Тут Ичкил снова замялся, завертелся с бока на бок. Наконец, решившись, он вынул фляжку и сделал изрядный глоток.

– Это что, все? – недоуменно спросил Лимбул. – Конец твоей сказочке?

– То не сказка! – зло ответил Ичкил хриплым голосом. – Все правда, истинная! Только царь Волуян помер вскоре и никакого похода больше не было. Так и не стал я тысячником, ибо Терманкьял войной мало на кого ходил и половину войска разогнал, чтобы не кормить и не сеять рядом с собой смуту. Но я здешние леса еще несколько раз возвращался.

– Зачем? В темень и сырость?

– Здесь зверь живет с хорошим мехом. Называется лаской, живет на деревьях. Мы, когда с Волуяном шли, несколько штук убили, так нам потом за них хорошую цену дали в Сурахии. Поэтому я и ездил, пока золота не набрал себе на табун хороший. После этого уже лет десять тут не бывал… ну да что тут изменится? Это же не степь.

– Ага, – хохотнул Лимбул. – В степи-то небось трава каждый год по своему вырастает?

Ичкил укоризненно поглядел на зубоскала, но ничего отвечать ему не стал. Он глянул на колдуна: тот неподвижно лежал, словно мертвец, с остекленевшими глазами, даже грудь у него не шевелилась. Тогда кочевник с кряхтением повернулся на бок и закрылся попоной. Лимбулу ничего не оставалось делать, как только последовать его примеру.

Утром степняк повел их на северо-восток: именно там, по его словам, начиналась тропа в болоте. Ехали они узкой поляной, тянувшейся по берегу мутной тихой речки. Со временем для проезда осталась узкая тропа, проделанная зверьем: слева заросли мелких елок, справа стена ивняка, малины и бузины на самом берегу. С той стороны стояли мрачной стеной высокие деревья: сосны со стволами, желтыми снизу и темневшими кверху, сизо-зеленые ветлы у самой воды, редкие тоненькие березки в глубине, почти задушенные соседними елкам и пихтами. Трава в подлеске стояла такая высокая, что коней в ней скрыло бы выше брюха, пожалуй. Просвета не было ни к обеду, ни к вечеру. Ичкил, первую половину дня утверждавший, что река вот-вот повернет на восток, к болоту, постепенно замолчал и помрачнел. Рукой он частенько поглаживал заветную флягу, но пить не решался.

Так, ни с чем, они и остановились на ночь. Костер развели на славу – яркий, сильный, занявший большую часть крошечной полянки. Искры летели во все стороны, норовя подпалить склонившиеся со всех сторон ветви, но ветра не было и они все ж таки успевали погаснуть. После того, как Ичкил, три раза отхлебнув браги, забылся крепким сном, Девлик надел плащ и взмыл в темное небо вслед за крутящими спирали искрами. Ночной Глаз позволил ему видеть не хуже, чем при свете солнца, хотя над головой стелились тучи. Долго летать не пришлось – не более, чем в льюмиле впереди река наконец делала долгожданный крутой поворот к востоку.

Вернувшись, Девлик никому ничего не сказал. Лимбул, вероятно, не спал и видел его полет, но вопросов задавать не стал. Угрюмый Ичкил обреченно собрался в путь и не говорил ни слова; однако, как только они достигли наконец поворота, кочевник преобразился и принялся рассказывать истории о том, сколько коней сдохло у них в этом месте, наевшись цикуты, и как брошенные трупы они не нашли потом на обратном пути – ни единой косточки. Конечно, по разумению Ичкила, это были проделки демонов.

Еще некоторое время следуя берегом речки, они забирались во все более густые заросли жимолости и бирючины. В конце концов, через реку пришлось перебираться, так как она еще раз поворачивала на север. Мутная вода в том месте текла на дне глубокой и узкой канавы с глинистыми крутыми стенками. Кусты и низкорослые деревца с обоих берегов росли криво, склоняясь кронами навстречу друг другу и сплетаясь ветвями. Корни – длинные, мохнатые, как бороды – торчали из глины и свисали до самой воды. За поворотами медленно и беззвучно крутили омуты, тут и там наружу торчали склизкие бурые коряги.

