения могучего напора тсуланцев у Лемгаса больше не было. Мало того, его основным силам пришлось спешно и беспорядочно разворачиваться, чтобы встретить новую атаку с противоположного направления. Волшебники теперь уже не были такими смертоносными, потому как в рядах врагов колдунов было не меньше, даже больше.
Вопль "Вур!" потряс окрестности еще раз. Уцелевшие после атаки холмов кочевники – а их было еще очень и очень много – бросились по сторонам, разбиваясь на десятки мелких отрядов. Они должны были отвлекать внимание вражеских полководцев, будоражить их тылы, убивать курьеров, то есть сеять как можно больше неразберихи и паники.
Целый дождь из огненных шаров и настоящих потоков пламени сорвался с небес и обрушился на позиции Белых. Некоторые из сияющих, ярко-оранжевых в рассветных сумерках зарядов таяли в воздухе, встретив защитную магию врага, но большая часть врезалась в ряды кое-как перестроившихся солдат. Раздались частые взрывы, от которых холмы заходили ходуном. Там, где склоны были обрушены, земля снова поехала, разваливая вершины на части. Ближайшие тылы шеренг Белых в ужасе закричали; внимание волшебников было отвлечено. Они пытались укрепить почву, но в большинстве своем лишь зря потратили силы и время. Через несколько мгновений бронированные фаланги тсуланцев, почти не потерявшие строя, ударили по деморализованным защитникам холмов и разметали их по сторонам их. Оборона Лемгаса смялась и рассыпалась, как мгновенно сгорающий старый пергамент, от которого остается лишь горстка пепла. Не прошло и получаса с начала столкновения, как обе вершины были заняты. Продвижение Черных больше тормозили осыпи и превратившиеся в завалы мусора останки лагеря, чем сопротивление Белых. Жалкие остатки войск Лемгаса позорно бежали. Никто не пытался еще раз выстроиться и сдержать атакующих сверху тсуланцев на неудобных, перепаханных восточных склонах. Белые просто бежали, непрерывно атакуемые сверху демонами, преследуемые разящими почти без промаха стрелами. Как сметающая все на своем пути волна, ряды фаланг прошли по лагерю Белых и в полном строю спустились вниз. Позади оставались трупы и пожарища. Те немногие, кто смог избегнуть жестокого истребления, разбегались по сторонам, будто муравьи из подожженного муравейника. На пути их ждали мечущие по лугам отряды кочевников, от рук которых пали еще сотни энгоардцев. Торжествуя, армия Черных наступала вперед для последнего и решительного удара. Практически без потерь они обратили в ничто слабейшую половину противных войск. Теперь нужно было победить гвардию Императора.
Кочевники уже достигли лагеря лучших солдат Энгоарда. У тех было немного времени, чтобы осознать угрозу и подготовиться к отражению бешеного натиска наполненных жаждой убивать и побеждать всадников. Тем не менее, очень многие гвардейцы даже не успели облачиться в свои ослепительные доспехи. Некоторые бросились в сражение прямо в нательном белье или в простых одеяниях, с мечами и небольшими круглыми щитами в руках. Заполонившие проходы между высокими, остроконечными шатрами кочевники попросту сметали их с пути. Создавалось впечатление, что победный рейд за Виззел и удачная атака тылов лагеря Лемгаса повторится в точности. Радостные вопли и оскаленные улыбки на лицах степняков говорили: они уже готовы отпраздновать великий успех.
