– А…

– А сейчас – мне пора. Узнать, какие же планы у меня на будущее.

– Понимаю. До встречи!

– Надеюсь, да.

Девлик коротко кивнул и отправился к вилле по той тропинке, по которой пришел и ушел Рогез. Ргол некоторое время смотрел ему во след – долгим, полным тоски и боли взором. Когда Девлик совершенно скрылся за деревьями, князь взмыл в воздух и быстро полетел на запад.

Вилла была громоздким сооружением: деревянные, покрытые белой штукатуркой стены на высоком фундаменте из странных, плоских зеленоватых камней. Приблизившись, Девлик коснулся их рукой – но она не чувствовала шероховатости ноздреватой поверхности. Непонятно, откуда взялся песчаник такого оттенка? Неужели владелец вез такое количество камня откуда-то издалека? Скорее всего, гораздо проще. Прибег к помощи магии. В таком случае, это вилла кого-то из Высоких. Подробности не были известны норгу и он удивился собственной любопытности. К чему ломать голову над столь глупыми и бесполезными вопросами? Решительно оторвав руку от камня, он обошел угол дома и оказался на переднем дворе.

Раньше здесь располагались несколько клумб с цветами, но после зимы никто не собирался восстанавливать их. Из цепочек камней, ограничивавших контуры, некоторые были выворочены, а сами клумбы изрядно перепахали ноги проходивших напрямик людей. На глаз нигде нельзя было заметить прорастающих цветов – везде только ровный ковер крошечной сорной травы, в котором выделялись мощные, сочные стебли осота. По кирпичному забору, покрытому плетями старого, высохшего до коричневы вьюнка, ползли новые побеги.

На одной из клумб был разведен костер, вокруг которого сидели на расстеленных одеялах Гримал с растрепанной шевелюрой, Лимбул с незалеченной еще раной на руке и пара других наемников. Увидев хозяина, они замолкли и принялись вдруг заниматься какими-то неотложными делами: подкидывать в огонь новые дровишки, заглядывать в кипящий котелок, расправлять складки на одеяле. Никто не смотрел в сторону Девлика. Именно такие отношения сложились между ними теперь, с тех самых пор, как Сорген стал мертвецом. Никаких лишних разговоров и бесед на отвлеченные темы. Только приказы и их беспрекословное исполнение. Отношение раба и повелителя.

Девлик молча прошел мимо костра и исчез внутри дома. Там было темно и тихо, только наверху раздавалось бурчание – Миланор беседовал с кем-то из своих помощников. Девлик, прекрасно видевший в почти кромешной тьме, прошел по длинному коридору, миновал две двери и вошел в просторную комнату, тоже совершенно темную. В углу, на полу, раздавалось сопение спящего Хака. Девлик громко велел ему просыпаться, а сам взялся за небольшое колесико, торчавшее из стены рядом с окном. Раздался скрип ремней, которые тянули ставню, закрывавшую окно, наверх. Лучи света немедленно хлынули внутрь комнаты, подобно воде, прорывающейся под приоткрытую плотину. В ярких, желтых лучах воздух наполнился летающими пылинками, тут и там мелькали крошечные перышки. Комната, прежде богато убранная, до прихода Девлика была как следует разграблена, причем подушки грабители, судя по всему, не поделили и потому порвали в клочья. Хак пытался прибраться, но еще много крошечных, невесомых перышек пряталось по разным углам. Стулья с мягкими подушками на сиденьях зачем-то сломали, и их обломки сейчас лежали в углу. Для нужд Девлика пришлось принести с кухни другие – грубые, с толстыми ножками и твердыми сиденьями. Рядом с лакированным, украшенным резьбой столиком на гнутых ножках они смотрелись как толпа грубых мужиков в компании с хрупкой красавицей. Кроме этих предметов мебели, в комнате остались только голая кровать и большой шкаф с выломанными дверцами. Впрочем, Девлику этого было достаточно.

Хак спал на полу, на ворохе одеял, подложив под голову мешок с одеждой. Сейчас он лениво поднимался и пытался пригладить буйные вихры, выросшие на давно не мытой голове.

– Доброе утро, хозяин! – сказал Хак, с трудом проталкивая слова сквозь зверскую зевоту.

– Скоро закат, дурень! Какое тебе утро, – машинально ответил Девлик. Перебрав сваленные на столе вещи, он нашел шкатулку с портняжными принадлежностями. – Умой свою рожу и как следует протри глаза. Будешь штопать мне раны.