– Ну и где же тут удобный путь? – ворчливо спросил Лимбул, оглядев однообразно заросшие берега, когда Девлик прожег им путь на самый край обрыва. С той стороны чащоба была, кажется, еще гуще, чем с этой.

– Годы не проходят без следа! – философски заметил Ичкил. – Когда я тут был в последний раз, через речку лежало большое толстое дерево, а на том берегу лес стоял редко. И звериных троп больше нету.

– Не может быть, чтобы здесь совсем не было зверей! – сказал Лимбул. – Хотя, какой нам толк от лисьей тропки?

– Здесь есть крупные звери. Бык с могучими рогами, широкими копытами и толстым носом проделывает хорошие проходы в чаще. Видно, они здесь больше не живут.

– Это нас не остановит, – коротко заключил Девлик и послал через реку поток огня, выжегшего достаточный для переправы клочок земли. Так как от берега до берега было чуть больше сажени, кони запросто перепрыгивали канаву. На том берегу пришлось спешиться, потому как всаднику пролезть через густую мешанину ветвей не представлялось возможным – его просто выпихивало из седла. После мучительного продирания через кусты, они достигли относительного редколесья. Сквозь дыры в кронах проглядывал мутный свет пасмурного дня, ветви росли высоко, давая разогнуться и спокойно вести лошадей. Под ногами росли только чахлые папоротники, цветущая ветреница и настоящий ковер из черники с крошечными листиками. Тут и там стояли муравейники, стволы деревьев густо покрывал зеленовато-белый мох, между деревьями висели густые сети пауков. Сильно пахло смолой – она текла по стволам сосен крупными золотистыми каплями.

Маленький отряд пробирался все дальше, сопровождаемый цоканьем белок, стуком дятлов и мельканием в просветах между ветвями сосен полосатых спин бурундуков. За пределами леса скоро выглянуло солнце, отчего чащу заволокло туманным зелено-желтым сиянием. Временами встречались настоящие колонны из света, при ближайшем рассмотрении распадающиеся на десятки тонких лучей, под небольшим углом врезающимися в усыпанную хвоей землю.

Потом дорога явственно пошла под уклон. Впереди, за стволами деревьев, виднелись заросли кустов ирги, а еще дальше – густая стена тоненьких осинок.

– Вот! – удовлетворенно сказал Ичкил, за этот день изрядно пободревший и переставший постоянно ощупывать вместилище браги. Правда, ничего такого, что могло бы внушать оптимизм, остальные двое путников не увидели. Позже, когда они выехали из-под полога леса на границу кустов, то увидели перед собой широкое болото, над которым вставал сизый туман. Осины, все как на подбор достававшие всаднику до плеч, образовывали жиденький кордон между кустами и болотом. Дальше торчали только кривые сухие стволы, да и то редко. Ичкил, робко приблизившись к Девлику, подергал его за рукав, требуя внимания.

– Смотрите, господин! Смотрите!

Налево полосу растительности рассекала каменная гряда, встававшая, словно крепостная стена. Крутые склоны, ровный гребень и скудость растительности придавало ей еще больше сходства с укреплением. Гряда одним краем исчезала в лесу, а вторым уходила прямо в болото. Насколько можно было, она продолжала возвышаться над ним, не погружаясь до конца. Что было в тумане? Этого не позволял увидеть обычный взор. Девлик шевельнул рукой, чтобы снять с пояса высушенные глаза, но потом передумал. К чему спешить? Когда он подъедет поближе, то все увидит и так.

По границе между полосой кустарника и лесом можно было проехать без особого труда. Побеги сосен и елей душили молодую иргу, и наоборот: в жестокой борьбе они никак не могли подняться больше, чем на пару локтей. Прошло совсем немного времени – и маленький отряд достиг подножья гребня. Высотой тот был не меньше, чем десяти саженей. Деревья и кусты смогли отвоевать для себя только самое подножье, смешавшись там друг с другом. Выше уровня глаз Девлика росли лишь редкие, кривые сосенки и тоненькие, крошечные березки. Ну и трава, конечно – тоже чахлая и серая, как на тонком плодородном слое горных склонов.

Ичкил стал сосредоточенно озираться и постоянно приговаривал: "Увы мне! Увы мне!"

– В чем дело? – строго спросил Девлик.