Испуганно булькнув, Хак поспешно, с треском в коленных суставах, поднялся и потрусил в коридор, чтобы умыться. Пока он ходил, Девлик снял большую часть одежды, оставшись только в серых, давно не стиранных исподних штанах. Тело его выглядело чудовищно, словно выкопанный из земли недельный труп. Неудивительно, ведь на самом деле оно и есть труп, причем гораздо более старый, подумал Девлик, разглядывая дыру в груди и концы висящей с горла кожи. Среди вещей нашлось зеркало средних размеров, которое мертвец приспособил на подоконнике. Взглянув туда, он увидел не то упыря, не то еще какого персонажа народных сказок. Серое, с явным синеватым оттенком лицо, лысый череп без намека на волосы, глубоко запавшие, чуть ли не ввалившиеся в глубь черепа глаза, нос, от которого остались, кажется, только тонкая перегородка. Горло украшала жуткая черная дыра, кое-как закрытая тонкими пластинками хрящей и похожими на нити лоскутьями кожи. Большая часть покровов исчезла, а тем, что висело вниз, можно было укрыть только половину отверстия. Девлик нахмурился и снова повернулся к столу. Пошарив, он нашел подходящий кусок кожи, непонятно, зачем хранившийся Хаком. Кремовый лоскут, размером с половину ладони. По цвету совершенно не подходит к мертвенной коже на горле, но ведь он не красавица, собирающаяся на бал! Девлик даже криво ухмыльнулся. Лоскут он положил на подоконник рядом с зеркалом, а сам вынул из брошенной куртки мазь, которую дал Ргол.

В это время вернулся Хак, мокрый и фыркающий. Обтирая руки о штаны, он подошел к Девлику и охнул, тыча пальцем в глубокую дыру в груди.

– Ой-ой!! Вам очень больно, Хозяин?

– Не очень, – небрежно ответил мертвец. – Тебе хорошо будет видно здесь, у окна? Надо будет заштопать дырку между ребер, а на горло приклеить вот этот кусок кожи.

Хак, как завороженный, слушал тихий свист и шипенье, доносившиеся из ран тогда, когда Девлику приходилось набирать воздуха для разговора. К счастью, слуга был слишком туп, чтобы пугаться жуткого вида мертвой плоти. Он даже не задумывался, отчего с такими ранами его хозяин до сих пор жив и двигается – он вообще мало о чем умел думать. Глупо и застенчиво улыбнувшись, Хак пробормотал:

– Это что же… Я буду, вроде как лекарь, да?

– Точно, Хак. Возьми-ка подходящую иголку и вон те нитки из жил, да приступай. Не буду же я стоять тут до самой ночи! Солнце уже клонится к горизонту, а с лампой тебе шить будет не так сподручно. Торопись…

– Ой! – едва принявшись шить, Хак отшатнулся. – Тут у вас все ребра сломаны! И кожа по краям рвется…

– Забирай побольше, – приказал Девлик. – А на сломанные кости не смотри. Потом придумаем какой-нибудь корсет.

Кое-как, с трудом успев до заката, Хак зашил дыру в груди Девлика. Из-за расползающейся мертвой кожи ему пришлось стянуть рану необычайно сильно, так, что мертвец немного сжался в левом боку, словно человек, долго носивший тяжести на плече. В грудной клетке теперь была вмятина, покрытая глубокими морщинами и кривыми стежками с толстыми нитками. Стоило Девлику забыться и набрать воздуха для очередного приказа, зашитая дыра угрожающе заскрипела, зашевелилась, словно живое существо, уродливый паук, сучивший лапами. В будущем надо было остерегаться поспешно вдыхать, чтобы не порвать нитки. Подумав, Девлик велел Хаку залить швы липкой рголовой мазью.

После этого, уже при свете пары масляных ламп и за закрытыми ставнями они занялись горлом – однако, здесь справились гораздо быстрее. Получилось все нелепо и убого, словно криво присобаченная на штаны заплата. Девлик меланхолично потыкал в дурацкое коричневое пятно ногтем: там остались следы. Скривившись, мертвец пожал плечами; Хак, застывший рядом с пальцами, перемазанными мазью, ждал приказов.

Тут весьма кстати явились посыльные от Ргола: князь посылал обещанный бальзам и извинялся за то, что не смог прибыть сам.